Ольга Аматова - Возвращение домой [СИ]

Именно после драки с Лиз, стоившей мне порванной футболки, дырок на джинсах и подбитого глаза (а также синяков по телу), ко мне пришло осознание, сколь неразумно воплощать рекомендации проповедника в жизнь буквально.

В стае Старка идеи прощения и любви к ближнему не прижились. Мужчины дрались, чтобы получить женщину соперника, те не сюсюкались с детьми, растя будущих воинов. Андреас с тем же расчетом сошелся с пантерой. Вдали от дома, лишенная необходимости посещать литургии, я растеряла половину знаний о пророках и заповедях, а с ними и каноническую веру. Рассказывая Лукасу о Боге, я часто не находила ответов на детские вопросы и, боюсь, не сформировала полноценное представление о надчеловеческой внеприродной сущности. Поэтому сын искренне не понимал, зачем собираться в одно и то же время в одном месте, выказывая уважение чему-то невидимому, неслышимому и неосязаемому.

Всё, что я делала в новой роли, — улыбалась и здоровалась. В том числе ледяным глазам миссис Конте и синеве на пол-лица вчерашней воинственной барышни. Особенно умиляло премиленькое розовое платьице. Второй раз я заставила ее злиться, не сказав ни слова.

Когда все собрались, Марк завел меня внутрь и сразу повернул, ведя в угол за последним рядом. Пользуясь увлеченностью жителей фигурой за трибуной, тихонько полюбопытствовала:

— Разве ты не должен сидеть на первой скамье?

— Редко выдерживаю всю службу, — ответил он, щекоча ухо дыханием. — Обычно срочный архиважный звонок заставляет уйти.

Я признала его находчивость. Разумный баланс между уважением религии своего народа и личным воззрениям.

Звучный голос святого отца прозвучал знакомо. Я напрягал зрение, заодно перебирая в памяти возможных обладателей раскатистого баса, и сделала стойку, когда сообразила.

— Это что, Дино Веннер?

От потрясения не понизила голос. Обратившиеся ко мне лица негодовали. Обязательно шикнули бы, если б не соседство альфы. Я едва ли внимала волне осуждения, переживая разрыв шаблона. Дино был мерзким мальчишкой, драчливым, крикливым, матерящимся через слово, любителем заложить и устроить подлянку. Бывал бит, но неизменно оправлялся, отличаясь завидной живучестью. Поганый нрав компенсировался чутьем на неприкосновенных, так что старшие не придавали его выходкам большого значения.

— Ага, — с удовольствием подтвердил Марк, любуясь моей физиономией.

— Как он стал священником?!

— Знак божий, — с пафосом. — Веннер промышлял мелким воровством, пока не поймали на горячем. Как он там убегал от возмездия, не знаю, но пропорол кожу крестом. Решил, это его стигматы [16] Стигматы — кровоточащие раны на отдельных участках тела, появляющиеся без внешнего воздействия у католических подвижников .

Фантастическая история поразила. Я стояла, как мешком ушибленная. Пока Марк не ухмыльнулся.

— Лжец! — обвинила свистящим шепотом. — Ты это выдумал!

Он невинно пожал плечами и изложил другую версию:

— Пастор Гросс помогал его матери, когда отец ушел из семьи. Цитировал священное писание, направлял советом. Дино лучше других знает церковные обряды и каноны. Когда пришло время, он с готовностью перенял заботу о пастве.

Пока я размышляла об извилистых дорожках судьбы, телефон Марка завибрировал — эхо высоких сводов отчетливо повторило звук. Он вмиг посерьезнел и направился к выходу. Чтобы не оставаться в одиночестве, изобразила крайнюю сосредоточенность и последовала его примеру. Мы хранили подобающее ситуации молчание, пока не потеряли храм из виду. Тогда Марк замедлился.

— Неужели никто не догадался?

— Лично мне никто не озвучил претензии, — ответил Марк добродушно и предложил локоток. Я не заставила просить дважды.

— Видел результат твоих трудов. Баффи Гонсалес, — пояснил. — Отметим боевое крещение?

— Было бы чем гордиться, — проворчала я. — Девица бойкая, но не слишком одаренная.

— Зато старательная, — подсказал он. — Любимица Лиз. Ребята Сола присматривали за ней, но Лиз не вышла на связь.

Я бы тоже не доверилась малолетней гордячке. Странно, что девушка ее возраста торчит в общине, а не штурмует приемную комиссию. Уже в моей юности набирала популярность учеба в высших заведениях. Хотя Лиз ни за что не покинула бы клан на целый семестр. Мои намеки она игнорировала, и я постепенно смирялась с мыслью, что мы расстанемся, если я использую поступление в университет как способ избежать домогательств Марка.

Мать не одобряла мою инициативу. Всё повторяла, что альфа-самке диплом ни к чему. Впрочем, когда миссис Редарче обмолвилась о достойном образовании для своих детей, maman подпела ей, как и всегда.

— Тебя отпустили в колледж?

— Нет, конечно, — ответил он легко. — Мама долго настаивала, отец упирался. Может, он бы уступил в конце концов, но ты сбежала, приоритеты изменились. Четыре года вдали — отличный предлог оспорить мое назначение.

Он не обвинял, констатировал факт. Я справилась с рефлекторным порывом напомнить, кто в действительно жертва обстоятельств (тем более, если он не врал о серьезности намерений, мое поведение представало в другом свете), вместо этого спросив:

— Было тяжело, когда их не стало?

— Терять близких всегда нелегко.

Обезличивание поведало больше слов. Я погладила кончиками пальцев его руку сквозь ткань пиджака, а он глянул коротко, сверху вниз, и стиснул зубы. Я подумала, он снова отгородился: все-таки наше прошлое не располагало к доверительным отношениям, — но Марк заговорил.

— Она заслуживала лучшей участи. Моя мама. Всю жизнь положила на алтарь стаи и тогда поехала с отцом, потому что я не был готов. Зациклился, культивировал обиду и злость. Кулаки буквально чесались, ни недели без драки. Она сильно за меня переживала. Пыталась достучаться, оправдать… Я не хотел слушать. Дерзил. Накануне их отъезда надрался так, что едва добрался до дома. В знак протеста, что альфа взял с собой жену, а не наследника.

Я крепче стиснула его локоть в безмолвной поддержке.

— Когда он вернулся, израненный, с двумя спутниками из десяти… Я хотел сорваться немедленно, найти ублюдков и подвесить на их же ремнях, но отец запретил. Надавил на чувство вины, предостерег от оставления стаи… Я подчинился.

— Месть не вернула бы ее, — произнесла я тихо, боясь спугнуть.

Марк горько усмехнулся.

— Лиз не просила разрешения. Не ставила в известность о планах. Я вышел из палаты отца и узнал, что она возглавила отряд добровольцев. К тому моменту они уже отбыли.

Что я могла сказать? Что у Лиз всегда были стальные яйца? Похлеще, чем у любого знакомого мальчишки. Она вся была резкая, стремительная, категоричная. Последнее мне претило. Я не верила в черно-белый мир, хоть и разделяла отдельные ее суждения. Относительно Марка, например. Мы вместе подбирали обидные, часто не соответствующие истине прозвища. Он отвечал сторицей обеим.