Елизавета Дворецкая - Дракон восточного моря, кн. 3. Каменный Трон

Не повезло только одному курраху, в котором сидели пять человек с Ивленна. В темноте забравшись далеко от берега, он наскочил прямо на грудь «Единорога». Слишком поздно обнаружив препятствие, улады не сдержали возгласов, и их немедленно заметили.

– А ну взять! – распорядился Халльмунд, и вскоре пятерых уладов уже втащили на дреки. – Связать, рты заткнуть, и пусть лежат где-нибудь. И куда их только ночью понесло?

Убивать случайных, как он думал, свидетелей их тайного передвижения Халльмунд не хотел, справедливо предполагая, что конунг захочет расспросить их о положении дел на Снатхе. Самым важным сейчас было выяснить, где обосновался на это время Эдельгард ярл, а это улады, плывущие со Снатхи, могли знать. Полагая, что куррах был один, Халльмунд подумал даже, что несвоевременное ночное путешествие уладов как-то связано с винденэсским ярлом. Допрашивать их сам он не брался: как и любой из его дружины, за время пребывания на Зеленых островах Халльмунд выучил несколько десятков уладских слов, но те относились к двум разрядам – бранные и насчет еды.

К знакомым берегам Снатхи подошли еще в темноте и встали неподалеку, чтобы при первых проблесках рассвета начать высадку. Не теряя времени, Халльмунд велел подтянуть лодку, плывшую на привязи за «Единорогом», и отправил своих людей предупредить Торварда о пленных. Тот вскоре явился вместе с Сёльви, который мог уже довольно внятно объясняться по-уладски.

Не собираясь жертвовать собой ради чужого им Эдельгарда ярла, пленники не стали запираться и рассказали все, что знали. Как Торвард и предполагал, Эдельгард не решился уходить далеко от побережья и своих кораблей, чтобы с удобством устроиться в каком-нибудь бруге, и раскинул стан прямо на берегу. Улады объяснили где, и Торвард велел кораблям снова сниматься с места.

– Подойдем еще ближе, – решил он. – И спрячемся за мысом. Помнишь, борода, там такой мыс, длинный, узкий, на нем еще рощица торчит?

– Ты еще спроси, Сёльви, кому они собирались доложить, что винденэсские там стоят? – предложил Халльмунд.

– Мы никому не собирались сообщать об этом, – ответил на вопрос один из пленных. – Риг Бьярни повел войско на Клионн, чтобы не дать королеве Хелиген с Банбы разорить его.

– А это еще что за… Слу-ушай! – сообразил Торвард. – Да я же ее помню! Помнишь, борода, на Банбе мы ее видели? Тощая такая стерва, глаза как у змеи? И она теперь с нами воевать собралась?

– Ее враг – Элит Элга, наследница Дома Клионн.

Торвард выругался. Он никак не мог разорваться, чтобы одновременно напасть на Эдельгарда ярла и прикрыть Клионн. Однако он не сомневался, что Элит сумеет уйти от опасности, – ведь и сам он увидел ее только тогда, когда она этого захотела.

– Так ты говоришь, риг Бьярни с Ивленна пошел, чтобы ей помешать? – переспросил он. – Смотри, борода! – Торвард радостно хлопнул себя по колену. – Все-таки я правильно сделал, что его отпустил! Этот шустрый парень успел за считанные дни пристроиться в мужья к другой королеве и набрать целое войско. Вот и пусть защищает свою сестру. А я пока разберусь с Эдельгардом, чтобы никто под ногами не путался!

Встав за мысом, Торвард послал людей на берег. С ближайшего холма было видно множество костров в долине – там ночевало войско Квартинга. Считать костры было занятием малополезным: Торвард и сам не раз приказывал разжигать гораздо больше костров, чем требовалось, чтобы напугать противника якобы огромным войском. И хотя встреча была назначена не здесь, а на Клионне, Эдельгард ярл мог принять меры предосторожности такого рода.

