Даха Тараторина - Равноденствие

– Вирке, тебе не всё равно?

– Я тебя ненавижу, – прошипела я. Ни слова лжи.

– Я знаю. А теперь ответь на вопрос.

– Нет, мне не всё равно. И будь ты проклят, – удивительно, но он всё ещё умел улыбаться. Я не была в этом уверена, – Ты мой брат, Белен. Мне не может быть всё равно. Если кто-то тебя убьёт, это должна сделать либо я, либо чума, – улыбка погасла быстрее, чем стала заметной.

Он выпрямился и пустил вороную медленным шагом, позволяя часто останавливаться, чтобы выкусить особо аппетитный пук травы.

– Отец поступил неправильно…

– Отец был идиотом, – перебила я.

– Вирке, перестань их ненавидеть. Смерть – не их вина. Они любили нас обоих, но воспитывали… Как выяснилось, воспитывали не совсем правильно. Они просто пытались защитить нас.

– От чего?

Мы жили в спокойное время. То есть, в по-настоящему спокойное. Уже двадцать лет ни намёка на восстание. Все недовольные ковены распались или спрятались так глубоко в своих норах, что не сумели бы выбраться ещё очень долго. Торговля с объединённым королевством Витания стало честью и невероятно выгодным предложением для всех окружающих государств. Ни разу мне не попадались измождённые голодом или болезнями деревни. Хотя, кто знает? Может, я просто не присматривалась?

Нас не от чего было защищать.

– Ты понятия не имеешь, насколько жесток и неприятен мир!

– Имела бы, если бы не провела почти десять лет в тюрьме на острове, с которого не могла сбежать даже на празднование Ламмаса! Ты когда-нибудь отмечал сбор урожая, сидя в четырёх стенах? Незабываемое чувство! Так что, ты пошёл по стопам дорогих родителей.

– Мы защищали тебя от смерти!

– Вы не давали мне жить. Это разные вещи.

Белен хотел сказать что-то ещё. Я точно знала, что хотел: обидное, злое, что-то, что стало бы унизительнее пощёчины. Но, наверное, он и правда взрослее меня. Наверное, отец был прав, оставляя его за главного.

– Ты права, – он опустил голову и принялся перебирать спутавшуюся угольную гриву. – Родители любили тебя. Ты не представляешь, как сильно, и не смогла бы ненавидеть их, если бы знала… Но ты права. Мы не дали тебе возможности жить так, как ты сама хочешь. Но теперь эта возможность есть. Замок твой. Я уеду и обещаю больше никогда не лезть в твои дела.

– А может я не хочу, – ляпнула я.

Это надежда мелькнула на бледном лице или просто облако отбросило случайную тень?

Небо оставалось чистым.

– Может, мне не нужен Ноктис де Сол.

– Вирке, это твой дом.

Мой дом? Давно уже нет.

– И что с того? Я здесь чужая.

– Вирке, Ноктис де Сол – не просто замок. Это наследие. Это земли, – мужчина повёл рукой, указывая на бесчисленные поля, кучкующиеся на горизонте домики, копошащихся вдалеке вилланов, – это люди, которые рассчитывают на тебя. Которым нужен их лорд. Или леди.

С каких пор меня беспокоят эти люди?

– Кажется, ты снова забыл спросить моего мнения. Мне они не нужны. Мне никто не нужен! И ты… ты не нужен тем более!

Что это? Слёзы? Нет, ни за что! Только не снова! Больше никогда!

Я резко завернула упрямую клячу, только попытавшуюся завести дружбу с Вороной, и хлестнула изо всех сил.

Убежать. Спрятаться. Скрыться.

Я больше не буду слабой. Не имею права!

Я уже давно одна. Слишком давно. Я научилась. Думала, что научилась.

Туда, где нет боли. Туда, где не догонят, не достанут, где не заставят терять снова и снова.

Скорее. Скорее!

Невидимая нить, соединяющая сестру и брата, натягивалась, звенела, готовясь порваться, а Сила внутри росла, множилась, рвалась наружу, требовала выхода.

Быстрее! Убежать, скрыться в прячущей слёзы темноте, в пустоту, забирающую, выпивающую боль. Туда, где больше ничего нет, только спокойствие…

Я ведь не умела пользоваться Силой. Глупая маленькая девчонка, понятия не имеющая, на что способна настоящая магия. Я создавала огненные шарики и ставила подножки чванливым лордам, но разве это Сила? Разве можно коснуться гладкой поверхности крохотного пруда, не потревожив её? И разве не может пруд таить в себе затягивающий, чёрный, бездонный и голодный омут?

Сила всколыхнулась, задрожала, готовясь выпустить на волю скрытое от сторонних глаз глубинное чудовище.

Круги на воде.

Один.

Второй.

Третий, облизывающий берег волнами, готовый плеснуть через край.

Больше, чем я могла выдержать.

Желание глупой ведьмы исполнилось. Я хотела быстрее – и лошадь понесла.

Никогда не видела, чтобы лошади двигались так: копыта не касались земли, не оставляли следов, пот струями стекал со вздымающихся боков, а пена клочьями срывалась с выплёвывающих хрипы губ.

Леса? Поля? Тропинка? Что-то должно было виднеться, мелькать перед взором, но сливалось в единый цветной водоворот, пытающийся запутать, заглотить и никогда не выпускать. Верх? Низ? Болото или река? Что под ногами и где они, эти ноги? Я прижалась к кобыле, обхватила её как можно крепче, забыв обо всех правилах верховой езды, чувствуя, что вот-вот соскользну и упаду, провалюсь, туда, где ничего уже не важно. Как и желала.

– Вирке!

Солнце мазнуло по волосам, обозначая верх.

– Вирке!

Кто-то словно выхватил из омута за шиворот и с силой дёрнул, вытаскивая из засасывающей темноты.

– Вирке!

Брат начал нагонять, и почти сразу стал различим стук копыт.

Невидимая золотая нить натянулась вновь, не давая захлебнуться, забыться. Она тянула, держала, дарила свет.

– Вирке!

Белен скакал рядом, изо всех сил подхлёстывая измученную Вороную.

Протянул руку, пытаясь ухватиться за капсюля 7 7 Капсюля – нащёчные ремни в уздечке. , но пальцы соскользнули с мокрого ремня. Ещё одна попытка. И ещё.

Лошадь гнала.

– Хватайся!

Он вцепился в дрожащее от напряжения плечо, но отпустить потную воняющую шею оказалось выше моих сил.

– Вирке, гоблин тебя раздери!

Я посмотрела туда, где мелькали копыта, и вновь зажмурилась. Нет уж! Лучше умру так. Хоть без мучений.

Не знаю, что он делал. Не знаю, как извернулся, как удержался в седле, как вообще меня догнал. Но мои руки оказались слишком слабы по сравнению с руками воина. Он схватил меня за талию, рванул, выдёргивая из седла и завернул Вороную за миг до того, как Тварь (вот уж правда тварь!) сиганула в овраг и нырнула в мокрый пух тумана. Туман сыто чавкнул, а мы, непонятно как державшиеся до сих пор, кубарем скатились со спины напуганной клячи.

Снова верх и низ поменялись местами. Что-то царапало спину, что-то в кровь разодрало локти и колени. Юбка задралась выше некуда, ногами я обхватила твёрдые мужские бёдра, и катилась, не понимая, как остановиться.

Золотые искры рассыпались во все стороны, бренчали, прячась в траве, путались и сливались в единые сети, пытающиеся ухватить, задержать и помочь выжить.