Дмитрий Ахметшин - Похождения Дениса в нарисованном мире

Денис рассказывал всё это так, будто говорил не о собственной семье, а о чём-то услышанным краем уха в сериале по телевизору. Митяй смерил его внимательным взглядом.

— Твоя мама не водит машину.

— Теперь не водит.

— Ты что-то не договариваешь, — услышав, как родители ходят за дверью, убирая со стола, Митяй понизил голос. — Она ни за что не осталась бы такой приветливой, весёлой, если бы задавила собственного сына машиной.

— Наверное, она пила какие-нибудь таблетки, — сказал Денис, со спокойной отрешённостю понимая, что скоро Митяй, который разбирается во взрослых неизмеримо лучше чем он, загонит Дениса в угол. — Чтобы всё забыть.

— Ну а твой отец? Он тоже ничего не помнит? И вообще, кто тебе всё это рассказал?

Впервые в своей жизни Денис использовал приём, который будет применять в неуютных и просто бесполезных по его мнению разговорах в течение всей своей жизни — угрюмое молчание, похожее на звук, с которым камни стучат друг об дружку на холодном, просоленном берегу, когда на него накатывает волна.

Митяй не мог понять, что случилось с его лучшим другом. Он запустил в ладони волосы и смотрел на Дениса, словно ожидая, что ответ просыплется из него, как крупа из треснувшего сосуда. А потом, не говоря ни слова, вылез в окно и исчез. Слышно было, как мягко приняла его земля, как скрипнула ось велосипеда.

— Они мне ещё расскажут, — сказал Денис окну и развевающимся занавескам. — Клянусь, рано или поздно они расскажут.

К вечеру Денис всё же вышел на улицу. Он сидел на ступеньке крыльца, ожидая пока солнце, словно кусочек сахара, растворится в окружающих постройках, когда его окрикнули:

— Эй! Привет!

В дверях соседнего дома стояла девочка. Недавно туда въехали новые жильцы, и Денис ещё не успел с ними познакомиться. Ничего не говоря, он помахал ей рукой. Девочка не была похожа на кого-то, кто первым заговаривает с незнакомцами. Однако Денис не был уверен, что они такие уж «незнакомцы». Что-то было в ней такое, из-за чего ржавые шестерёнки памяти глубоко в голове начинали скрипеть и с гудением в ушах проворачиваться. Денис поскрёб затылок: возможно, именно там эти шестерёнки и находились.

Девчонке на вид было не больше тринадцати. Она смущённо улыбалась. И всё же, какое у этой девчонки знакомое лицо!

— Как тебя зовут? — спросил Денис.

— Варвара. Все зовут меня просто Варей.

Денис сразу вспомнил свой сон (или не сон?!).

— Варра!

Девочка засмеялась.

— Нет. Одно «эр». Ты что, иностранец?

— Конечно, нет. Я живу в этом доме. Выходит мы соседи. А почему ты со мной заговорила?

— Ну как… — девочка растерялась. — Хотела познакомиться. Ну, я, пожалуй, уже пойду, мама волнуется.

К тому времени Денис уже был готов действовать. Подождал, пока за Варей закроется дверь, поднялся и углубился в полумрак между двумя домами. У соседского дома окна были распахнуты и деликатно, словно ресницами, шевелили шторами. На подоконниках много цветов, но выглядели они будто вырезанные из картона. Денис заглянул в одно из окон и разглядел в глубине комнаты большую детскую коляску. В углу, прислонённый к стене, стоял старомодный зонт-тросточка. По колено в зарослях крапивы он добрался до угла Вариного дома и обнаружил, что у того нет задней стены. И вот теперь Денис смотрел, как из большой бреши, словно из опрокинутого ведра, проливается нечто чёрное. Не отвратительно-чёрное и не завораживающе-чёрное… никакое. Пустое. Это как бездонный, раззявленный рот птенца. Птенец этот вырастет и проглотит весь мир, но пока это всего лишь птенец, он разевает клюв на огромный, пока ещё огромный, земной шар, и всё, что туда проваливается, исчезает без следа. Денис стоял опасно близко. Не критично, но всё же опасно.

Он не испугался. Лишь почему-то почувствовал на себе вселенскую досаду.

— Ну что, ты всё ещё не веришь?

Денис запрокинул голову и увидел в окне своей комнаты Максима. Да, да, Максима! Видно, он стоял на стуле, иначе ни за что не достал бы до окна. Локтями он опирался о подоконник, подбородок устроил на руках и смотрел на Дениса сверху вниз, как человек, разглядывающий прилипшую к ноге пушинку. На носу малыша были очки, соломенные волосы торчали во все стороны из-под смешной пиратской треуголки. Мальчишка будто только что вернулся с утренника в детском саду, и всё бы ничего, только Денис вдруг подумал: из волшебного мира явился не малыш, а он сам. Явился из мира теленовостей с другого конца земли, бегущих по рельсам электрических машин и людей смешных нравов. Теперь его уводят за руку, и он, сопливый малец, ничего не в состоянии поделать, чтобы сохранить созданную для себя вселенную.

— Как я и говорил, — сказал маленький пират. — Нигде нет спасения. ТЕНЬ уже добралась до вашего мира. Выходит, он тоже часть ДРУГОЙ СТОРОНЫ.

Можно было бы подумать, что это продолжение сна, что Дениса разморило на родном крыльце, и он свернулся калачиком и уснул. Но реальность беспощадна. Она сразу даёт тебе понять, что бесполезно даже озираться в поисках укрытия. Ты с отчаянной ясностью понимаешь, что насланными Морфеем галлюцинациями здесь даже не пахнет. И тогда в тебе кто-то переворачивает песочные часы, и лёгкие сжимаются, трепещут от недостатка воздуха.

— У нас ТЕНЬ вымахала ещё на несколько дюймов в высоту, — продолжал Максим. — Доминико предложил оставить маяк и нарисовать корабль. Возможно, так мы могли бы выиграть ещё некоторое время. В конце концов, есть же другие земли. Множество других земель. Всё бы ничего, но мой карандаш остался у тебя.

Денис опустил руку в карман брюк и нащупал огрызок карандаша. Он понял, что малыш в отчаянии. Ноги его, наверное, дрожали, как у загнанного гиенами к обрыву оленёнка. Вдруг из окна соседнего дома появилась и тут же исчезла голова женщины в широкополой шляпе. Или Денису это показалось?

«Денис, это же моя мама! Она не сделает тебе ничего плохого», — вдруг вспомнились Денису слова Варры (Вари?!) там, на ДРУГОЙ СТОРОНЕ. Он подумал, что Варра, возможно, могла бы рассказать им больше. Предполагается, что пустота не содержит ничего, но это означает — совсем ничего, но эти образы — женщина, коляска — они должны были откуда-то появиться?

— Доминико мой самый верный спутник, — малыш покивал головой, — да, да, и он верит в меня, но не он и не я на такое не способны. Создать целый корабль! У меня, может, и хватит знаний — я же, в конце концов, был капитаном, — но не фантазии или времени. Тем более, в такой момент. Просить тебя мне помогать было бы неправильно. Хотя у тебя бы отлично получилось, с такой великолепной фантазией. Но о чём это я: я тебя творцом не придумывал. Я придумал тебя для того, чтобы родители не сильно горевали.