Александр Харламов - Книга судеб [СИ]

Неожиданно что-то под копытами коня один из камней брусчатки провалился вниз, следом за ним другой, а потом они обрушились разом. Конь всхрапнул и оказался вместе с наездником под землей. Грохот падения тел сопровождался тонким возгласом боли неизвестного мне офицера. Круг диаметром метров десять вдруг исчез под землей.

— Помогите! На помощь! — заорали из образовавшейся ямы. — На помощь!

Я первым ринулся к обрыву. Заглянул вниз. На рыхлой земле в огромной пещере лежал прижатый своим собственным конем молодой офицер, а животное с открытыми переломами копыт сучила всем телом, негромко постанывая совсем по-человечьи.

— Ничего себе! — ахнула какая-то барышня рядом, прикрыв глаза атласным платочком.

— Лошадь пристрелите…мучается ведь… — посоветовал кто-то из напирающей на меня толпы.

Раздался выстрел. Конь дернул головой и затих, глядя наверх своим огромным лиловым добрым взглядом.

— Корнет, вы живы? — над ямой наклонились несколько офицеров. Тот самый мужик в одном исподнем, бегающий ранее вокруг горящего особняка, оказался рядом. На меня пахнуло запахом дорогого вина и сигарет.

— Сынко, ты как?

— Вытащите меня отсюда, — орал корнет!

— А пещеры-то непростые… — проговорил кто-то за моей спиной. И тут крыша горящего дома рухнула. Все обернулись, а я задумчиво покусал нижнюю губу. Пещеры под Харьковом? Вот это новость!

— Не успели, — печально заключил усач-пожарник, почесывая затылок. Раздался отчаянный женский плач. В одной шелковой ночной рубашке полноватая румяная барышня с растрепанными косами ринулась к горящим обломкам. Ее еле успели перехватить у самого огня. Она билась брыкалась, но крепкие мужские руки не отпускали бившуюся в истерике.

Со стороны городской площади, расталкивая толпу широкими локтями к обвалу продвигался огромный мужик в каракулевой шапке, шинели, туго перетянутой кожаным ремнем. На поясе у него виднелась сабля, а на шее висел обычный свисток.

— Городовой…

— Городовой идет! — послышались голоса. Я с любопытством обернулся. Впечатление орган правопорядка производил ужасающее. Страшен и силен был, как черт. Не хотел бы я попасть к нему на дознание.

— Аким Митрофаныч, — бросился к нему барин, чей дом только что рухнул под напором красного пламени, — миленький, да что же это такое делается-то?! Только отстроились…только жить стали.

— Разберемся! — отрезал городовой, пройдя к обвалу, который теперь его интересовал намного больше, чем пожарище. Он оглядел провал, потом трясущегося корнета, которого здоровые мужики уже вытащили на ремнях из ямы. — Непорядок… — тихо промолвил городовой, оглядевшись по сторонам. — Кто что знает про эти пещеры? — обратился он к толпе, положив руку на саблю, напустив на себя начальственный вид.

— Батюшка, а как же я? Где мне ночевать-то теперь, горе мыкать? — заискивающе заглянул ему в глаза погорелец, но был сурово отодвинут в сторону.

— Кто знает про пещеры?

— Да бабка моя, царство ей небесное, все говорила, что все под землей изрыто ходами. То от татаров спасались, то сокровища прятали… — понурив голову сказал один из холопов, вытаскивающих корнета, стонущего от боли в переломанной ноге.

— Все изрыто? — почесал седую голову городовой.

— И где конец им никто не знает! — воскликнул молодой парнишка в легком овчинном тулупчике. По виду типичный мещанин.

— Ой, да на кого ж ты нас покинул! За что нам такая напасть?! — ревела женщина, потерявшая дом, дергая себя за черные, как смоль волосы.

— Непорядок… — снова промолвил городовой. — Это что ж выходит? Такой обвал в любом месте может теперь случиться? Раз пещеры под всем Харьковом раскиданы. Так до генерал-губернатора дойдет, не дай Бог! — он набожно перекрестился. — В общем так… Кто проверит эти ходы, тому рубль золотой дам и личное послабление, если грешки какие за душой имеются…

Желающих вызвалось только двое. Явно пьяненькие мещане, имевшие, видимо, за душой то, что городовому надо было прощать. Помолясь, они начали спускаться вниз.

— Постойте! — прокричал я. Толпа обернулась назад, и я оказался в центре внимания взбудораженных харьковчан. — Извольте, и я с ними…

Быстро сбросил на затоптанный снег свой теплый плащ, высокий цилиндр и трость, оставшись в одном сюртуке и белой манишке.

— Ваше благородие, — пробасил городовой, — опасно это…

— Отстаньте… — бросил я, ухватившись за ремень, по которому спускались вниз мещане. Они уже стояли в самом низу, задрав головы вверх.

— Возьмите, хоть саблю мою… — городовой попытался сбросить мне вниз оружие, но я отказался. Толку мне там от него, в этих узких ходах, где и развернуться как следует нельзя. Колоть только…

Под конем растеклась лужа крови. Земля стала бурого цвета, рыхлая. Ноги в лаковых штиблетах сразу же утопли в ней почти по щиколотку. Я огляделся по сторонам. Полутемный ход вел куда-то далеко, скрываясь за поворотом своей угольной чернотой.

— Нам бы факел… — попросил один из мещан.

Тут же наверху пожарные соорудили нечто похожее из старой толстой ветки и промасленной ветоши. Светил он слабо, больше коптил. Помимо воли я закашлялся.

— Лезли бы вы наверх, ваше благородие… — неодобрительно покачал головой один из добровольцев. — Не барское это дело по подземельям лазить.

— Идем! — кивнул я вперед, чувствуя, что приближаюсь к загадке, которую подкинул мне призрак сначала в метро, а потом и в театральном институте.

— Зря туда барин пошел… — услышал я тяжелый вдох городового наверху. — Сейчас какой обвал и все…Поминай, как звали!

На полпути я останавливаться вовсе не собирался. Решительно кивнул мужикам в сторону хода, пропуская их с факелом вперед. Заметил в тусклом чадящем пламени, что успел уже основательно испачкаться, плюнул на это, следуя узкими коридорами.

Ход делали довольно дано. Кое-где балки, держащие породу, прогнили. Капала вода, собираясь в небольшие лужицы на полу. Их я как ни старался обходить, а ноги все равно намочил.

Хмурый и старший из мужиков, назвавшийся Тарасом, метил повороты острым ножом на каждой стенке, чтобы не заблудиться. Пахло прелостью и затхлостью. Дорога все время шла под уклон, словно мы спускались куда-то глубины земной коры, а через пару сотен шагов нас встретить магматическая река, как в известных фантастических фильмах, благо в этом времени о изобретении братьев Люмьер еще не знали и просто шли вперед, не подозревая об опасностях, которые могут их подстерегать впереди. Дышать становилось все труднее. Время, словно остановило свой бешеный бег, стояло на месте. Одинаковые повороты, схожие углы, и капли воды сверху, оглушительно звонко бьющие по ушам, мне казалось, что я схожу с ума или мне просто это снится — обычный кошмар, досмотрев который я проснусь в постели рядом со своей женой.