Ольга Гусейнова - У любви пушистый хвост, или В погоне за счастьем

— Не бойся, Дин не обманет тебя.

— Не надо, я сама раз…

— Сейчас он совсем другой, — оборвала меня Эльса на полуслове. — Смеется часто, шутит, на тебя все время смотрит, а ты не замечаешь.

— Эль, я не боюсь. Я…

— Да любому заметно, что стоит ему тебя коснуться рукой, а не звериной лапой, ты сжимаешься, словно сейчас ударит. Дин даже спит теперь в тигрином обличье. К тому же цапаетесь вы часто по любому поводу. Ты не видишь, а он вокруг тебя круги нарезает, нервничает, когда другие просто подходят к тебе. Он уже с несколькими мужиками на ножах из-за этого, а ты все в облаках витаешь.

— С кем? — сперва удивилась я. И сразу же отшила заступницу: — Я — женщина, между прочим, и тоже хочу, чтобы за мной ухаживали. Завоевывали. В чувствах признавались, да так, чтобы за душу брало. А не подшучивали на каждом шагу.

Я подошла к подруге и встала рядом, тоже залюбовавшись красивыми, но суровыми, что ли, берегами — крутыми, каменистыми, держащими в оковах быструю, шумную, полноводную реку. Дальше по течению виднелась холмистая местность, поросшая деревьями. В небе парит кобчик, небольшой ястреб, — следит за нами. Мне, если честно, как-то страшновато было стоять на краю обрыва — высоко и мутная вода внизу бурлит. А вот Эльсе все нипочем: опять раскинула руки в стороны и подставила лицо солнышку.

— Глупенькая ты, Савери. Языком молоть каждый может, а Дин — другой, он делами покажет, что нужна ему ты, и никто другой.

Неожиданно меня прорвало похихикать:

— Вот смотрю я, у тебя ума палата! Чего же ты раньше любимого дядюшку занудой считала, изводила и девиц от него гоняла?!

— Да вот, нашла наконец умницу, которой готова передать родственничка. Заметь, в хорошие, добрые руки, — тоже хихикнула Эльса. А потом неожиданно спокойно, уверенно продолжила: — Сонники не только спать всех укладывают, но и души чувствуют. Твоя — чистая, искренняя душа. И на Дина ты смотришь так, что воск рядом плавится. И справлялась у меня — не насколько он богат, а будет ли у самой достойная работа в нашем клане.

У меня прямо душа запела, стало так радостно, что впору в пляс пуститься. Да берег больно опасный, мелкие камешки летят вниз — страшно.

— Какие мудрые мысли… изредка появляются у тебя, — скрывая смущение, усмехнулась я. — Правда, хороших родственников безоглядно посторонним девицам не раздают, а то вдруг…

Эльса недовольно топнула ногой:

— Вот упертая кошка!

— Ты не топала бы ногами, берег здесь больно хлипкий, — обеспокоилась я.

— Придумала тоже! — усмехнулась Эльса. — Веками стоит, и нас выдержит.

— Я бы не стала зарекаться, — наблюдая за отколовшимся камнем, плюхнувшимся в воду, проворчала я. — Пошли отсюда.

— Трусишка! Трусишка! — запрыгала Эльса. — Как раз для нашего Дина, он любит опекать…

— Прекрати! — рявкнула я, пытаясь ухватить ее за руку, чтобы оттащить от края.

— Хорошо, пошли уже… — снисходительная усмешка слетела с лица Эльсы, когда под ногами дрогнула земля.

И вместе с обвалившимся пластом берега она полетела в реку.

— Какая же ты зар-раз-за-а-а… — вопила я, срываясь вслед за ней.

В воду мы вошли свечками, хвала Луне, не отбив себе все печенки. Рядом поднял брызги рухнувший кусок земли, большой, по счастью, не задев меня, а Эльсе камень рассек лоб.

Безжалостный стремительный поток уносил нас прочь от обоза и защитников. Мы выныривали, отплевывались, хватали ртом воздух, снова уходили под воду. Плавали мы, как выяснилось, отвратительно и не утонули лишь благодаря бревну, которое каким-то чудом оказалось под руками. Вцепившись в него когтями, отдышались, отплевались и осмотрелись.

К вящему ужасу, выступа, с которого мы свалились, было почти не видать, лишь несколько темных точек-фигурок на берегу. Оставалось надеяться, что обозники слышали наши вопли. А вокруг сплошь мутная, холодная, бурная вода и крутые берега, за которые не зацепиться при всем своем желании, потому как бревно к берегу не прибивалось, управляться с ним не получалось, а бросить его и пуститься вплавь, рассчитывая на свои силы, — смерти подобно. Мало того, спасительное бревно переворачивалось — и мы с Эльсой тоже, с визгом. Наконец нам повезло: впереди показались более пологий склон и небольшой пятачок, на который мы с трудом выбрались. Отдышались, и Эльса уверенно прохрипела:

— Думаю, спасать нас придут поверху.

— А может, и не придут, — просипела я злобно, — порадуются, что от таких придурочных девиц избавились, которые без конца куда-нибудь вляпываются.

— Прос-сти, С-с-савери! — У Эльсы зуб на зуб не попадал.

Мокрая, продрогшая, она сидела, обхватив себя руками, и тряслась от холода, впрочем, как и я. Вода в реке студеная, и купание на пользу нам точно не пойдет, а солнце скоро сядет.

Я внимательно осмотрела склон и с сомнением предложила:

— Если разуться и выпустить когти, то можно попробовать выбраться отсюда. И пойти навстречу… Нас же будут искать?

— Обязательно будут! — упрямо и без толики сомнений лязгнула клыками Эльса.

Мы разулись и, выпустив когти, начали взбираться по глинистому склону, кое-где поросшему травой и с виду чахлыми, но на удивление крепко вросшими кустиками. И так удачно у нас получилось, что совсем скоро мы, вновь с натуги дыша с присвистом, выбрались наверх.

Распластавшись на сухой траве, отдышались и, не веря в свою удачу, глянули вниз.

— Высотень какая, — содрогнулась Эльса.

— Елки зеленые! А наши ботинки?! — чуть не заплакала я, глядя на по глупости оставленную внизу обувку.

И ведь не спустимся обратно — сорвемся!

— Засада! — мрачно согласилась Эльса.

Мы огляделись и еще больше посмурнели: оказались на площадке, окруженной земляными валами с громадными камнями-валунами. Как по ним выбираться, куда? Не хватало только лапы переломать. Но в одном месте, где вперемешку с камнями поменьше была земля, заметили дыру между обвалом и скалой — вход в звериную нору, наверное. Я потянула носом и никого не почуяла — видать, брошенная. Рядом огромный раскидистый дуб растет, обвивая мощными корнями камни, за ним заросли колючего шиповника, а дальше лес виднеется.

— Схожу облегчусь, заодно гляну, что там дальше, — буркнула Эльса, поднявшись, и направилась к зарослям.

Я тем временем сняла одежду и тщательно выжала. Натягивать ее обратно, сырую, грязную, было до дрожи противно, но нас же придут спасать?! И тут со стороны, куда ушла подруга, ветер принес странно знакомый запах, от которого волосы дыбом встали. Я замерла, настороженно вглядываясь туда. Неожиданно раздался громкий визг — и спустя мгновение из кустов вырвался здоровенный кабан с вопящей Эльсой на спине, сидящей задом наперед, вцепившись ему в хвост. Пока я стояла, раззявив рот, кабан пронесся под дубом и сбросил «наездницу», ударившуюся макушкой о низко висящую ветку. Она кулем свалилась с «коня», перепугав меня окончательно.