– Действительно ли он там? – усомнился осторожный Сёльви. – А что, если там – одни костры для отвода глаз? А сам он уже на Клионне?

– Тогда в странах Морского Пути еще долго будут рассказывать предания о том, как Торвард фьялленландский и Эдельгард винденэсский ночью ходили по морю и тайком искали друг друга! – Торвард рассмеялся. – Ну и дураками же мы с ним будем выглядеть!

– А все потому, что слишком умные! – вставил ехидна Эйнар.

– Но я надеюсь, что такой умный тут я один! – скромно заметил Торвард. – Ведь это у меня мамочка – ведьма из великаньей пещеры, а у него – приличная и благовоспитанная женщина!

– Торд, ты совсем как прежде, – тихо сказал Халльмунд. Так вести себя, улыбаться и шутить мог тот Торвард ярл, которого нет уже года два: который еще не потерял отца, не стал конунгом и не был проклят.

– Кстати, о моей мамочке! – Торвард вдруг перестал улыбаться, и лицо его стало жестким. – Пойдем сразу, как чуть посветлеет и уже нельзя будет сказать, что мы напали ночью. Но я не дам Эдельгарду времени даже натянуть штаны. Этот урод грозил, что моя мать умрет в рабстве, – и за это я его самого привезу с веревкой на шее на рабский рынок. Не убивать, если что, все слышали? – Он окинул дружину свирепым взглядом. – Живым!

– И на какой рынок ты его повезешь? – осведомился Эйнар.

– В Винденэс! А что?

– Ничего, конунг, – смирно ответил Эйнар. – Я почему-то так и думал.

Уладские пленники не могли точно сказать, сколько у Эдельгарда ярла войска, но полагали, что сотен шесть-семь. У Торварда было едва четыреста человек, и среди них уже какое-то количество уладов с Клионна: во всех сражениях этого лета он тоже терял людей. Но численное неравенство никогда не останавливало его, и неважно, имелось у него людей больше или меньше. Теперь же внезапность нападения и вовсе меняла соотношение сил в пользу конунга фьяллей.

Нападение ночью считается бесчестьем, и подобной вольности даже сын ведьмы Хёрдис не мог себе позволить. Но еще до зари все его люди приготовились к бою и на лодках переправились на берег. Мелкие, прозрачные при свете дня перелески в густых предрассветных сумерках служили прекрасным прикрытием. Сами фьялли заблудиться не могли, потому что хорошо помнили эту местность. Они неплохо изучили ее за тот месяц, когда сами жили на Снатхе – пока ждали Брикрена с его войском, а потом выздоровления Торварда.

И когда рассвело настолько, что каждого человека уже было отчетливо видно, Торвард сделал знак и над спящей долиной прозвучал рев боевого рога. И немедленно вслед за этим сотни голосов яростно заревели боевой клич, и с именем Тора фьялли бросились вперед.

Дозорные кваргов, в этот тяжкий предутренний час клевавшие носами возле костров, едва успели закричать и вскочить, но их крики почти сразу утонули в реве набегающего войска. Ни те ни другие не могли сейчас построиться и действовать в каком-либо порядке: кварги, выбегая из шатров или вскакивая с земли, где спали, хватали оружие, что попалось под руку, и вынуждены были поспешно отражать удары, спасая свою жизнь. А фьялли набрасывались на них там, где находили – перед шатрами, возле костров. Многие оказывались обезоружены раньше, чем успевали толком проснуться. В одних рубахах, в незастегнутых шлемах, кое-как напяленных на сонные головы, кварги пытались сопротивляться, но все больше и больше их падало или вынуждено было отступать. Те, кто уцелел, уже вскоре бросились бежать. Но и позади стана их ждала дружина Гуннара Волчьей Лапы, которому было приказано отсечь кваргов от долины, чтобы они оказались зажаты между врагом и береговой полосой. И Гуннар ярл честно ждал, пока наступит его время: помня судьбу Хедина, он больше не своевольничал, а к тому же знал, что свою долю добычи получит, даже если сражаться ему совсем не придется.