Марина Дяченко - Хроники мегаполиса (сборник)

И сразу послышалось Олино радостное:

– А! Добрый день, добрый день! Заходите, не стесняйтесь… Дима, к тебе пришли!

– Я принесла ноты, – сказал тихий и неуверенный Оксанин голос. – Дмитрию Олеговичу…

Дима перевел дыхание.

– Да, да… Мы как раз послезавтра улетаем… Дима!

Он вышел в прихожую, позабыв о новом хозяине и о его строителях.

Вместо обычных джинсов и свитера на Оксане было летнее платье, длинное, совершенно преображающее фигуру; Дима не сразу понял, что изменилось в Оксанином лице, и только минуту спустя догадался – появилась косметика. Оксана подкрасила глаза и губы, макияж очень шел ей.

– А вы прекрасно выглядите, – все так же радостно сообщила Оля.

– Спасибо… – смутилась Оксана.

– Дима, – Оля улыбалась широкой покровительственной улыбкой. – Предложи… э-э-э… Оксане вина?

– Нет, спасибо, я ненадолго… – Оксана еще больше смутилась. – Я… вот.

Это был сборник «Юный скрипач», который Дима давал ей давным-давно и про который совершенно забыл.

– Как кстати, – сказал Дима через силу; возможно, Оксанин приход действительно оказался кстати. – Давайте, я дам вам телефон преподавательницы, которая будет с вами заниматься…

Оксана замялась:

– Мне не хотелось бы отбирать ваше время…

– Что вы! Это одна минута!

– Я прощаюсь, – сказала Оля. – Всего хорошего, Оксана.

– До свидания…

Оля вышла; скажи ей кто-нибудь, что чуть больше месяца назад она способна была ревновать Диму к молодому участковому врачу – совершенно искренне приняла бы за шутку.

Дима записал номер телефона в Оксанин блокнот. В какую-то секунду ему захотелось дописать что-то вроде пожелания, прощального напутствия «самой преданной своей ученице» – но в последний момент он удержался. Кто его знает, как это будет воспринято…

Оксана спрятала блокнот, даже не взглянув на запись. Дима был почти уверен, что она не позвонит преподавательнице; ему стало неловко.

– Спасибо. Я пойду? – спросила Оксана.

Дима заколебался. Вокруг ходили какие-то люди, переговаривались, ели бутерброды, курили прямо в комнатах… Входная дверь не закрывалась, из коридора тянуло сквозняком.

Он вдруг почувствовал себя чужим в собственной квартире. Настолько чужим, настолько лишним, что перехватило горло. Даже тогда, когда он ушел из дома, оставив здесь Олю и Женьку, чувство потери не было таким острым.

– Стоим, как на вокзале, – сказал он тихо.

Оксана кивнула.

Разговаривать было не о чем, но просто так сказать «До свидания» Дима почему-то не мог.

Он повертел в руках потрепанного «Юного скрипача»:

– Знаете что… Наверное, оставьте себе. Вам пригодится… А мне его тащить через океан…

– Спасибо, – сказала Оксана после паузы. – Может быть, дадите мне задание?

– Задание?

– Да, как обычно… – она бледно улыбнулась. – Правда, проверить его вы не сможете – но мне было бы приятно.

– Знаете что… – сказал Дима после паузы. – Идемте на балкон.

На балконе было не прибрано – валялись под ногами старые газеты, обрывки веревки, полиэтиленовые пакеты. Старая яблоня совала ветки чуть ли не в окно. Под балконом мяукал невесть откуда взявшийся кот.

– Вот, этот этюд на память, и этот… И эту пьесу разобрать, – он привычно ставил против названий карандашные «птички». – Хватит?

Оксана улыбнулась снова:

– Да. Спасибо.

Говорить было не о чем, но они все-таки стояли – молча, под аккомпанемент истеричного требовательного мява.

– Это всегда тяжело – переезд, – сказала наконец Оксана, будто желая его подбодрить. – Потом будет легче.

– У меня что, такой удрученный вид? – Дима через силу улыбнулся.

Оксана отвела глаза:

– Нет… Просто я знаю. Мне приходилось переезжать… Правда, всего лишь на другую улицу, но все равно страшно.

– Страшно?

(Мау! – орал кот. – Маау!)

– Ну, неприятно…

– Как у вас дела, Оксана? Как на работе?

– Ничего. Летом легче… может, в августе дадут пойти в отпуск.

– Поедете на море?

(Мау! Мау-ау-аау!)

– Нет, что вы… На огород…

– Я теперь, наверное, никогда не попаду в Крым, – сказал Дима.

– Зато попадете куда-нибудь получше, – улыбнулась Оксана. – Там океан…

– Да… Да заткнется он наконец?!

Дима перегнулся через перила; у плотно закрытой двери в подъезд вертелся серый, худой и грязный, в репьях, кот.

– Он хочет в дом, – сказала Оксана. – Кажется, дешевле будет его пустить…

Дима присмотрелся к коту; да, конечно, он сильно исхудал и вымазался, белое пятно на груди стало серым – но не узнать его, это пятно, было трудно.

– Дядя Боря! – позвал Дима.

Сосед был уже изрядно выпивши; не сразу понял, чего от него хотят, а перегнувшись через перила, едва не вывалился с балкона:

– Мур… зик! Мурзик!

Кот услышал. Поднял морду и посмотрел на балкон.

– Мурзик, – дядя Боря, кажется, слегка протрезвел. – Елки-палки… Это…

Шлепая по лестнице разношенными тапками, сосед сбежал вниз – и тут же бегом вернулся, причем облезлый кот несся, опережая его на полкорпуса. Уверенно подбежал к двери Бориной квартиры, встал на задние лапы и принялся когтями драть дерматин.

– Мурзик! – повторял Боря. – Мурзик, это ж надо! Откуда?!

Кот не обратил на него никакого внимания.

Боря распахнул дверь:

– Мурзик… Ну елки-палки… Димка! Я… Мурзька… дрянь такая серая… прибежал… Рая уже три месяца как за ним убивается… Три месяца! Из Ирпеня! Димка, колбасы тащи, у меня ж нет ничего, колбасы ему, докторской…

Кот шел по квартире, неторопливо и методично, как наступающая армия. Последовательно и подробно выявлял произошедшие за время его отсутствия изменения: обнюхал углы, урча, потерся о край тахты, о ножки стола, полез под тумбочку, под шкаф, собрал на себя чуть не всю пыль и паутину, потом принялся рыть лапами линолеум в коридоре – Боря спешно вытащил откуда-то огромную кювету для проявки фотографий, древнюю, бурую от реактивов. Торопливо изорвал подвернувшуюся под руки газету; кот торжественно сел в приготовленную таким образом кювету и справил нужду – под одобрительные охи-ахи гостей, набежавших из соседней квартиры.

– Это Рая, Борина жена, как уехала жить в Ирпень, так кота взяла с собой, – объясняла Диминым коллегам соседка с третьего этажа. – А кот вернулся…

Толпа прощающихся почти полностью переместилась к Боре – смотреть на героического кота. Коту тащили колбасу и кусочки сыра, йогурт в баночке, молоко в блюдце – скиталец ел все.

– А Рая переживает, – сообщила соседка с третьего этажа. – Райка его любила, как не знаю что, и он у Райки на подушке спал…

– Не трогаете его, он грязный, – говорила жена Олиного брата. – Он мог подцепить лишай, у него полно блох… Оля, обязательно руки помой…

– А вот это, за ухом, не лишай?