Сергей Лысак - Характерник [litres]

Уцелевшие лодки приближались. На «Марии Магдалине» не стали связываться с выборкой якоря, а обрубили якорный канат и начали спешно ставить паруса. Спасти теперь «Кирлангич», лишившуюся своего главного преимущества – скорости, могло только чудо. Случайность – удачное попадание в мачту первым же залпом с большой дистанции, когда говорить о прицельной стрельбе не приходится. Но именно из-за таких случайностей расклад всей игры может поменяться мгновенно. Иван и Ставрос переглянулись.

– Ты был прав, Хасан. А я, старый дурак, тебя не послушал…

– Не время искать правых и виноватых, Ставрос-бей! Надо уходить, как сумеем, стараясь нанести наиболее возможный урон этим мерзавцам. Тогда, может быть, они и откажутся от абордажа. А если не откажутся, то мы сможем хорошо проредить их численность до того, как они окажутся у нас под бортом. С поврежденной мачтой мы все равно от них не уйдем.

– Именно этим мы сейчас и займемся!

Подобрав из воды края паруса и кое-как закрепив рухнувший рей, чтобы не мешал, матросы бросились на корму с ружьями. Два кормовых орудия, установленные благодаря настоянию Ивана, оказались сейчас как нельзя кстати. «Кирлангич» медленно выходила из бухты, и наибольшую опасность для нее сейчас представляли быстро приближающиеся лодки. Нападающие учли свою ошибку и теперь рассредоточились, перестав быть удобной групповой целью. «Мария Магдалина» замешкалась, поскольку ветер в глубине бухты под самым берегом был ей не очень благоприятным. Вести огонь она сейчас тоже не могла, поскольку пришлось бы стрелять через голову тех, кто находился в лодках. Чем в полной мере и воспользовалась команда «Кирлангич», обрушив шквал огня на быстро приближающегося противника. Сохраняя курс и не отворачивая в сторону, чтобы ввести в действие бортовую артиллерию, Ставрос держал «Марию Магдалину» строго за кормой, тогда как кормовые орудия, стреляя не залпом, а поочередно, обрушивали град картечи на наиболее вырвавшиеся вперед лодки. Когда расстояние уменьшилось до сотни метров (во французском, а теперь и в османском флоте, пользующимся французскими картами, оценили удобство метрической системы, пришедшей из Русской Америки), в дело вступили стрелки. Укрывшись за прочным деревянным фальшбортом, легко выдерживающим ружейную пулю, они открыли точный огонь из ружей по сидящим в лодках. Скученность там была очень большая, и вскоре это дало свои плоды. Понеся огромные потери, но так и не сумев дорваться до абордажа, преодолев оставшиеся какие-то полсотни метров, противник повернул обратно. Однако далеко позади уже развернулась и шла к выходу «Мария Магдалина», поймав наконец-то ветер, и не став задерживаться, чтобы подобрать своих уцелевших людей в лодках. Хотя те и сделали такую попытку, направившись к шебеке. Но их проигнорировали и прошли мимо не останавливаясь. Все говорило о том, что находившиеся на «Марии Магдалине» очень боялись упустить «Кирлангич». И в душу Ивана закрались очередные сомнения.

