Адам Кристофер - DISHONORED: Возвращение Дауда [litres]

– Хм-м, – сказал Норкросс, возвращаясь к пленнице. – Попробуем еще раз, ладно? Как. Его. Зовут?

– Да-а-а… Да-а-а…

Норкросс рассмеялся.

– О, тебе правда придется приложить усилия. Понимаешь ли, я знаю, что этот человек… скажем так, особенный. На нем метка Чужого. Подозреваю, ты знаешь, что это значит, не хуже моего. Мы не похожи на невежественные массы, необдуманно отрицающие существование магии и при этом сами лихорадочно молящиеся каждый вечер, чтобы Аббатство Обывателей уберегло их от зла. Мы с тобой знаем, что зло реально и ходит среди нас с клеймом ереси, выжженным на его коже, да?

Норкросс оскалился и схватил женщину за лицо, сжав щеки пальцами.

– Итак, заключим сделку. Ты назовешь мне его имя, а я позволю Алонсо избавить тебя от мучений. Что скажешь?

Губы женщины сдвинулись. Норкросс отпустил, и голова упала на грудь. Затем он наклонился, подставил ухо, и она прошептала.

– Да-а-а… Да-а-а…

– Ну же. Еще раз, с чувством, если можно.

– Да-а-а… Дауд. Его… зовут… его зовут… Дауд.

Норкросс выпрямился и хлопнул в ладоши.

– Превосходно! А теперь…

Дознаватель шагнул вперед, все еще очищая лезвие тряпицей. Он оглядел тело пленницы, потом поднял ее голову пальцем. Глаза женщины были открыты, но остекленели. Дознаватель вздохнул, затем провел бритвой по ее щеке. Рана тут же налилась кровью, но пленница ни издала ни звука и не пошевелилась.

Дознаватель отступил и покачал головой перед Норкроссом.

– Боюсь, слишком поздно. Она продержалась не так долго, как я думал.

Норкросс нахмурился, сплетя перед собой руки.

– Какая жалость. Мы лишились развлечения, – он помолчал и поджал губы. – Дауд. Необычное имя.

– Я знаю только одного человека с таким именем, сэр.

– О? Поведай же.

Дознаватель сложил руки.

– Тогда я служил в Дануолле, в городской страже. О, уже пятнадцать лет назад. Нет, даже больше. Была одна банда, они одевались под «Китобоев» – ну, знаете, маски и прочее. Они отличались от других уличных банд. Они были наемниками – убийцами. Если платишь звонкой монетой, они к твоим услугам.

– Любопытно. И Дауд был одним из них?

– О, нет, берите выше, сэр. Дауд ими заправлял. Мы его прозвали Клинком Дануолла. Хладнокровный и безжалостный. И мастер своего дела. Должен сказать, я им восхищался.

– Ну, разумеется, – сказал Норкросс. – Как не восхищаться творчеством других, – он показал на пленницу.

Дознаватель улыбнулся и поклонился.

– Кажется, в вашей библиотеке должны быть материалы о Дауде и «Китобоях» – среди полевых отчетов смотрителя из документов Аббатства, которые принес я.

– А, замечательно, – хлопнул в ладоши Норкросс. – Клинок Дануолла, а? Так и знал, что у нашего приятеля интересная история. Городская стража Дануолла не зря считала его особенным.

– Вы имеете в виду метку?

Норкросс поднял левую руку.

– Выжженную на коже, символ Чужого, обозначающий связь с Бездной.

Дознаватель кивнул.

– Если ваш гость действительно Клинок Дануолла, то он будет замечательным пополнением коллекции.

– Какое чудесное предложение.

Дознаватель показал на тело, прикованное к стене.

– А с ней что?

Норкросс наклонился и поднял голову женщины за волосы. Скривился, увидел белую пену на ее губах. Он разжал пальцы, отшагнул и аккуратно извлек из кармана платок, принялся скрупулезно вытирать руки. Затем опустил взгляд и увидел кровь на пиджаке.

– Ах! Нужно немедля переодеться.

– А девушка, сэр?

– Доставьте в препараторскую. Как только с ней закончат, пусть отправляется в десятую галерею, к своему достопочтенному коллеге. Я подготовлю для них карточку наутро, – Норкросс слегка поклонился дознавателю. – Разумеется, с указанием авторства.

– Благодарю покорно, сэр.

В дверь пыточной раздался стук, затем она открылась и вбежал стражник.

– Сэр!

Норкросс обернулся.

– Да?

– Ваш гость, сэр. Он покинул свою комнату.

– Нетерпеливый малый, да?

– Ваши приказания, сэр? Нам задержать его?

– Нет, это необязательно. Я отлично знаю, куда он направляется. И встречу его лично.

– Разумно ли это, сэр? – спросил дознаватель. – Дауд – опасный человек.

– Не думаю, что наш гость ищет драки, но ваша озабоченность принята к сведению, – Норкросс повернулся к стражнику. – Проследите за ним, но издали. Я хочу, чтобы вы были готовы прийти мне на помощь, если потребуется.

– Да, сэр.

– Тем временем возьми еще стражника и отправляйся в Уайтклиффскую галерею.

– В Уайтклиффскую галерею?

Норкросс кивнул.

– Оттуда нужно кое-что доставить.

26-й день месяца Земли, 1852 год

«Ранние истории рассказывают о беспощадном убийце, что проходил через торговцев и офицеров городской стражи Дануолла, как жнец через поле пшеницы. Затем последовал период затишья; в эти годы, мы полагаем, он путешествовал по Островам, изучая анатомию и оккультизм в чертогах великих университетов и тайных подвалах, которые посещаются прочими практикующими запретные искусства. Говорят, Дауд даже провел зиму в Академии натурфилософии. И какое-то время, еще до раскола, в рядах его союзников числились Бригморские ведьмы. Все это время он совершенствовал свое искусство, и именно тогда, по нашим оценкам, он начал общение с Чужим».

Дауд бесшумно двигался по галереям, и, хотя все здание было освещено, он отыскал множество укрытий – за шкафами, за углами, за дверьми. Он не сбавлял скорости, легко избегая стражей в синей форме, и пробирался к огороженной веревкой лестнице, ведущей в главную башню.

Там должно было, просто обязано было найтись нужное ему место. Норкросс назвал его «частной» коллекцией. У него была репутация коллекционера и торговца тайными и еретическими предметами. Дауд не видел таких экспонатов во время тура по галереям. И хотя он не исследовал весь замок, все указывало, что именно в башне коллекционер прячет особенные сокровища.

Он переступил через низкую бархатную веревку и прокрался по лестнице. Таиться было легко: сами ступени были каменными и накрыты толстым ковром, но когда лестница превратилась в винтовую, его поле зрения оказалось ограничено. Не рискуя лишний раз, Дауд держался с краю лестницы, останавливаясь через каждые несколько шагов, чтобы прислушаться к движениям.

Пока что все тихо. Эта часть замка казалась пустой.

Здесь не было лестничных площадок, этажи отмечались только узкими окнами слева от Дауда – четыре, пять, шесть, семь, каждое открывало вид лишь на кромешную черноту затерянных в ночи болот.