Евгений Малинин - Маг [litres]

Я снова присел под одной из стен и попробовал прощупать окружающее пространство сверхчувственно. Никакого намека на магию, никакого шевеления за стенами, словно с другой стороны каменной кладки не было ничего, кроме совершенно нейтральной земли.

От своих опытов я очень устал. Глаза, уже отвыкающие в этой темноте от выполнения своих функций, чисто рефлекторно закрылись, и я снова задремал. На этот раз мне приснились сны. Были они какими-то рваными и несвязными. Сначала мне привиделся Данила. Он восседал на огромном гнедом жеребце, похожем на лошадь Галла. Жеребец уносил мальчика куда-то очень далеко, а Ванька, припадая на раненую лапу, бежал за лошадью и все никак не мог ее догнать.

Потом из совершенно непроглядного мрака выплыла скорчившаяся мальчишеская фигурка, лежавшая на охапке соломы, в углу маленькой комнаты. Сначала мне показалось, что это тоже Данила, но почти сразу я понял, что это другой мальчик, только очень похожий на Данилу. Потом я увидел Многоликого. Он молча смотрел мне в лицо, и я читал осуждение в его глазах. «Я сделал все что мог!» – мысленно прокричал я ему в лицо и неожиданно услышал равнодушное «Разве!». Потом перед глазами замелькали разные лица, но все их вытеснило видение голого желтоватого черепа с вытатуированным на затылке глазом. Когда этот глаз мне подмигнул, я снова пришел в себя.

«Надо что-то делать...» – пробежала рядом со мной смешная мысль. Я улыбнулся ей: «Да? И что же?..»

«Что-то делать... что-то делать... что-то делать...» – не отставала она. Чтобы отвязаться от нее, я снова поднялся на ноги и двинулся вдоль стены, тщательно ощупывая ее руками. Она была влажной и шероховатой на ощупь. И тут я понял, что ноги держат меня гораздо крепче, чем в мое прошлое путешествие, да и тошноты практически не было. Да что там, я, пожалуй, даже что-нибудь съел. Даже что-нибудь большое...

В одном месте мне попалась полоска незаполненного раствором шва между камнями. Я попытался вставить в нее пальцы одной ноги и ощупать стену повыше, но мне удалось только слегка подпрыгнуть. Поднять свое тело на двух пальчиках я был еще не в состоянии.

Очередной обход моих шестнадцати квадратных метров, конечно, ничего не дал. К концу пути я уже даже и не помнил, на что я надеялся. Но я уже твердо понимал, что мой проигрыш был окончательным и бесповоротным. Отряд, направленный Многоликим, уже должен был подходить к Некостину. Навт, не найдя меня в условленном месте, мог решиться на отчаянный штурм, совершенно не владея оперативной информацией, а только подстегиваемый желанием спасти принца. Хорошо если Галлу удалось выбраться из Храма, и он предупредит Навта, но на это надежды было очень мало. Скорее всего он сейчас так же мечется в своем каменном мешке, награждая весьма определенными эпитетами верзилу, затащившего его в это чудное местечко. В общем, все было очень плохо.

Я проснулся в очередной раз. Странно, что я давно не ощущаю холода. Наверное, мое тело имеет повышенную способность к адаптации. Интересно, долго моя адаптация будет поддерживать мое тело и, главное, дух. Хозяева этого заведения, по всей видимости, не собирались тратиться на харчи и питье для своего гостя. И если не есть я мог бы еще пару-тройку дней, то пить мне хотелось все сильнее и сильнее. Я попытался лизать влажные камни, но, похоже, эта влажность была мною слишком преувеличена. Во всяком случае, под языком постоянно оказывался совершенно сухой и чрезвычайно шершавый камень. По-видимому, я очень устал лизать камень, поскольку снова задремал.

