Елизавета Дворецкая - Дракон восточного моря, кн. 3. Каменный Трон

– С меня марка, – без раздумий ответил Бьярни. – Я покупаю ее просто так. Мне не жалко лишних полмарки, потому что я все равно возьму с ее родни в десять раз дороже. Но я не собираюсь брать на себя обязательства насчет этой женитьбы.

Смотрел он при этом на Раннвейг. Она тоже смотрела на него: на лице ее отражалось некоторое смущение, поскольку она вовсе не привыкла, чтобы ее благородную сестру унижали, торговали ее свободой и честью у всех на глазах. Но она тоже понимала, что Бьярни имеет право на эту месть: месть за свои прежние унижения, что он претерпел от этой девушки, которую теперь покупает «просто так»! А взгляд Бьярни, обращенный на саму Раннвейг, был так значителен и выражал такое ясное чувство, что сердце замирало от восторга и неверия в собственное счастье.

Торвард наблюдал за всем, слегка усмехаясь. Проклятье все еще сказывалось: он собирался вызвать в Бьярни вражду, а вышло опять все наоборот – вроде как доброе дело ему сделал!

– А как же ты? – Бьярни вспомнил, с чего все начиналось. – Если тебе нужно со мной подраться, чтобы…

– А! – Торвард махнул рукой. – Чтобы из нашей драки для меня вышел толк, мне надо, чтобы ты не мечом на меня махал, а чтобы ты меня ненавидел. Помахаться я и со своими могу. – Он кивнул на своих телохранителей, которые, сидя вчетвером плечом к плечу, производили весьма внушительное и грозное впечатление. – А ненавидеть меня у тебя уже не получится, ты ведь человек приличный, по тебе это сразу видно, и не будешь ненавидеть того, кто тебе что-то хорошее сделал. Да и не хочу я, чтобы ты меня ненавидел, – подумав, добавил он. – Как-то я уже к тебе привык… да и вообще… Мне как-то в последнее время полегчало. Уже нет такого желания на людей бросаться, как было полгода назад. Я думаю, это из-за Элит.

– Элит? – Это имя было словно солнечный луч, и Бьярни улыбнулся.

– Она ведь богиня. Богиня острова Эльтенн… – Торвард слегка прищурился, и видно было, что ему большое удовольствие доставляют воспоминания о новом прекрасном острове и о той, чье пленительное тело и ясное лицо он видел в очертаниях его равнин и холмов, в блеске его ручьев и яркой пестроте цветов. – Я через нее с Богиней примирился – мы с ней жару давали лихо, даже Богине должно было понравиться! – Торвард усмехнулся, а Бьярни отвел глаза. – И мне теперь легче. Уже второй месяц легче. Не думаю, что это совсем все, но уже можно жить и почти не мешать при этом жить другим.

– Я желаю, чтобы ты как можно скорее справился со всем этим, – негромко и искренне произнес Бьярни. – И принес при этом как можно меньше вреда людям. Не ради них даже об этом говорю, а ради тебя самого. Чем меньше ты принесешь зла, тем легче Богине будет окончательно с тобой примириться.

– Ладно мне советы давать! – Торвард небрежно отмахнулся. – Пока в этой шкуре не побываешь, не поймешь, как тут можно жить и как нельзя.

Бьярни не возражал. Что тут возразить? Никто на свете не поможет Торварду делом или советом так, как он сам поможет себе.

– А вместо драки ты мне сделай вот что, – продолжал Торвард. – Я хочу, чтобы ты сейчас съездил в Винденэс и от моего имени поговорил с Рамвальдом конунгом. Его сын, Эдельгард ярл, у меня. И я готов вернуть его за достойный выкуп, за клятву забыть прошлые обиды и не чинить препятствий фьялленландским торговцам в Винденэсе. Я тут подумал, что незачем мне самому ездить в Винденэс на осенние торги, лучше я выкуп за Эдельгард ярла возьму не серебром, а товарами. Я приглашаю доверенных людей Рамвальда конунга приехать ко мне сюда и привезти хлеб, лен, мед, еще кое-что – ты потом поговори с Лофтом, это мой управитель, он расскажет, чего и сколько мне нужно. Пусть привозят сюда и забирают Эдельгарда ярла. Берешься?

– Конечно. А девушек ты отдашь мне, когда твое поручение будет выполнено?

– Да нет, хоть сейчас забирай. Ты же приличный человек, не обманешь. По тебе это сразу видно! – И Торвард улыбнулся, глядя на Бьярни почти с сочувствием. Ибо понимал, что порядочность, хоть и успокаивает душу, порой создает человеку много лишних сложностей.

– Торвард конунг! – Ульв сын Ивара вдруг поднялся на ноги. Он был бледен, как береста, и на его обычно самоуверенном и насмешливом лице отражалось жестокое волнение. – А если я… если я… с согласия Бьярни, которое, я надеюсь, он мне даст… я предложу тебе двенадцать эйриров серебром за Ингебьёрг дочь Халльгрима, ты примешь их у меня?

Через несколько дней Бьярни со спутниками собрался восвояси. С ним уезжали обе девушки, и если Раннвейг вся лучилась счастьем, то Ингебьёрг по-прежнему держалась холодно и замкнуто. Сейчас она была собственностью Ульва сына Ивара, который тоже когда-то сватался к ней и тоже был отвергнут, и не менее чем через месяц должна была состояться ее свадьба, после которой она снова станет свободной женщиной. Правда, свободной она через месяц стала бы и без свадьбы, но Ингебьёрг понимала, что после этих приключений, пленений и продажи она теперь сто лет не дождется больше ни одного хоть сколько-нибудь стоящего жениха. Ни красота, ни приданое не помогут. Поэтому она насильственной улыбкой отвечала на попытки Ульва заговорить с ней – Раннвейг убеждала ее, что Ульв не пытается «купить сокровище по дешевке», а почти жертвует собой, собираясь прикрыть ее бесчестье своим именем и ввести в свой дом как хозяйку. И что надменное презрение не прибавит ей чести, зато очень помешает миру в будущей семье. В конце концов, и Ингебьёрг тоже хотела быть счастливой.

– И передай от меня привет твоей рыженькой сестре! – Прощаясь на причале под старыми соснами, Торвард подмигнул Бьярни. – Вот она была вполне в моем вкусе. Она примет от меня какой-нибудь подарок в возмещение того, что я ее… очень сильно напугал?

– Примет, я думаю. Ты… – Бьярни посмотрел на Торварда со сложным выражением осуждения и безнадежности: он не мог осуждать человека, который такими странными, но действенными способами если не исправлял, то хотя бы возмещал приносимое им зло. – Йора очень… сильно страдала из-за того, что по хараду ходили слухи, будто ты ее обесчестил. Мы не могли доказать, что это не так, а слухи шли из Коровьей Лужайки, от Ингебьёрг и ее брата. Но теперь сама Ингебьёрг оказалась в том же положении, больше того – целый месяц жила у тебя в доме, и теперь-то в хараде ни одной собаке не придет в голову усомниться, что весь этот месяц она согревала твое ложе. Так что ты сам же отомстил за Йору, за то зло, которое ей причинил. Если бы ты ее обесчестил на самом деле, то на выкуп должен был бы ей марку золота. Но поскольку ты всего лишь… напугал ее, как ты говоришь, то я думаю, хватит просто какого-нибудь маленького подарка. Наверное, ей было бы приятно получить… вот такую вещь.