Сначала он стоял рядом со Ставросом и наблюдал за маневрами, прикидывая, как бы сам поступил в подобном случае. Парадоксальность ситуации заключалась в том, что раньше Иван выступал в роли противной стороны, то есть принимал участие в атаке крупных и тяжелых турецких галер с легкого казачьего струга, и вся наработанная им прежняя тактика не годилась. Сейчас же надо было не захватить корабль врага, а наоборот уйти от него. Кое-какие мысли на этот счет у него появились быстро, но все перечеркнуло попадание книппеля в мачту. Теперь предстояло либо победить, либо умереть, поскольку уйти не получится, и живыми их тоже не отпустят. Во всяком случае, никто на это не рассчитывал. Когда лодки стали настигать «Кирлангич», он принял участие в отражении атаки вместе с матросами, открыв огонь из своего испанского штуцера. Пока канониры разносили картечью в щепки лодки преследователей, он сосредоточился на выбивании наиболее важных целей – рулевых и тех, кто пытался стрелять из ружей, расположившись на носу лодок. Новый штуцер оказался выше всяких похвал, ни один выстрел не пропал даром. Рядом вели огонь шесть лучших стрелков из команды, а находившиеся позади них только перезаряжали ружья. Это позволило развить очень сильный, практически непрерывный огонь, сосредоточивая его на наиболее опасном направлении, и отбить атаку. Но это была не победа, а всего лишь передышка. И досталась она дорогой ценой. Четыре человека оказались убиты, трое ранены. И один из них – капитан Ставрос. Шальная пуля попала в него, когда нападающие уже разворачивались, чтобы удрать. Иван в горячке боя заметил это не сразу, а когда увидел и бросился к Ставросу, тот уже умирал. Превозмогая боль, старый капитан все же смог отдать свой последний приказ:

– Хасан, остаешься за меня… Я знаю, ты сможешь… Доведи корабль до Керчи…

С трудом сказав это, Ставрос затих. Иван прикрыл глаза погибшему и глянул за корму. Там приближался гораздо более опасный противник. Рядом стояли боцман и четыре матроса, сжимающие ружья.

– Да пребудет с тобой милость Аллаха, Ставрос… Мехмед, нам нужно любой ценой не допустить абордажа. Удерживать этих негодяев на расстоянии и постараться сбить им ход. Пока они далеко, можно хоть как-то починить мачту?

– Увы, капитан. Быстро не получится. Да эти мерзавцы еще и стрелять картечью начнут, когда приблизятся.

– Значит, будем отползать пока так, как есть. Пока не начался обстрел, пусть команда сделает все, что сможет. Бахир!

– Да, капитан!

– Мы будем держать эту «Марию» по корме. Ты берешь столько людей, сколько тебе надо, и бьешь из кормовых пушек книппелями. Постарайся повредить им рангоут и сбить ход. Это наша единственная надежда, абордажа допускать нельзя. Их там, похоже, больше сотни. Когда подойдут близко, если сможешь попасть ядром, всади им в нос в район ватерлинии. Но пока далеко – бей книппелями. Все же ими по парусам попасть проще. Все понял?

– Понял, капитан!

– Выполняй. Мехмед!

– Да, капитан!

– Всех, кто не занят на корме у пушек – на починку мачты. Я поведу корабль и буду следить за ветром и за противником. Вы хорошо знакомы с вооружением «Марии Магдалины»?

– Да, капитан! Двадцать две пушки. Четыре двенадцатифунтовки на корме, по восемь трехфунтовок с каждого борта и две трехфунтовки на носу.

– Вот как?! Мы можем сыграть на этом. У нас на калибр больше… Ладно, за работу! Мехмед-бей, занимайтесь мачтой. И да поможет нам Аллах!

Иван сам стал к рулю и вел «Кирлангич» по ветру. Шебека уже вышла из бухты в пролив и кое-как с парусами на фок и бизань-мачте следовала в западном направлении в сторону мыса Тенарон, видневшегося вдалеке. Слева лежал остров Китира, справа высились горы Пелопоннеса. А сзади настигала «Мария Магдалина», медленно сокращая дистанцию. Но расстояние было еще слишком велико для прицельной стрельбы, и преследователи огня не открывали. Очевидно, берегли порох, так как были уверены, что сунувшаяся в ловушку добыча уже никуда не денется. Почти вся команда во главе с боцманом занялась ремонтом поврежденной мачты, а канониры открыли огонь из кормовых пушек. Беречь заряды смысла не было. Если все закончится абордажем, то совершенно неважно, сколько пороха останется в крюйт-камере «Кирлангич». А так, возможно, и попадут по мачтам.