Евгений Малинин - Маг [litres]

Многоликий откинулся на спинку кресла и, наклонив голову, задумался, теребя свои длинные белокурые локоны почти серебряного цвета. В кабинете повисло молчание.

В это время за гобеленом, затаив дыхание и жадно слушая разговор, притаился мальчик лет восьми. Он был одет в черный камзольчик, черные замшевые штанишки, заправленные в черные же сапожки с наискось срезанными голенищами. На его поясе в черных, расшитых золотом ножнах висела коротенькая рапира с витым, богато украшенным эфесом. В глубоком полумраке комнаты только она, да еще непокрытая беловолосая голова выдавали его присутствие.

Наконец хозяин кабинета поднял голову:

– Ну что ж, Галл, завтра ты отправишься в Храм для беседы с этим таинственным Единым-Сущим. Отправишься в первом облике. Я понимаю, что долететь до Некостина тебе гораздо проще, но ты поедешь верхом. По пути ты лично выяснишь, насколько эта новая... «вера»... опасна и насколько она угрожает нашей стране. Можешь идти. Подбери себе свиту и отдохни перед дорогой.

– С твоего разрешения, Многоликий, я хотел бы этой ночью поохотиться. Судя по всему, мне теперь не скоро придется встать на лапы...

– Конечно, Галл, лес к твоим услугам. К сожалению, я не смогу составить тебе компанию, слишком много забот... Кстати, не забудь записать все, что ты увидишь в пути, и для доклада, и для архива...

Галл легко поклонился, нахлобучил серую шляпу с роскошным плюмажем на свою светлую, слегка рыжеватую голову, плотнее запахнулся в темно-серый плащ и вышел из кабинета.

Мальчишка оторвался от портьеры и на цыпочках направился в сторону выхода, однако его тут же остановил голос:

– Принц, я знаю, что ты за ковром! Изволь подойти ко мне.

Мальчик вздохнул. Опять ему не удалось поймать мгновение, когда отец раздвоил сознание, обшарил всю комнату и поймал его. Он повернулся и, откинув гобелен, вошел к отцу...

– Судя по твоему поведению, ты начал интересоваться государственными делами? – с улыбкой спросил Многоликий.

– Нет, отец. – Мальчик был серьезен. – Просто я хотел попросить разрешения пойти на охоту с Галлом, но не смел мешать вашей беседе.

– Ты хочешь участвовать в ночной охоте? – переспросил Многоликий с сомнением в голосе.

– Да, отец! Очень! Я уже вполне большой!.. И потом, я же буду вместе с Галлом...

Многоликий задумчиво посмотрел на сына, а потом проговорил:

– Ну что ж, попробуй. Только пусть Галл возьмет еще двоих гвардейцев. Все-таки ночная охота довольно опасное занятие...

– Спасибо, отец, – просиял мальчик.

– И кто же сегодня будет охотником? – На лицо Многоликого вернулась улыбка.

– Рыжая рысь! – подпрыгнув от нетерпения, воскликнул мальчишка.

– Ну беги... – отпустил Многоликий сына.

Мальчишка еще раз подпрыгнул и метнулся к двери. Захлопнув за собой тяжелую резную створку, он, привычно придерживая эфес левой рукой, побежал по каменным коридорам, сквозь анфилады комнат, задерживаясь только для того, чтобы открыть многочисленные двери. Наконец он выскочил во двор замка и, стрелой промчавшись по каменной лестнице, оказался на крепостной стене замка.

Маленький, одинокий, гордый замок венчал вершину такой же гордой и одинокой черной скалы. Он казался естественным продолжением гранитного пальца, упертого в небо. Его черные стены вырастали из тела скалы, словно неведомый великан просто вырубил их гигантским долотом. А черная, поблескивающая колотым гранитом скала шагнула далеко от гор, взметнувших высоко в небо свои белые вершины, и будто раздумывала, не стоит ли двинуться дальше, за лес, к тем невысоким постройкам, между которыми изо дня в день суетятся эти смешные маленькие люди. Ни дороги, ни хотя бы тропы не было проложено по гладким искрящимся срывам скалы к замку. Не было в стенах замка и ворот. Он стоял молчаливый, недоступный и одинокий хозяин округи.

Мальчик замер меж двух зубцов стены, положив на один из них руку. Перед ним открылась прекрасная панорама его родного мира, на который медленно опускался вечер.

Полутораметровые зубцы на стенах, шпили сторожевых башен, тяжелое изумрудное с золотом знамя, лениво плескавшееся над острой крышей главного здания замка, еще купались в золотистом свете заходящего солнца, а подножие скалы, ближний луг, пересекавшая его дорога, небольшое, но глубокое болото, роща рядом с болотом, маленькие деревеньки за ней уже погружались в голубовато-серый полумрак.

И под покровом этого полумрака из болота поднимался туман. Это происходило каждый вечер. Сначала появлялись прозрачные, словно вуаль невесты, почти невидимые, щупальца. Затем весь окружающий луг затягивало белой клубящейся пеленой, охватывавшей плотным кольцом черный гранит одинокой скалы. И наконец, словно набравшись сил и улучив благоприятный момент, туман бросался на штурм неприступной вершины. Белесые, размазанные клочья, отрываясь от плотной пелены, выбрасывались вверх и цеплялись за едва видные уступы и трещины. За ними подтягивались здоровенные лохматые лапы. Они, глотая своих разведчиков, плотно прилипали к скале и начинали подтягивать аморфное, бугристое, волнующееся серовато-белое тело. Казалось, еще немного, и туман накроет скалу, сожмет ее в своих мокрых объятиях, растворит ее в себе и сровняет с землей, оставив, может быть, несколько валунов на память о некогда возвышавшейся здесь твердыне.

Но каждый вечер на небе вспыхивали яркие сиреневые звезды, и туманной пелене приходилось откатываться, бежать, удирать в свое болото под их острыми безжалостными лучами.

Вот и сегодня грязно-белое одеяло тумана вместе с вечерним полумраком поднялось уже до половины Черной скалы, но мальчик, замерший над обрывом стены, не обращал на него внимания. Он жадно оглядывал окрестности и наконец увидел огромную темно-серую птицу, которая плавно снижалась, направляясь к дальнему потемневшему лесу. И тогда мальчишка оторвал руку от каменного зубца и шагнул в пропасть. Его маленькое тельце зависло, словно раздумывая – падать вниз или взмывать в небо, а затем раздался негромкий хлопок, и вместо тела человеческого детеныша к бурлившей пелене тумана ринулся небольшой стремительный сокол...

4 июня 1999 года. Все когда-нибудь начинается и все когда-нибудь заканчивается... Все с чего-нибудь начинается и все чем-нибудь заканчивается. Только почему-то люди никогда не знают, что именно началось или закончилось в это самое, конкретное мгновение... И если в вашей квартире в самое неподходящее время раздается телефонный звонок, вполне можно ожидать, что что-то начинается... Или заканчивается...