Дмитрий Манасыпов - Боевые маги: несмышлёныши [СИ]

Амбози сморщил лоб, наблюдая за фамильяром, выгрызающим блох на животе. Серебряный защитный ошейник полировала, не иначе, жена Бушеми, так тот блестел. Ошейник защищал не шею фамильяра, нет. Как и браслеты на лапах, серебро и руны сдерживало Сущность, заселенную в тело, не давая ей выбраться и наброситься на человека-хозяина.

— Не понимаю, о чем речь?

Бушеми хохотнул, сморкнулся в платок, почти сам собой появившийся из-ниоткуда, и перестал улыбаться.

— Недавно в одном европейском городе произошел странный инцидент, прямо в центре, где много туристов. Говорят, он связан с похищением… мм-м… некоего артефакта.

Амбози пожал плечами, фамильяр оскалился. Верно, выглядело угрожающе, как будто тяжелый танк, стоящий на постаменте и накрытый боевыми знаменами, вдруг ожил сам по себе.

— Мы на Восточном побережье.

— Что хранилось в орлеанском доме?

Амбози впился взглядом в Бушеми, физически ощущая, как хочет выпустить лоа, так и ждущих приказа наброситься на нахального человека, требующего ответа от бокора. Татуированная белая кожа его кресла еще хранила память о времени, когда истинная сила, не заключенная в порохе и свинце, решила взять мир в свои руки. И Амбози ее поддержал, выступив на проигравшей стороне.

— Мой фамильяр изрядно нервничает, с чего бы? — поинтересовался Бушеми, невзначай откинув пиджак с пояса и показав кобуру, прячущую семизарядник с серебряными накладками, оружие предательского племени подземных карликов. — Не знаешь?

Амбози аккуратно положил на стол жезл. Присмотрелся к мандрилу, алеющему глазами в его сторону, заметил красное на полу, неожиданно появившееся снова. И улыбнулся.

— Может, блохи?

Бушеми поморщился, больше не оглядываясь. Мандрил успокоился, заинтересованно закрутился вокруг алого бутона, оставленного Мамой Бриджит, понюхал, облизнулся, аккуратно поднял и начал жевать, уставившись на Амбози с немой просьбой в глазенках.

Ну, что же… Амбози решил не обращать внимание детектива на происходящее.

— У тебя есть еще какие-то вопросы, Бушеми?

— Есть.

— Но у тебя нет с собой печати от Капитула?

— Нет.

— Тогда не задерживаю. А кофе попьешь на улице, в забегаловке внизу делают неплохое пойло.

Бушеми поморщился, но не рискнул задержаться. Амбози никогда не скрывал своей нелюбви к Службе Контроля. И к обычным людям, пытающимся говорить с колдунами на равных.

Сущность, сидевшая в мандриле, доела розу. Черно-дымчатое существо, смахивающее на обезьяну только мощным телом, повернулось к Амбози задом, украшенным пятью хвостами и небольшим полировано-черным рогом.

Браслеты давно поддались под напором влитой через цветок силы, но бес держался этикета, решив не портить кабинет бокора, не сдавшего его освобождение. На прощание тварь оглянулась, одарив Амбози оскалом белых клыков и сине-пепельных губ.

Боккор кивнул в ответ, не завидуя Бушеми.

Карл ощутимо страдал, ощутимо даже физически. Схватка с бледным охотником-чудь не прошла даром. Запас сил, приберегаемый на крайний случай, он потратил почти полностью.

Белое лицо блестело испариной, маг ссутулился, часто останавливаясь и глубоко вдыхая воздух. Ведя ребят непонятной дорогой, Карл выпил практически всю имеющуюся воду, становясь бодрее на несколько минут. С каждой заканчивающейся бутылкой эти минуты становились все короче. Он по стариковски шаркал, запинаясь на подъеме, обогнал ребят, но сейчас двигался все медленнее.

Майка постоянно оказывалась рядом, что-то спрашивала, странновато поблескивая глазами. Злой, опередив Карла, ушел вперед, двигаясь авангардом их чудаковатой группы и не пропуская ни одной машины или человека с плохо скрываемыми плохими помыслами. Мари и Анни, вместе со Снегом, решили помочь магу, поддержать под руки, но тот спровадил их куда подальше, бурча под нос. Алекс просто катил на доске, снова погрузившись в себя и меланхолию.

До столицы оставались считанные сто километров, и почему-то казалось, что там сразу станет легче. Но если раньше Карл подбадривал их, шутками-прибаутками и намеками так и говорил, пусть и не прямо, про это, то сейчас… Сейчас вдруг осень наступила не только настоящей слякотью с надоевшей постоянной моросью, но и странно-холодной тоской внутри каждого.

Электропоезд и не-человек, почему-то желавший смерти им всем, неожиданно превратили случившиеся в ожившую опасность, и путь уже не казался пусть и странным, но все же необычным приключением. А Карл и впрямь оказался не просто каким-то там гипнотизером, заговаривавшим любого на пути, а именно тем, кем являлся с самого начала.

Магом. Самым, что ни на есть, настоящим.

Чудь рассыпался прахом, пахнув напоследок приторно-сладким тленом. И даже Майка со Снегом, спавшие самым настоящим мертвым сном, и чуть не оставшиеся в нем, учуяли страшное, случившееся с живым существом. Пусть и желающих уничтожить их. А сделал это вон тот поминутно отплевывающийся и хрипло, всем телом содрогаясь, кашляющий бледный бородач в шляпе.

Они шли по кривой и горбатой улочке старого города, хмуро смотревшего на них черными глазами окон невысоких домов. Чавкало под ногами и даже в ботинках, сырость прокрадывалась даже за плотно застегнутые куртки, а зонтов они так и не раздобыли. Чернел грачиный силуэт Алекса, накинувшего капюшон и даже не объезжавшего лужи, все разрастающиеся на древне-трескающемся асфальте. Теплая куртка Снега белела на Майке, а он сам раскатал горло свитера почти по самые глаза. Злой шелестел пакетами внутри обуви, пакетами, нацепленными поверх носков. Его кроссовки треснули по очереди, порой выбрасывая через лопнувшие бока настоящие фонтанчики.

Мари тесно прижалась к Анни, приобняв ее и ругая сама себя за специально оставленную на привокзальной площади шапку, что сейчас оказалась бы такой нужной. Только сейчас, устало тащась за странно-болезненно идущим Карлом, она поняла очень простую вещь.

Анни и Мари часто сбегали и так же часто их ловили. Но никогда им не приходилось убегать так серьезно и так опасно. И ни разу не оказывались на улице, как брошенные кошки или собаки, когда простая осень пробирает холодным ветром и промозглой сыростью до костей. Никогда.

Осень смеялась над кучкой жалких мокрых дурачков и дурочек, с чего-то вдруг возомнивших себя кем-то иным, отличным от обычных людей. Забрасывала грязью от проезжающих машин, поливала срывающимися крупными каплями с низких горбатых крыш, трепала волосы злым шутником-ветром, закидывала даже за шиворот липкие и совершенно некрасивые, даже и не очень желтые, бурые листья. Кто-то уже покашливал, а носами булькали все.