Владимир Ильин - Напряжение 4

- Пять минут, господа, - вымученно улыбаясь, пробормотал Еремеев шестерым князьям, вновь торопливо возвращаясь внутрь дома.

Приходил он уже третий раз, и всякий раз эти пять минут оставались неизменными, а вот лицо отца семейства обретало оттенки обреченности.

На второй раз вместе с ним, вежливо поклонившись, ушли обе служанки, что закономерно усугубило ситуацию - всю еду съели, а новую нести стало некому.

С разговорами как-то не ладилось: уж слишком хорошим был момент, чтобы портить его обсуждениями любой политической или экономической ситуации. Потому что хорошее для одного непременно окажется неприятным событием для другого, а добродушное замечание запросто может быть воспринято насмешкой. Уж слишком разными были интересы людей, глубоко повязанных как с политикой, так и с экономикой - кому произвол императора, а кому пролоббированный за немалые деньги законопроект; кому - наглое повышение цен и искусственный дефицит, а кому и сверхдоходы...

Вспоминать прошлое - тоже не самая лучшая идея для тех, кто имел в прошлом куда больше причин для ссоры, чем приятных воспоминаний. Светлые моменты, впрочем, тоже были - но так получалось, что общими они были максимум у двух отдельно выбранных князей из шести, да и как-то так получалось, что удовольствие в те давно минувшие дни было получено за счет остальных присутствующих...

Оставались три вечные темы, которые вряд ли могут рассорить: еда, женщины и погода. Но обсуждать первую в гостях мешало воспитание, а вторую - уважаемый возраст и князь Давыдов, которому точно найдется, что сказать и добавить - а прослушивание многочасовой лекции о московских красотках не входило в планы окружающих.

Впрочем, сейчас князь Давыдов был тих и с пьяной сосредоточенностью смотрел в экран своего сотового телефона, медленно, но уверенно набирая на нем какой-то текст.

- Василий Владимирович, что-то случилось? - Проявил вялое любопытство князь Галицкий.

- Публикую сообщение о сватовстве в инстаграм. - пробубнил тот.

- Так вы блоггер, ваше сиятельство? - Скрыл усмешку Яков Савельевич за бокалом с апельсиновым соком, который взял в руки и пригубил.

- Кто? Я?! Я - гусар! - Возразил Давыдов с возмущением. - Этот... Бьюти-гусар!

Остальные с легким чудачеством были более-менее знакомы, потому не обратили внимание. Разве что Шуйский, как близкий друг, знал, что появление инстаграма в мире Давыдов полагал лично своей заслугой, как ответ на жаркие и истовые молитвы увидеть всех женщин мира в неглиже. Тем более, что созерцание женской груди, по словам всех известных специалистов, весьма положительно сказывалось на здоровье сердечной мышцы - а был князь немолод, оттого за здоровьем следил каждый день.

- Новость, безусловно, выйдет выдающаяся, - вежливо продолжил Галицкий. - Абсолютный рекорд выкупа на моей памяти. Бывали, конечно, брачные контракты и на более значительные суммы, но чтобы так - выкинуть на землю... - Задумчиво посмотрев за окно, он оставил фразу повисшей в воздухе.

- Многие молодые люди в столице посчитают это вызовом, - поддержал Долгорукий. - Планкой, которую стоит преодолеть.

- А остальные будут искренне ненавидеть и завидовать, - потянулся за соком Шуйский и с неудовольствием тряхнул пустой пачкой в руке.

Служанок, как говорилось, не было - так что пришлось искать сок среди иных открытых пакетов.

- Зависть - это хорошо, - нестойко поднялся с места гусар с телефоном в руках. - У меня два миллиона пятьсот сорок две тысячи завистников!

- Подписчиков? - Поправил его было Яков Савельевич.

- И их тоже, - пробормотал Давыдов, наводя камеру телефона на кучу денег за окном.

А затем возмущенно нажал на кнопку включения, отреагировав на внезапно погасший экран. Но телефон, отчего-то, не желал включаться, не слушаясь ни нажатий, ни гневных княжеских слов.

- Господа, а не прогуляться ли нам по двору? - Поднялся, демонстрируя пример, князь Юсупов, и выбрался из-за стола. - Погоды стоят отличные.

Дождь, капризный по осеннему времени, уже перестал, а налетевшие было тучи отступили под напором порывистого ветра севернее, оставив ясное небо над головой.

- Поговаривают, скоро похолодает, - принял его предложение Панкратов

Потому что не было темы благодатнее и безопаснее, чем разговоры о погоде.

- Обещают даже снег в конце следующей недели. - Отставив стакан в сторону, двинулся за ними и Галицкий.

А там и Шуйский с Долгоруким составили им компанию. Да даже трое молодых людей в красных бабочках решили размять ноги и прогуляться.

И только князь Давыдов остался расстроенно вертеть в руках дорогой американский телефон, пытаясь пробудить в нем жизнь.

Расхаживать большой компанией выходило неловко, так что люди невольно разбились на три группы: наособицу стояли молодые люди; рассуждали о видах на грибной урожай после такого дождика Шуйский с Долгоруким, вежливо поддакивал им Галицкий, а вот Панкратов с Юсуповым, изобразив короткую остановку рядом с ними, почти сразу отошли от них на десяток шагов в сторону, продолжая неспешно двигаться вдоль условной границы, за которой начиналась россыпь денег, невольно ставшая центром общего внимания.

- Михаил Викентьевич, вы что-то хотели мне сказать? - Цепко посмотрел на спутника князь Юсупов.

- При всем уважении, но я хотел бы пожаловаться вам на внука. - Замерев на очередном шаге, Панкратов повернулся к куче денег и с нечитаемым выражением лица посмотрел на слегка влажные купюры.

- Жалуйтесь, - небрежно махнул рукой князь.

То ли - дозволяя, то ли - обозначая, что он может это делать хоть до второго пришествия.

- Пришел. Угрожал. Банкира увел, - поиграв желваками, все-таки остался Панкратов доброжелателен, позволив себе только легкое осуждение в адрес молодежи.

- Полагаете, дело было именно так? - задумчиво произнес Юсупов.

Который наверняка был в курсе всего - вон какой жирный намек на некие обстоятельства, из-за которых Панкратову оставалось только жаловаться, а не требовать.

- Я не в претензии на угрозы! Роковое непонимание - он не представился, я не просчитал риски. Но банкир был мой! - Возмущение все-таки пробилось из-под маски спокойствия.

- Чей банкир?

- Колобов! Банкир Фоминских!

- А вы говорите - ваш, - укоризненно произнес князь.

- Но пришел-то он ко мне. А ваш внук его увел. - Как-то даже с досадой добавил Михаил Викентьевич.

- Свободный человек, - веско произнес Юсупов, скрывая за хитрым прищуром глаз свое искреннее отношение.

- Пусть так, - печально вздохнул Панкратов. - Но я ведь пошел вашему внуку навстречу. И ради чего? Чтобы он купил у меня банк Фоминских и тут же продал его Долгоруким?!

- Дорого купил? - Словно невзначай вставил слово влиятельный дед.