Ольга Гусейнова - У любви пушистый хвост, или В погоне за счастьем

— Мы же друзья?! — возмутились братья. — А ты нам угрожаешь… этим?

— Мои друзья вряд ли поливали бы грязью мой клан и меня самого, чтобы отбить повитуху для своего клана, — спокойненько ответил Дин.

— Да ты сам не лучше! Как куда заявишься, так самых хороших и ценных оборотней к себе переманиваешь! Дружище называется! Ваш Еловый лопнет скоро от твоего усердия. Все расширяешься.

Выслушав гневную отповедь Дашека, Дин строго сказал:

— Ты шишки с иголками не смешивай. Савери не из-за дара своего ценная, она — моя! Понимаешь? Моя!

После сильного душевного выплеска, назревавшего после погребения погибших друзей, над обозом повисло тягостное молчание.

— Прости, Савери, заигрались, — неожиданно повинился Дашек.

И Мишек добавил:

— В пути двоих потеряли, больно нам всем от этого. Тяжело! С мужиками погибшими давно знались, все же здесь хорошие соседи собрались. А тут…

— И о твоем даре прознали, — вклинился в разговор Глен со своим алтыном. — Гиены… своего никогда не упустят. Самые плодовитые на весь край, а в клане лишь обычные повитухи без дара.

— Хватит! — рыкнул Дин, заставив меня вздрогнуть у него на коленях. Остальные тоже опасливо оглянулись на разъяренного товарища. — Утром только погребение совершили, двоих потеряли. Вокруг недобитые мародеры шныряют, того и гляди в спину ударят, а мы клыки сушим да лясы точим, делим не свое и мелко пакостничаем против друг дружки, как обычно.

— Прав Дин, глупо себя ведем, — согласился хмурый Наум. — Хуже девиц малолетних…

Ругаются мужчины, а неловко почему-то мне. Снова я причиной склоки стала.

— Я один раз для всех скажу, — как-то слишком спокойно начал Дин. Помолчал чуть-чуть и без малейшего сомнения заявил: — Савери — моя. И отвечаю теперь за нее — я.

— Да никто и не спорит, — осторожно согласились гиены. Похоже, тигр всех враз угомонил и остудил.

— А как же большой новый дом с красной черепичной крышей и белым штакетником? — улыбнулась я неуверенно. — Ты мне обещал от клана подарить…

— Я тебе его от себя лично подарю, — в хитроватом голосе Дина чувствовалась улыбка.

— Еще бы, всего три года назад для себя построил, почему бы новым не посчитать? — не смог удержаться от подколки Дашек. Язва!

— Так ты мне свой дом обещал? — Я подняла на Дина глаза. — Еще тогда?

Вопреки ожиданиям гиен, наверняка рассчитывавших на скандал, я, наоборот, смутилась, а потом расплылась в довольной улыбке.

— Все, братцы, потеряли вы повитуху окончательно, — махнул рукой Наум, с ухмылкой глядя на гиен. — До вас ее завлекли длинными усами и толстым полосатым тигриным хвостом. А вы заладили: крепкие ноги, быстрые ноги, во-о-он до того дерева и обратно. Надо было ее под мышку — и дом с черепичной крышей дарить! И обязательно с белым заборчиком. Бабы — они такие, только на них и падкие.

— Да вы задрали уже, — рыкнул Дин, перехватил меня поудобнее и, тронув бока коня, увез в начало обоза, подальше от расходившихся друзей.

— С такими друзьями и племянницы не надо. Вечным холостяком останешься или к душникам подашься, там хохотунов поменьше будет, чем среди вас, — донеслось мнение Шая.

Затем я едва разобрала довольное ворчание гиен:

— Да в кои-то веки случилось отыграться на всесильном и премудром Дине, пока он ярмарочным дрыгунцом перед девицей скачет.

К вечеру Еловый ручей собрался своей стаей, хоть и пара из других кланов присоседилась: Шай, по сути, уже родственник, и давний друг Далей. Не то чтобы отделились ото всех, но тесной компанией уселись на расстеленной на земле шкуре; мужчины по очереди носили еду от общего костра. Видно, даже словесные попытки отобрать свободную женщину, тем более одаренную, тем более у Дина, вконец исчерпали его терпение. Я ловила то насмешливые, то завистливые взгляды, бросаемые другими мужчинами на нас.

Я уже не смущалась и не беспокоилась из-за мужского внимания, ведь теперь рядом Дин. И пусть, по словам многих, он сейчас сам на себя не похож и ведет себя иначе, но показывал себя с хорошей стороны. Пока еловые охраняли, Далей с Дином охотились в высокой траве и вернулись с дюжиной кроличьих тушек. Нам с подругами досталось несколько веточек со свежим жареным мясом, а мужчины ели густую мясную похлебку. По коротким разговорам я догадалась, что тигр с кугуаром на разведку ходили и охотились заодно. И то, о чем разведали, им не понравилось, хоть виду не подали. Но коней не расседлали.

Пока укладывались, Хвеся ныла:

— Не нравится мне здесь. Скорее бы к горам добраться.

Мирон обнял жену, уложил на свою руку и склонился, словно собой укрывая:

— Не бойся, любимая, мы сегодня далеко продвинулись. Завтра, ближе к вечеру, выберемся из степи.

— Как-то неспокойно мне на душе, Мир, тревожно, — вздохнула она, повернулась и уткнулась носиком мужу в грудь.

— Душа болит? — встрепенулась Эльса, явно намереваясь помочь. — Так может, я свой дар сонника отпущу и…

— Нет! — дружно и нервно отказались все.

Сонница, поймав потемневший взгляд дяди, стушевалась и, пожав плечиками, прощебетала:

— Ну, нет так нет. Я же только помочь хотела.

Шай улыбнулся, с нежной улыбкой глядя на свою суженую, погладил ее по большим ушам, а потом сгреб в объятия и прижал к себе, укладываясь спать. Я услышала счастливый вздох Эльсы и юркнула к Дину — окунулась в его тепло и силу. Меня дополнительно накрыли шкурой, а то к вечеру ветер разыгрался.

Тревога охватила меня во сне. Моя кошка-каракал то бесновалась, то скулила от ужаса.

— Подъем! — громко проревели над ухом.

Я вскочила, а Дина рядом нет. Покрутив головой, я увидела его стоящим на телеге. Он напряженно всматривался в даль.

— Вроде только легла, а уже рассвет? — рядом проворчала Эльса, протирая глаза и убирая от лица волосы, которые трепал сильный ветер.

— Какой-то чудной рассвет, — отозвалась Хвеся. — Красноватый… наверное, сегодня жара будет…

А у меня в груди скручивался тугой комок паники и дикого страха.

— Это зарево! — глухо выдохнул кто-то поблизости.

В голосе мужчины тоже слышался страх.

— Быстро, уходим! — проревел Дин. Дернул хвостом и легко спрыгнул. Затем сграбастал нас с девчонками вместе со шкурой и отправил в телегу.

Собрались за считаные мгновения. Повезло, что лошадей не распрягали. Их даже поторапливать не приходилось: чуяли доносившийся ветром, пока еще слабый запах дыма. Благодаря сильным порывам ветра его и оборотни почувствовали на большом расстоянии. Темный горизонт на западе становился все ярче, словно кто-то незримый поддавал жару.

— Пожар в степи! — Глен погонял своих тяжеловозов.

Гиены поводили носами по ветру, затем Мишек зло рыкнул:

— Слишком широкое зарево на горизонте.