Питер Нейл - Рыжая Соня и подземелье Пифона

Шалло опустилась на столешницу и пару раз подпрыгнула, прежде чем окончательно остановилась. Как раз в это мгновение первое густое синеватое облако повисло над ее головой.

— Что привело тебя ко мне? — спросил Хэлдир, выпуская вверх еще одну струю душистого дыма.

— Они ушли, стар-рик! — каркнула ворона.— Поспеши!

— Ну ладно, ладно! — хмыкнул в бороду старец и тут же посерьезнел.— Давно?

— Только что.

— Хорошо,— кивнул Хэлдир.— Значит, с утра получится в самый раз.

— А у меня получится?

— Нет. Ты останешься.

— А если я очень попр-рошу? — Ворона, склонив голову набок, заглянула в глаза старцу.

— Нет, милая,— мягко повторил Хэлдир, похоже, искренне огорчившись.— Вожак не взял тебя, не желая рисковать. Я же и подавно не могу этого сделать, потому что теперь тебя могут подстрелить и свои.— Шалло отвернулась, а старик продолжил: — И подумай, как потом объяснить, что ты внезапно исчезла, а затем вновь появилась в Логове?

Голова вороны опустилась еще ниже. Похоже, она поняла, что надеждам ее не суждено сбыться.

— Лети-ка ты домой,— с улыбкой молвил старец,— да постарайся разузнать побольше новостей к нашему возвращению. Сдается мне, они нам очень пригодятся.

Верхняя площадка, раскинувшаяся полукругом перед лестницей, размерами, скорее, походила на небольшой зал, и Север построил на ней своих людей. Теперь такие поверки придется проводить постоянно. Он окинул шеренгу внимательным взглядом. Полусотня воинов, у всех мужественные, волевые лица. Похоже, ни за кого из них особенно опасаться не стоит. Тем более не вызывали сомнений десятники, которых Север знал еще по Похиоле. О Кучулуге вообще речи не шло. Во всяком случае, двух женщин защитить они вполне смогут, хотя ни Халиме, ни Соне защитники особо не нужны. Обе вполне могут постоять за себя.

— Помните,— сказал он,— От осторожности каждого теперь будут зависеть жизни всех. Я хочу, чтобы все вернулись, и это нам по силам. Я в последний раз напоминаю об этом именно сейчас, потому что, судя по всему, дальше нам встретятся живые существа. Теперь каждый чернеющий в темноте силуэт означает не прогоревший насквозь труп, а, вполне возможно, притаившегося противника. И не забывайте, что нас наверняка ждут. Я хочу, чтобы все разбились на пары, и пусть каждый не выпускает напарника из виду. Я хочу,— повторил он,— чтобы каждый, кто заметит любую подозрительную мелочь, тут же остановился и дал об этом знать остальным.

Закончив говорить, Вожак отошел в сторону, и вперед выступил Кучулуг.

— Все поняли, парни?! — гаркнул он.— Тогда живо разбиться на пары и вперед! И запомните: кто позволит себя угробить, с того я лично шкуру спущу!

Воины загоготали над грубой шуткой гирканца, быстро перестроились и после короткого отдыха снова пустились в путь. Теперь, когда все знали, сколько им предстояло пройти, люди приготовились несмотря на усталость двигаться вперед без остановок. Лазутчики уже скрылись в темноте. Север, как и прежде, шагал во главе отряда, но теперь рядом с ним шла Соня — его пара, которая уж точно ни на миг не упустит Вожака из виду. На локте она держала заряженный арбалет, в то время как руки Севера оставались свободными. Кучулуг замыкал шествие. В правой руке он держал изогнутый гирканский клинок, время от времени прощупывая им золу в тех местах, которые казались ему подозрительными. Правда, пока это ни к чему не приводило. Рядом с ним вышагивала Халима. Только в отличие от Сони красавица-колдунья не глядела на своего спутника, ее больше интересовало, что происходит вокруг. Она ничего не опасалась. Она знала, что где-то сзади идет охранение, и не сомневалась, что, напади на них кто бы то Ни было, она тут же узнает о происшествии, даже если никто больше ничего не услышит.

Вытянувшись цепочкой, воины начали спускаться. Наконец и Соня шагнула на широкие ступени, сразу сообразив, что это мрамор, а не гранит, который был повсюду прежде. Откуда пришла эта уверенность, она не знала (пепел хоть и не хрустел теперь под ногами, копоть покрывала и пол, и стены), но почему-то не сомневалась даже в том, что мрамор розовый. Да и вообще, все здесь, если отмыть, должно выглядеть иначе, чем во дворцах, в которых довелось ей побывать. Девушка подумала, что Север не напрасно именно теперь счел нужным обратиться к людям с напутствием, хотя они уже почти сутки не видели солнца и вроде бы успели уже немного привыкнуть. Здесь явно должны быть живые обитатели подземелий, а значит, ждать можно чего угодно.

Лестница тоже носила следы пожара, но они не шли ни в какое сравнение с тем, что осталось позади. Собственно, огонь, похоже, вовсе не коснулся этих стен. Соня увидела следы стекавшей по ступеням прогоревшей Крови Земли, от которой на камне остались только жирные пятна. Зато перила и стены справа и слева пламя не тронуло, хотя и на них толстым слоем лежала сажа. Сама лестница производила поразительное впечатление. На одной ступени могли бы без труда выстроиться плечом к плечу не менее двух десятков воинов. Даже в родовых замках царственных особ Аквилонии и Немедии, которые шадизарской красавице доводилось в свое время посещать, она не встречала ничего даже отдаленно похожего на это.

— Похоже, в Ахероне знали толк в архитектуре,— заметила она, и Север кивнул в ответ.— Кажется, что мы не спускаемся в подземелье, а готовимся взойти в тронный зал.

— Быть может, так оно и есть? — задумчиво ответил Вожак, шагнув за ней следом.

С правой стороны в стенных нишах стояли статуи воинов. «Прекрасная работа», — отметил про себя Север. Ни сажа, ни копоть не могли скрыть удивительно точно выполненные детали и естественность поз изваяний. Каменных воинов оказалось много. Север видел лучников, меченосцев, всадников. По мере того как отряд продвигался вперед, в промежутках между нишами все чаще появлялись барельефы с изображениями поединков, а затем и баталий.

Поначалу Соня с интересом рассматривала скульптуры, но довольно быстро они ей надоели — слишком уж их много! — и вскоре она поймала себя на том, что гораздо больше внимания обращает на то, чтобы не вляпаться в жирный след посередине спуска, оставленный Кровью Земли. И так уж получилось, что к этому времени она потеряла всякое представление о том, как далеко они успели уйти от начала спуска. «Слишком много впечатлений и слишком мало перемен»,— поняла девушка. Она по-прежнему продолжала смотреть на статуи, но теперь, скорее, бездумно, отмечая их одухотворенные, гордые лица. Как ни странно, но только сейчас она подумала о том, что, оказывается, хорошо видит. Она всмотрелась в лицо ближайшего воина и сумела различить на нем морщины и отдельные волоски на голове, искусно вырезанные скульптором.