Александр Балабаш - Александр Македонский (история жизни и смерти)

И если сражение на земле постепенно смещалось в направлении города, то в воздухе битва шла уже над горами. Около тридцати кораблей противника были сбиты, македонцы потеряли четырнадцать. Тогда Александр бросил в атаку двадцать три остававшиеся у него брандера.

Самые опытные и отважные матросы составляли на них экипажи, по два человека на каждом. Защищенные большими, обитыми железом щитами, они, скользнув под борта неповоротливых судов противника, намертво закрепляли лодки с помощью железных крючьев. Запалив приготовленную смесь, они должны были за три минуты покинуть лодку и с помощью длинных веревок достигнуть земли. Когда корабль, к которому они прикреплялись, оказывался высоко в воздухе, им приходилось прыгать на землю, ибо длины веревок не хватало. Почти половина из экипажей брандеров погибла под обломками подожженных ими кораблей. Но ни одна лодка не промахнулась, и за короткое время царская эскадра потеряла еще двадцать три корабля.

Устрашенные зрелищем, когда в течении пятнадцати минут их корабли вспыхивали как факелы и падали на землю один за другим, остальные суда стали разворачиваться для бегства. Их растерявшиеся команды позабыли о защите. Многие прыгали за борт еще совершенно целых кораблей.

Остававшиеся в воздухе Македонские суда смогли уничтожить еще около сорока вражеских судов, усеяв их останками весь путь от гор до города. Возле его стен они повернули назад, ибо баллисты Царя, расставленные на башнях и стенах, открыли по ним истеричную стрельбу, легко повредив два своих и одно македонское судно.

В самый разгар сражения Александру доложили о крестьянах, желающих говорить с ним. Два рыжебородых мужика, подталкивая один другого приблизились, но заговорил, в конце концов, конечно старший из них. Слегка смущаясь, он схватил себя за бороду, иногда подергивая ее в такт своей речи.

— Во ведь оно как, ты Царь-то и есть. Прости уж нас, коли чего не так сказали.

— Ничего, — подбодрил того Александр, — Говори, что за срочное дело?

— Дык, черти там черные на гору залезли. С трубок плевают. Трех мужиков наших уже поранили. Мы то сначала думали, это вражеские солдаты, ну и сгоряча побили дубьем двоих. Ан смотрим нет. Бабы енто, морды то у них замотаны, еще почище чем там на болоте. Одни глазенки черные сверкают.

— Да, — сказал Александр, наслышан я про этих баб. Вы поосторожнее с ними. Дюже опасные девки.

— Дык, и я про тоже, — перебил крестьянин Царя. — парень там у нас один, говорит им: Давайте, мол выходите сдаваться. И вам хорошо, и нам тоже. А то вон у нас ребят тут неженатых, пожалуй тысча найдется. Выбирай не жалей. Так они и в него чем то пульнули. Кружок такой маленький железный. Парниша как на пригорке стоял, так и рухнул. Ну тут понятно дело, мы осерчали, но поди подберись к ним.

— Так чего же вы, помощи просите? — потерял терпение Александр, ибо пора было ему вводить в бой свою конницу.

— Дык, и я про ето, — забеспокоился мужик. — Дал бы ты кого нам в помощь покрепче. А то бабы наши с детишками, жутко эту сволочь испужались и в лесу попрятались.

— Хорошо, — сказал Александр, — Вон видите мужика в высокой шапке с кисточкой наверху, двумя мечами размахивает? Он по этому делу большой специалист. Идете к нему и скажите: так мол и так, Мастер Моучан, Александр помочь попросил. Он уж там со своими хлопцами разберется в женской натуре.

— Спасибо преогромное, — попятился назад рыжебородый, таща своего брата за рубашку. С таким мы мигом справимся.

Царь Аресса не рискнул выпустить в бой свой последний резерв. Десять тысяч Непобедимых так и не дождались приказа об атаке. Видя, как гибнет его флот, Царь пришел в отчаяние. То, на что он полагался более всего, затевая это вторжение, оказалось таким же ненадежным, как соломинка в руке утопающего. Не дожидаясь исхода битвы, он в сопровождении своей гвардии покинул поле боя. Ворота города закрылись за ним, лишив его солдат, продолжавших сражаться, последней надежды на спасение.

Как ножницы огромной электрической бритвы, фаланги продолжали свое движение. Смерть на время заменила свою допотопную косу на более совершенный инструмент. За фалангами тянулся след из растоптанных человеческих тел. Кровь хлюпала под ногами воинов. Не выдержав этого неторопливого но смертоносного натиска, пехота Джихметов отступала все поспешнее. И, когда среди врагов пронесся слух о том, что Царь бежал, отступление превратилось в беспорядочное бегство.

Увидев свою разбитую пехоту, удирающую без оглядки, остатки царской конницы повернули коней в сторону города. Фаланги остановились, лишь всадники Гидона продолжали преследовать бегущего противника до закрытых ворот города, и вместе с кораблями возвратились назад.

Еще долго после их ухода ворота оставались закрытыми для усталых и израненных остатков великой Восточной армии. Лишь после захода солнца Царь, опасавшийся немедленного штурма, разрешил впустить солдат в город. Не больше десяти тысяч воинов смогли добраться до спасительных стен. Но Царь напрасно волновался, победители устали ничуть не меньше. Только железная дисциплина поддерживала силы македонских воинов. И хотя их потери были ничтожны по сравнению с потерями Царя, ни о каком немедленном штурме Александр не думал.

Той же ночью Царь и около тридцати тысяч солдат, заполнив до отказа военные и торговые корабли, бросив все тяжелое вооружение, оставили берег Западного материка. Буря, совершенно невозможная в это время года, разметала флот и потопила большую часть судов. Лишь пяти тысячам удалось добраться до Восточного берега. Но Царя Арессы не было среди вернувшихся домой. С ним в море пропали все его жены и дети, кроме двух старших принцев, командовавших конницей во время битвы. Их тела нашли Македоняне и похоронили в отдельных могилах, в знак уважения к царскому достоинству. Остальных убитых врагов побросали в огромные ямы и засыпали землей.

Но это было позднее, ибо в ту ночь ни у кого не было сил позаботиться о мертвых. Даже раненным, из тех кто сам не мог доползти до лагеря, пришлось всю ночь взывать о помощи. Лазарет был полон умирающими, и санитары валились с ног от усталости.

Светские львицы вели себя достойно. Многие из них оказались даже выносливее крестьянок. Никто из дам не потерял сознание при виде крови и человеческих внутренностей, вываливавшихся из разрезанных мечами, проткнутых копьями животов.

Зарина осматривала раненых и давала указания помощницам, какие мази и отвары применять к тому или иному случаю. И часто из всех лекарств только Сон-трава могла помочь безнадежно раненным забыться и умереть во сне, не чувствуя боли. Лишь под утро Зарина позволила себе короткий отдых.