Андрей Шункевич - Первые шаги.

Бардак и бред одним словом. И вообще…

— Может пойдем в низ к остальным? Первый час ночи как никак… Я с каждой минутой чувствовал себя все более неуютно и при этом не мог найти этому решительно никаких объяснений. Вокруг нас раскинулись роскошные предгорья и отдельные островки фруктовых рощиц на их склонах, чуть позже, начнут приманивать осенним урожаем местных жителей и не менее месную живность, но сейчас эта местность пуста и кто его знает, какие горные обитатели выходят в эти рощи, в это… очень уж тихое, ночное время…

Застегнув куртку откидываю голову назад, в попытке успокоится и вздохнуть поглубже. Не помогает. Беспокойство вольготно разлеглось в моем сознании и узурпировало все доступные уголки тела. Пытаясь отрешиться от окружающего — перевожу взгляд в верх, в небо.

Жемчужная россыпь звезд на небе, кажется зависшей, на расстоянии вытянутой руки — протяни руку и… наваждение их близости тут же пропадает. Звезды обычно — верные и подмигивающие — светящиеся "гальки", устилающие тропу родного млечного пути, сейчас казались лишь нелепой декорацией, в отличие от вполне реального чувства беспокойства поднимающегося из самых глубин моего существа… Оно постепенно обволакивало Сознание, которое не оставляло попыток сбросить, стряхнуть липкие, почти физически ощутимые, нити опутывающей его неуверенности. Я бросил ещё один взгляд на искрящийся, но, увы, безучастный небосвод и понял, что там спасения искать ещё страннее, чем здесь, рядом с притихшим костром.

Даже зеркало полной луны, в котором я, в иное время, мог вдоволь любоваться теплым отблеском солнечного заряда, вдруг словно передумало делиться со мной этой малой частью отраженной энергии… Холодный, серый, мраморный, ночной диск — она смотрела на меня с ледяным каменным равнодушием.

Понимая, что это все игры моего Сознания, подогретые антуражем и темой разговора, я тем не менее попытался поближе пододвинуться к костру, под его защиту, лелея надежду, что огненной стихии удастся сжечь все ростки страха, медленно но верно, проникающего во все мои чувства, как вдруг… Неожиданно сильный и громкий треск догорающих в костре поленьев, заставив подпрыгнуть, ушатом ледяной воды смыл липкое наваждение паники вместе с напряжением взвинченных до предела чувств — которые, пуская стада мурашек по коже, устремились куда-то в область пяток.

Схлынувшая с Сознания напряженность позволила нащупать фонарь, лежащий сбоку, у костра, и тут же пришла спасительная мысль, что стоит его включить и изделие 21 века искусственным, но послушным своим создателям светом расставит все по своим местам, прочертит неоновым лучом границу между реальностью и Нереальностью текущего момента… И тогда Свет обратиться светом, ночь — ночью, костер — костром, а разговор — всего лишь разговором, а не былью…

— А давай ка уже пойдем Андрюш, собираем вещи и тихим сапом вниз к нашим. Больше ведь нам тут делать нечего? Не спать же здесь…

— Разве я не обещал тебе показать того — кого ты еще ни разу не видел, или ты так сильно захотел спать? — тихий, якобы равнодушный голос никак не вяжется с серыми омутами в глазах Андрея, так загадочно мерцающими в такт отблескам нашего, практически догоревшего костра.

— Сжимаю в руке фонарь, пытаясь нащупать кнопку включения и замираю от слов — Не надо, зачем же разрушать тонкую грань полумрака — единственную — где свет и тьма одинаково равны и весомы в проявлении своей сущности. Увы и ах, но ласковый и бархатный голос сказавший это не был ни моим, ни голосом Андрея и шел со стороны ущелья из которого с мелодичным рокотом вырывался ледяной сай.

— Кто здесь? Хват… Мой полу вскрик невольно замер на губах, замер и я пораженный сразу двумя равно удивительными картинами: Первая — глаза Андрея смотрящие на меня поверх костра, смотрящие и светящиеся ярким, никогда до селе не видимым мной ярким, густым, оранжевым светом равномерно закрывающим радужку и переходящим в раскаленный золотой зрачок, вторая — тоже пара глаз цвета расплавленного серебра, обладательница которых и была просившей не нарушать тонкую грань полумрака, в котором мирно уживались такие разные источники света — две пары глаз и угольки костра.

Зафиксировано вмешательство

состояние до:

Стандартное состояние равновесия реальности. опознано

состояние после:

Стандартное состояние равновесия реальности, разрешенное пересечение планов реальности, разрешенное проявление носителя равновесия третьей ступени. Опознано частично

запись происшествия пятого класса вариативности — запись удалена

Она сидела рядом с Андреем чуть прислонившись к его спине, уютно, словно завернувшись в его тень от углей костра, если в ночи вообще такое возможно. Давно не виделись Лия, — сказал обладатель густого, оранжевого пламени все больше разгорающегося в глазах того, кто хоть и стал моим другом, но никогда уже не будет для меня человеком. Странно, где то внутри давно живя с мыслью о нечеловеческой сути Андрея и соглашаясь со всеми его необычными способностями — сейчас я чувствовал накатывающуюся печаль, ведь когда открываются маски театра под названием мир — все замирает и… начинается новая глава, в которой часто нет старых актеров. Почему же сейчас так грустно и легко, словно заканчивается, вернее уже закончилось ожидание чуда. Такого привычного, словно оно происходит в тысячный раз…

Несмотря на весь мой испуг, и сознание и разум дуэтом вопили не то чтобы о неправильности, но некоторой показательности и театральности происходящего. Словно бы великолепные актеры играли драматическую постановку под музыку веселой детской песенки. Эти достаточно противоречивые ощущения настолько смешали мысли и чувства одного небезызвестного всем молодого человека, что последний застыл этаким изваянием выпучив глаза в безмолвной попытке понять что же всетаки происходит. Увы, выглядел я при этом явно не лучшим образом.

Какой милый и молодой человек, а его горячая кровь наверное такая… красная, даже отсюда я чувствую… — её мелодичный голос завораживал. Такой тихий, что хотелось подойти поближе и наклониться к ней чтобы расслышать каждую ноту сказанного, при всем этом, он звучал оглушая и вытесняя из сознания все остальные звуки мира. Серебристые озера в которых я медленно тонул задумчиво и равнодушно взирали, даже не на меня, в даль, в пустоту или бесконечность чертогов в которых жила или существовала их ночная обладательница.

— Человек? Хм. Правда что ли? Ну давай проверим, — очарование, оцепенение дрогнуло и холодными осколками прокатилось по телу оставив ледяные дорожки на спине. Разом сбросив пелену оцепенения я, дернувшись всем телом, пристыженно взглянул на обладателя раскаленных оранжевых глаз задумчиво смотрящего на бордовые искры оставшиеся от костра. Не в силах выдержать физически струящееся вокруг укоризненное молчание, я с усилием отвел от Андрея взгляд и понял что всего лишь свидетель, неожиданный соучастник, но вовсе не единственный и даже не главный из тех, кто пряча глаза старался молча провалиться под землю в жаркой краске стыда залившей неких участников всего произошедшего.