Дмитрий Ахметшин - Похождения Дениса в нарисованном мире

— В темноте будет отлично видно путеводный огонь, — сказал Максим, снова будто разговаривая сам с собой. — Когда мы дойдём… если мы дойдём, мы, наверное, найдём там что-то восхитительное. Или не найдём ничего. И тогда это путешествие, как я и говорил, станет самым ненужным путешествием на свете.

— Это я говорил, вообще-то, — встрял Денис.

Максим окинул его отсутствующим взглядом. Ковыряясь в носу, он выглядел отнюдь не глупо: словно генерал, на закате тяжёлого, кровопролитного боя, в котором полегли почти все его солдаты, который размышляет, каким бы из героических способов ему умереть. Денис почувствовал лёгкую зависть: хотел бы он уметь так же!

— Что ж, пусть ты. Не видел Доминико?

— Наверное, улетел к маяку, на разведку.

— Он не мог. В маяк должны войти мы вместе. Если он вернётся туда один, то случится нечто непоправимое. Быть может, он исчезнет, как будто его и не было.

— А ты? — спросил Денис.

— Я не исчезну, — самоуверенно сказал Максим. — Я буду всегда.

Дениса не слишком волновала судьба приведения. В конце концов, на то он и бесплотен, чтобы меньше попадать в неприятности! Мальчик оглядывался по сторонам: возможно, в одном из этих шатров могла остаться еда, но даже если так, вряд ли она способна возбудить аппетит даже у трёх голодных детей. Порыв немедленно сорваться с места, как соскучившаяся по полёту птица, уже прошёл, зато дало о себе знать кусачее живое существо, что живёт внутри, прямо за пупком, и смотрит, должно быть, через него на мир, как в дверной глазок.

— Сейчас, сейчас, — бормотал Денис, пытаясь успокоить своего дракончика, и беспомощно оглядывался по сторонам.

Он бы съел сейчас даже гречневые голышки из сна.

Мысль о Варре в переднике заставила его нос чувствовать в воздухе фантомные запахи не то жареной, не то пареной пищи. Денис готов был съесть даже варёную свеклу, которую дома не жаловал.

— Варра, — спросил он, найдя глазами девочку. — Что у нас на завтрак?

— Скорее, на ужин, — заметила Варра. Она не любила размытые определения и всегда стремилась внести точность.

Денис воспрял духом.

— Тогда — на ужин!

— Ничего. Ты что, не видишь, какая вокруг пустота?

Денис разочарованно выпятил нижнюю губу.

— Мы можем вернуться в лес, и…

Он вспомнил о мёртвых зверюшках, свалявшуюся шерсть и слипшиеся перья, и сглотнул слюну, которая вдруг показалась горькой. Как он мог даже о таком подумать?

— Какая мерзость! — воскликнула Варра. — Ты хочешь, чтобы мы ещё раз убили тех бедных зверей?

— Мясо уже вряд ли к чему-то пригодно, — заметил Макс. — Времени прошло достаточно.

— Может, тогда, ягоды или грибы… — беспомощно сказал Денис.

Он оглянулся на лес (который окрестил про себя кукушкиным) и окончательно отказался от этой идеи. Ветви качались на фоне чернеющего неба, будто пытаясь отчиститься таким образом от какой— то липкой грязи. Иногда движение воздуха вдруг приносило со стороны чащи зловоние. И, в конце концов, Денис в отчаянии воскликнул:

— Ну приготовь что-нибудь! Ты же женщина.

— А ты должен быть добытчиком, — хладнокровно парировала Варра.

Денис хлопнул себя по лбу.

— А как же волшебство? Так это я мигом.

Он ненадолго сосредоточился, потом принялся извлекать из воздуха булочки для тостов, грецкие орехи, листья салата, молоко в стакане (которое, как оказалось позже, нельзя было ни выпить, ни вылить), помидоры, такие красные, будто они собирались вот-вот детонировать, огурцы, похожие на рвущиеся в небеса ракеты. Мяса не было: каждый раз, когда Денис брался описывать куриную ногу, перед глазами вставали мёртвые зверюшки. Свалявшаяся шерсть их пахла нафталином и как будто щекотала горло, отчего у мальчика начинались рвотные позывы.

Впрочем, и того, что он смог описать, было более чем достаточно.

К изумлению всех действующих лиц (и в особенности скептичного наблюдателя — Макса), получилось довольно неплохо. Варра покрошила все ингредиенты на листах салата, сдобрила горошковым перцем, который рос прямо здесь, между двух шатров. Даже картонный привкус отошёл на задний план, напоминая о себе разве что угловатостью очередной булочки. Тем не менее, девочка осталась недовольна:

— Тебе стоит ещё попрактиковаться в волшебстве. Всё это, похоже, нигде не росло. Я даже боюсь предположить, откуда оно могло появиться.

Ужин завершился, когда окончательно стемнело и от бывшего стойбища сиу остались только силуэты, которые, кажется, можно было легко повалить, задев ногой. А то и пройти насквозь. Неуютное ощущение, будто вокруг декорации спектаклей, которые больше никогда не будут поставлены, не покидало Дениса.

Пора было трогаться в путь. Теперь этого хотели все. Холодный ЗОВУЩИЙ СВЕТ мерцал на горизонте. Он казался значительно ближе, пламенел, как налившаяся соком виноградина и притягивал все взгляды. Ни Денис, ни его брат не могли сказать, когда он зажёгся. Или, может, огонь там, на маяке, горел весь день, просто из-за яркого солнца его не было видно?

— Расскажите мне об этом огне, — попросила Варра. Она очень точно угадала по лицам мальчиков, что у них на уме.

Ребята ответили одновременно:

— Это что-то, что, может, вернёт нас домой, — сказал Денис.

— Это что-то, что может спасти этот мир, — задумчиво сказал Максим.

Денис, посмотрев на брата, неуверенно засмеялся, но Макс не ответил. Серьёзный, он восседал на камне, на котором, наверное, точили сиу свои ножи и копья, как малолетний король.

— Спасти от этого? — спросила Варра, не уточняя, что имеет ввиду. Каждый в этом маленьком кругу был в курсе происходящего. — А зачем ОНА съела всех этих сиу? Они что, не подчинились?

Денис задумался: откуда девочка знает, что ТЕНЬ предпочитает женское обличие? Макс, кажется, ничего не заметил, а вот Доминико исполнился бы подозрениями, если б только не исчез без следа.

— Всё очень сложно, девочка, — осознанно или неосознанно копируя интонации взрослого, сказал Макс. Варра посмотрела на него, как на своего младшего брата, но что-то заставило её придержать вертевшуюся на языке ехидную фразу про малышей, которые думают, что они самые умные на белом свете. — Представь, что всё на свете — не такое, каким является. Люди, которые живут в своём крошечном мирке, думают, что разбираются в том, как надо жить и как надо умирать… Во всяком случае, в своей-то жизни точно разбираются. Глупыши! Знанию, когда и что сеять, чем болеет скот и о чём секретничают дети, далеко до знания законов вселенной.

— А ты как будто всё знаешь.

— Я ничего не знаю и мало что понимаю, — спокойно ответил Макс. — Но зато я не боюсь это признать.

Он огляделся, окинув лагерь равнодушным взглядом.

— Кстати, я всё ещё не слышу этого несносного испанского брюзгу.