Я пришел в себя лежа на полу. Мне показалось, что рядом кто-то разговаривает. Я открыл глаза и прислушался. Было все так же темно, и все так же звенела в ушах тишина. Я поднялся на ноги и побрел вдоль ненавистной стены, приволакивая подошвами, чтобы слышать хотя бы их шуршание и радоваться, что уж уши-то у меня точно в порядке. Я уже не ощупывал стены и старался не думать о воде. Мне было ясно, что камни, окружающие меня, не изменились, и подземный источник не забил посреди моего каменного пола. Я не хотел умирать, но и никаких надежд уже не питал. Я просто гулял перед сном. «Ну вот и нагулялся...» – подумалось мне, когда мои ноги в очередной раз подогнулись, и я привычно примостился под стеной, закрыв глаза.

– Держи ему голову... Аккуратнее, ты, косорукий...

– А ты не лей сильно-то, захлебнется еще... Ну, потихоньку...

«Кто это, интересно, шепчется здесь?..» – подумал я, разбуженный назойливым шепотливым переругиванием. И открыл глаза. И тут же их зажмурил. Моя маленькая комнатка была буквально залита потоками ярчайшего света, выставившего на всеобщее обозрение каждый камень, каждый шов, каждую складочку голых неприютных стен. Я дернулся от рези в глазах и тут же почувствовал, что мою голову крепко сжали здоровенные ладони. Не успел я возмутиться столь неделикатным обхождением, как мне на губы упали первые капли прохладного, сладковатого напитка, в котором я узнал чудесный сидр, пробованный мной в «Насовсем Едином». Я с жадностью, причмокивая и шлепая губами, пил, не веря, что это происходит наяву.

– Вот видишь, я же говорил – напоить надо. А ты все курицу доставай... курицу доставай...

– Ага! Ты давай курицу доставай, тогда посмотрим – кто прав!

Не прекращая поглощать живительную влагу, я слегка приоткрыл один глаз. Единственное, что я сразу рассмотрел в ярком, ослепительном свете, были два высоких чудесных колпачка. Синий! И Желтый! Тут источник, наполнявший меня живительной влагой, иссяк, и я смог улыбнуться.

– Глянь-ка, он нас узнал... – ласково удивился Зопин.

– Ага... Разве ж твою рожу забудешь. Главное, чтобы она по ночам не снилась... – Опин был в своем репертуаре.

– Почему это?.. – простодушно удивился Зопин.

– Заикаться всю жизнь будешь... – тут же поймал его Опин.

– Это у кого рожа – заикаться будешь... Это у кого ро...

– Ну не будешь, не будешь... – перебил его Опин, вытирая мне губы носовым платком и шаря в своем вещмешке, видимо, в поисках пресловутой курицы.

– Конечно, не будешь, – довольно подтвердил Зопин, разразившись ослепительной улыбкой.

– Не будешь, – еще раз согласился Опин. – Потому что поседеешь...

Улыбка Зопина мгновенно увяла.

– Это у кого... поседеешь... Это у... Глянь, он кушать хочет! – вдруг перебил он сам себя.

– Ты-то будешь есть? – спросил у него Опин, доставая из мешка завернутую в тряпочку вареную курицу.

– Нет, Белоголовому одному мало будет. Я и потерпеть могу...

У Опина опустились руки, и он чуть не выронил сверток с курицей.

– Слушай, ты, часом, не заболел? Или я плохо расслышал? Ты действительно от курочки отказался?!

– Ребята, я и вправду не прочь слегка закусить, – вступил я в беседу.

– Вот и молодец... вот и молодец... – засуетился Зопин, отпустил наконец мою голову и помог мне усесться под стенкой. Опин уже разложил рядом со мной небольшую салфетку и наламывал на нее кусками курицу. Кроме курицы у него в мешке оказались еще пара лепешек и два здоровенных яблока. Когда я пригласил их разделить со мной трапезу, оба как по команде замахали широкими ладошками, уверяя, что только что позавтракали.