Игорь Бер - Лето испытаний [СИ]

Альберт кивнул, с трудом сдерживая дрожь во всем теле, затем вошел в свою комнату и плотно прикрыл за собой дверь.

Эллин Томин проснулась поздно ночью из-за сильного чувства жажды. В горле пересохло. Чувство было такое, словно ее рот был полон соломы. Малкольм по-прежнему спал рядом с ней, еле слышно посапывая. Его рука лежала на ее бедре и тепло от нее могло быть приятным, если бы не жажда, которая разбудила ее поздней ночью и требовала добротной кружки воды. Эллин осторожно убрала с себя руку Малкольма и как можно тише, чтобы не разбудить парня, поднялась с постели. Встав на ноги, она повернула голову в сторону окна, и чуть было не вскрикнула от ужаса. За стеклом маячило лицо человека, которому чтобы заглянуть внутрь пришлось схватиться руками за карниз и слегка подтянуться. Сразу, как только Эллин обратила на него внимание, он улыбнулся и что-то произнес. Что именно девушка не поняла, но догадывалась, что он предлагает ей познакомиться поближе.

«Юным маэль не пристало разговаривать с незнакомцами», мелькнула мысль в ее голове. «Особенно если эти незнакомцы — Безликие».

Тварь что-то произнесла еще и улыбнулось. Улыбка могла показаться дружественной, если бы Эллин не знала, что улыбается ей не человек, а тварь с Земли Мертвых. Эллин повела плечами и отвернулась от окна. Не хотелось ей глядеть в глаза этой твари. Кто знает, может у них есть дар гипноза? Глядишь, загипнотизирует ее Безликий и она безвольно подчиниться ему и откроет дверь. Если ей повезет, то она все еще будет под гипнозом, когда руки Безликого сомкнутся на ее горле.

«Если меня убьет Безликий, кто-нибудь будет горевать по мне? И если — да, то какой период времени? Будут горевать по мне только моя мать и тетя или же еще кто-то? Малкольм, например…». Она взглянула на спящего парня. В лунном свете его черты лица были очень привлекательными, на что при первой их встрече Эллин не обратила внимание. Конечно же, тогда ее сердце принадлежало Альберту Дрейку и странно, что любовь к нему так же быстро ушла, как и возникла. Хотя, ничего странного в этом не было, просто Альберта она не любила, а видела в нем лишь потомка своего любимого автора стихов. Теперь, находясь не рядом с Дрейком-младшим, а на расстоянии, очертания его лица быстро стерлись из ее памяти, практически не оставив и следа.

«Может, хватит задавать самой себе вопросы и искать на них ответы, когда тебя мучает жажда, а за окном улыбается Безликий?!» осадила она себя и тут же согласилась со своими доводами. Нужно было поскорее выпить воды и вернуться в постель, в которой спал Малкольм.

Кстати, а какие чувства она испытывала к младшему помощнику шерифа? Симпатию и только? А может уже что-то больше? Но, все это не имело значения. Они не были созданы друг для друга по нескольким причинам. Во-первых, они были из разных слоев общества. Во-вторых, она бы никогда не осталась жить в этом захолустье, а Малкольм наверняка бы не смог жить в самом сердце большой губернии. А в-третьих, Эллин не смогла бы породниться со старой грымзой — матерью Малкольма.

Она вышла из комнаты, слегка прикрыв дверь. За все время, проведенное в Конвинанте, она довольно хорошо ознакомилась с домом Клемментсов, и все же при каждом шаге ее не покидала уверенность, что вот сейчас она на что-то наткнется и сильно удариться либо ногой, либо бедром, либо носом. Ей нужно было пройти на кухню, именно там находилось ведро с питьевой водой. Там же должен был спать и приятель Малкольма, у которого не все было в порядке с головой. Эллин совсем забыла о нем, а потому тут же остановилась, словно натолкнувшись на невидимый барьер. Ей очень хотелось верить, что ее поздний визит на кухню не закончится тем, что она разбудит того полоумного. Она бы с радостью вернулась назад в комнату, да только жажда не готова была отступить сама по себе. Она проделала несколько шагов, вытянув руки вперед, когда ее привлек странный звук, похожий на ритмичный скрип половиц или же кровати. Она бы не стала обращать на это внимания больше пары секунд, если бы этот звук не доносился из комнаты больной сестры Малкольма.

Эллин прекрасно помнила, чем закончился ее предыдущий визит в комнату Лили Клемментс и повторения того случая ей совершенно не хотелось. Если хозяйка дома снова поймает ее около дверей в комнату своей дочери, тогда ее в очередной раз прогонят на улицу и старую каргу не проймут ни слова ее сына, ни ее слезы, ни даже тот факт, что за окнами ночь и по улице шастают Безликие. Но, видимо, «любопытство» было ее бичом, от которого она никак не могла избавиться даже под угрозой смерти, а потому она развернулась и на носочках направилась в сторону комнаты, за дверью которой доносились скрипы половиц или же кровати.

Чем ближе она была к двери в комнату больной девушки, тем сложнее ей становилось дышать от волнения и азарта. Уже около самой двери ей удалось расслышать и другие звуки. К древесному скрипу добавилось и тяжелое дыхание. Стоило ей это понять, как она замерла. Лицо ее загорелась от сильного притока крови. Она не могла поверить собственным ушам. Неужели за дверью происходило то, что рисовало ей воображение и от, во что она никак не могла поверить? Она старалась найти разные предположения и причины этих странных звуков, но все равно возвращалась к одной и той же идее — за дверью происходило сексуальное соитие. И скорее всего оно имело место быть без обоюдного согласия обеих сторон.

Тяжелое дыхание перешло в стон, и Эллин стало и вовсе не по себе. Теперь не было никаких сомнений в том, что происходило в комнате. И самое страшное было то, что Эллин понимала, кто именно находился сейчас вместе с Лили Клемментс. Полоумный парень, имя которого она либо забыла, либо просто не знала, прямо в эти минуты насиловал сестру Малкольма.

Этому нужно было положить конец и немедленно! Эллин взялась за ручку двери полная решимости, в тот самый момент, когда за дверью все стихло, а ей на плечо легла чья-то рука. Девушка не сдержала крика и в резком прыжке развернусь. Не задумываясь, Эллин кинулась в атаку, принявшись хлестать ладонями и царапать ногтями того, кто смог застать ее врасплох.

— Прекрати, Эллин. Да прекрати же! — перешел на крик Малкольм, уклоняясь от ее кошачьих ударов. — Это я! Всего лишь я!

— Малкольм! — воскликнула она, после чего поспешила перейти на шепот, в надежде, что их голоса еще не успели никого разбудить. — Ты меня напугал.

— Извини, я волновался. Проснулся и не увидел тебя.

Это прозвучало приятно для ее слуха, но сейчас было совсем не время придаваться нежностям. Вместо этого, она схватила его за руку и крепко сжала.

— Твой приятель, сейчас находиться в комнате твоей сестры, — скорее прошипела, а не прошептала Эллин.