Виктор Гвор - Волчье Семя. Дилогия

– Было это не так уж и давно, – спокойно и размеренно вещает тот, – еще и полсотни лет не прошло. Я уже мог на скаку сбить стрелой сокола, парящего в небе, но пока не удостоился права сменить охотничий лук на боевой и повесить на пояс клевец. В то время слуги Сожженного еще не проклинали народы в своих храмах и не пытались стереть чужие стойбища с лица земли. И жизнь наша была хороша и привольна, хотя всегда найдутся те, кто хочет жить не своим трудом, а грабежом чужого богатства. Жил тогда в наших степях один клан. Небольшой, но богатый. Глава клана был прославленным воином, а его жена – верной спутницей, достойной своего мужа. Пять сыновей-богатырей вместе с кунаками* помогали отцу пасти бесчисленные табуны, а их жены и сестры следили, чтобы мужчины в любой момент могли утолить голод густой чорбой*. Клан жил в мире с соседями, и ничто не предвещало беды. Но однажды стойбище оказалось на пути валахского набега. Нет, я ничего не путаю, тогда валахи ходили в набеги… Налейте-ка мне отвара, сорванцы, а то что-то першит в горле.

Сидевшая ближе всех к большому котлу с горячим напитком девчушка вывернулась из огромного отцовского тулупа и поднесла старику дымящуюся кружку. Старик шумно отхлебнул и откинул назад голову, о чем-то задумавшись.

– Деда, – несмело пискнул самый маленький из слушателей, – что было дальше? Они отбили валахов?

– Нет, – покачал головой старик. – Хозяева бились как львы. Каждый из них стоил пяти валахских воинов, а то и десяти. И каждый убивал по пять, а то и по десять. И даже беременные женщины и маленькие дети уходили, лишь отправив к Цхерну одного или двух врагов. Но тех было слишком много. И настал момент, когда защищать стойбище стало некому. Клан погиб.

Старик замолчал, и в тишине стало слышно, как тихонько всхлипнула одна из девочек. Дед покачал головой и продолжил:

– Выжил лишь младший сын вождя. Он пас табун на дальних пастбищах, а когда к вечеру вернулся домой, обнаружил лишь дымящиеся развалины, заваленные трупами. Лицо воина стало подобно каменной маске, и сердце его от этого зрелища превратилось в камень. На рассвете запылал погребальный костер, на вершине которого лежали отец и мать воина, его братья и сестры, друзья и товарищи, жена и нерожденный сын, пронзенный мечом прямо во чреве матери. А на следующем закате к соседнему стойбищу одинокий всадник пригнал табун лошадей. «Моего клана больше нет, – сказал воин. – Мне одному эти кони будут только мешать». «А ты, – спросили его люди, – что собираешься делать?» Воин усмехнулся: «В этом мире тесно двоим. Должен остаться либо я, либо те, кто убил мой клан». «Хотя бы назови своё имя, чтобы мы могли просить Цхерна помочь тебе». И снова усмехнулся воин: «Мне не нужна помощь богов, раз они допустили то, что случилось. И у меня больше нет имени. Тот, кто носил старое, умер вместе с родными. А имя того, кто пришел на смену, прозвучит в журчании ручья из вражеской крови». Он развернул коня и исчез в степи. Чтобы больше никогда не попасться на глаза людям нашего народа.

Старик принял из рук подошедшей женщины кружку с новой порцией отвара и задумался о чем-то, время от времени шумно отхлебывая.

– А дальше, деда? – вновь прозвучал тот же голосок.

– Экий ты нетерпеливый, – усмехнулся старик. – Пропал парень. А через месяц в Валахии начали твориться страшные дела. Кто-то вел войну против четырех родов, участвовавших в том самом набеге. Род у валахов – это не наш клан. У каждого из родов замок, селения, иногда даже города, люди… И не меньше сотни воинов, занимающихся только войной. А еще ополчение… Между родами существуют союзы, и напавший на самый захудалый род окажется лицом к лицу с целой армией. Не каждый король решится бросить вызов кому-нибудь из валахов. Но кто-то решился, причем четырем родам сразу. Полыхали подожженные ночью деревни. Бесследно пропадали отряды воинов, чтобы обнаружиться в самых неожиданных местах изрубленными на куски. Сбрасывались в пропасть обозы вместе с охраной и торговыми людьми. Неведомый враг не знал пощады. Впрочем, он недолго оставался неведомым. Вскоре валахи выяснили, что все беды – дело рук одного человека, и начали охоту. Прятались в горах засады. Устраивались облавы. Выходили на охоту группы специально обученных егерей. Но всё было бесполезно. Каждая стычка приносила валахам лишь новые потери, тогда как их враг, уже прозванный Черным Мстителем и Ужасом Валахии, не получал ни царапины. А может, и получал, но всегда уходил живым и на своих ногах. Тогда с ним попытались договориться. Сулили любую виру за убитых родичей, предлагали выдать кровников… – старик усмехнулся. – Много чего предлагали. Но Мститель на любые посулы отвечал взмахом клевца.

– Он был волотом! – воскликнул нетерпеливый мальчишка.

– Нет, – покачал головой старик, – Мститель не имел Облика. А вот среди его врагов таковые встречались. Но и они ничего не могли поделать. Это невозможно, но это было. И длилось тридцать лет и три года, пока на месте замков всех четырех родов не остались одни развалины, и не упал мертвым последний их обитатель Хотя, говорят, последнего Мститель пожалел. Трехлетнего ребенка.

Старик закашлялся и вновь занялся отваром.

– А дальше? – на этот раз торопыгу поддержали еще несколько голосов.

– А всё. Валахи навсегда зареклись ходить в набеги. Их матери пугают Черным Мстителем непослушных детей. А его самого никто и никогда с той поры не видел. Да и куда ему возвращаться? Весь наш народ постигла участь клана этого воина. Вот только слуги Сожженного куда многочисленнее, чем валахи всех родов вместе. Тут даже Ужас Валахии не поможет… – старик грустно вздохнул. – Хотя поговаривают, что это не так. И когда двое остановят армию, а Черный Мститель вновь возьмет в руки клевец, беды нашего народа закончатся. Вот только закончиться они могут по-разному. Нас осталось совсем мало, а тот парень был старше меня. Вряд ли он еще может поднять оружие… _______________ * Кунаки – здесь: члены клана, не состоящие с главой клана в кровном родстве. * Чорба – густой мясной суп с прожаренной мукой. Часть 1

Гость появился ближе к полудню, когда в Хортицком остроге оставались лишь дежурные да батько Всеслав. Всадника, скакавшего по дороге, шедшей от Протолчего брода, погляды на вышках заметили еще у Корнетивской балки и вмиг доложили старшим, а те и до атамана дошли, не откладывая. Хоть и одет приезжий был обычно: в легкую кольчугу поверх рубахи да темно-синие портки без украшений, но сафьяновые сапоги издалека цветом заметны, да и стать конскую не скроешь. На вороных кордновской породы только ближники княжеские ездят, ну и сам князь, конечно. Не то чтобы другим заказано, да только стоит такой конь как три красных кроатца: вороных у вятичей мало рождается, так что даже заводские не решаются на такую редкость задницу свою громоздить. Тем паче, гнедые и буланые того же завода лишь самую малость слабее, а обходятся не в пример дешевле.