Ирина Шевченко - Осторожно, женское фэнтези

— Вот ваш герой, — громко отчитался Грин, пропуская меня вперед. — Можете бросаться на грудь и орошать слезами благодарности.

Шут гороховый! Хорошо, что мой герой спал так же крепко, как я недавно, и шуточек доктора не слышал.

— Я же сказал «увидеть», а не «поговорить», — разъяснил Грин. — Но если доктор Розен позволит… Найду его.

Идите-идите, а я тем временем к геройской груди припаду. А что? Герой не сбежит и сопротивляться не будет.

Я дотронулась до его щеки, погладила по волосам… А затем — сама не знаю зачем — расправила веночек, который мяла все это время в руке, и надела ректору на голову. Собранная на промежуточном уровне трава вдруг заискрила, превратившись в переплетение светящихся нитей. Оливер вскрикнул, выгнулся дугой, словно тело прошил электрический разряд, а лицо исказила гримаса боли…

О боже! Что я наделала?!

Вместо помянутого всуе белобрысого мальчишки в палату влетел Грин. Подскочил к ректору, окунул пальцы в окружившее того сияние, охнул, но рук не отдернул — придавил Оливера за плечи к кровати. Следом за заведующим примчался доктор Розен, пухленький лысый коротышка, и тоже запрыгал вокруг пациента.

— Это от ваших камней? — сердито высказал травматологу Грин. Оливер уже не бился в судорогах, только дышал тяжело и громко.

— Нет. — Розен суетливо перебрал расставленные на столике у кровати стекляшки. — В них столько не было. Это… — он огляделся, заметил меня и обвинительно ткнул пальцем. — Это она! Точно она! Сплела что-то… непонятное…

Грин посмотрел на меня, укоризненно покачал головой и неожиданно улыбнулся:

— Ничего страшного. Идите, доктор, мы разберемся.

— Но…

— Идите, — повторил Грин. — Позже осмотрите своего пациента и убедитесь, что он не нуждается в помощи.

— Да уж, я думаю, — проворчал травматолог. — После такого…

— Так что вы сплели, Бет? — ласково поинтересовался Грин, когда Розен вышел за дверь.

— Мне тоже… интересно… — просипел Оливер.

Поднялся. Сел на кровати, свесив босые ноги. Простынка соскользнула с груди, и не знаю, что там ниже, но рубашки на милорде Райхоне не было. Только вот ситуация не располагала любоваться мускулистым торсом.

— Что вы сплели? — повторил доктор.

— Веночек, — пискнула я.

— Веночек? — переспросил ректор.

— Меня доктор усыпил, — затараторила я, оправдываясь. — Целительской магией. А я на нее неадекватно реагирую. Меня опять… в подпространство. Но там не песок был, а трава. Я сидела, сидела и веночек сплела… с метелочками. И как-то вынесла оттуда. А потом я его на вас… случайно…

Оливер и Грин переглянулись.

— Элизабет… хм… — ректор откашлялся. — На промежуточном уровне нет травы. Там ничего нет, кроме магии. Чистая концентрированная энергия. Маги видят, как правило, нити, удобные для создания плетений. В вашем случае сначала был песок — не приспособленная для преобразований субстанция. Теперь трава. Необычно, но с травой уже можно работать. Понимаете?

Я кивнула. Потом подумала, что обманывать нехорошо, и замотала головой.

— Я вам как-то навредила?

— Не навредили, — Оливер улыбнулся, вновь обменявшись взглядами с Грином. — Вы ведь не думали о чем-то конкретном, когда сплетали травы?

— Но вы так…

— Подобные процедуры требуют подготовки. Если сразу влить в человека большой объем чистой энергии, это… как ведро ледяной воды на голову.

Я вспомнила, как его ломало, и поняла, что сравнение слишком мягкое.

— Вам теперь плохо? — поинтересовалась робко.

— Ему теперь хорошо, — ответил вместо ректора доктор. — Целительские заклинания сработали все как одно, но и без них такого количества энергии хватило бы на самопроизвольное обновление организма.

— Точно хорошо? — спросила я Оливера. Мало ли что Грин говорит, это ведь не его чистой силой шарахнуло.

— Прекрасно. Чувствую себя немного странно, но это пройдет.

Он улыбнулся, и я улыбнулась в ответ.

Романтику момента испортил Грин: издал невнятный звук и начал медленно сползать по стене.

— Веночек, — провыл он, закрыв лицо руками. Уселся на пол и уронил голову на согнутые колени. — Веночек она сплела!

— Нервное, наверное, — шепотом пояснила я Оливеру, чувствуя, как саму начинает трясти в преддверии истеричного смеха.

Милорд Райхон хрюкнул в кулак и отвернулся.

— Вено-очек! — протянул издевательски доктор, взглянул на меня и снова спрятал лицо в ладонях, зайдясь беззвучным хохотом.

— Ничего смешного! — заявила я и тотчас зажала себе рот. Лучше давиться тихими всхлипами, чем ржать как лошадь. Или как ректор.

— Правда ничего, — сквозь смех поддержал он меня, уголком простыни смахнув с ресниц слезы. — Ну, сплела… веночек…

— У-у, из травки, — согласился с пола Грин. — Веночек…

— Веночек! — подтвердила я и опять зажала рот, хоть это уже почти не помогало.

На месте Крейга, появившегося спустя пару минут, увидев трех хохочущих придурков, я позвала бы на помощь медиков. Но инспектор этого не сделал. Видимо, потому, что в компании веселящихся идиотов уже был доктор.

На самом деле повода для смеха не было. Из услышанного после я поняла, что Оливеру безумно повезло, что я — это я. Добрый нрав и чистое сердце, как выразился Крейг. Позитивное мышление и свойственная молодости беспечность, по словам милорда Райхона. Грин от комментариев воздержался. Пожалел меня: он-то всегда называет вещи своими именами. Я ведь могла не только энергией ректора зарядить, а вплести в «веночек» обиду, страх или злость и его накачать этими эмоциями. Возжелать мести и вложить это желание в сильнейшего малефика, не знающего, кому именно мстить и за что. Даже убить его могла. Никто не сказал этого прямо, но догадаться несложно. Как и о том, что случилось бы, мечтай я в момент плетения о неземной любви. Видела я, что может сделать с умным интересным мужчиной приворот, упасите боги от такого счастья.

Из палаты я ушла с Грином. Оливеру нужно было одеться, а инспектор остался с ним за компанию и чтобы, как я предполагала, рассказать о визите к эльфам. Передо мной же никто отчитываться не собирался.

Доктор, вдоволь насмеявшись, сделался необычно серьезным. Привел меня в свой кабинет и уселся за стол. Не удивило бы, спроси он, на что я жалуюсь. Я даже ответила бы: так, мол, и так, жалуюсь на всеобщее непонимание и сокрытие важной для меня информации. Но целитель молчал.

— Угостите кофе или чаем? — заговорила я первой.

— Чай. Кофе вам сейчас нежелателен. И… Помните, я рассказывал о своем знакомом, увлекавшимся созданием плетений на промежуточном уровне? Он умер, не дожив до тридцати.

— Может быть, он заблудился? — предположила я. — Говорят, с промежуточного уровня можно попасть в иной мир и иную версию себя.