Евгений ЧеширКо - Рассказы

— Всё, на этот раз точно, — уверенно сообщил он, — вызывай попа, пусть отпевает.

— Вот дурной! Ты сначала помри, а потом уже все мероприятия будем проводить. Живого ж какой дурак отпевать будет?

— Ну, пусть придет, чаю пока на кухне попьет. А я уж постараюсь к его приходу подгадать. Чтоб два раза не ходил.

— Вот сколько лет с тобой живу, а все понять не могу — как я за такого дурака замуж то вышла? За что ж мне наказание такое?

— А это потому что противоположности притягиваются, — улыбнулся старик, — но не в нашем случае. Я говорю — попа зови! Чего стоишь? Сейчас помру. Точно тебе говорю!

— Ой, да ты каждый раз точно помираешь, а как с кухни борщом запахнет, так сразу воскресаешь! Чудо прям расчудесное! Кому расскажи, не поверит никто.

Федор Степаныч прикрыл рукой глаза и откинулся на подушку.

— Вот в кого ж ты вредная такая? Послал мне Бог на мою голову…

— Слушай, старый, а давай я лучше тебе врача нашего участкового вызову?

— Не поможет мне врач, — сказал Федор Степаныч голосом, которому позавидовали бы лучшие артисты Большого театра, — всё, отжил я свое, пришло мое время…

— Так! Вот держи пульт от телевизора, включай и смотри. А у меня дел еще полно. Ясно?

— Вот же вредная старуха! Помереть по-людски даже не даст! — пробухтел старик и выдернул из рук старухи пульт.

Клавдия Михайловна вышла из комнаты и обернулась. Несколько секунд она смотрела на письменный стол, стоящий в углу комнаты, а потом, удостоверившись, что муж включил телевизор, подняла руку и поманила кого-то пальцем. Смерть нехотя поднялась и подошла к старушке.

— Я тебе говорила, чтоб ты сюда не ходила больше? — шепотом произнесла старушка.

— А чего это вы мне указываете куда мне ходить, а куда — нет? У меня вообще-то все согласно графику. А у мужа вашего уже давно все сроки вышли. Еще полгода назад.

— Слушай, ну договаривались же — или вместе с ним или никак!

— Ну, а что я сделаю, если не приходит мне на вас ориентировка?

— Ну раз не приходит, то и ты не приходи.

— У меня план, понимаете? Нельзя мне возвращаться с пустыми руками.

Старушка задумалась.

— Ладно, давай тогда как обычно. Ты ж по хорошему все-равно не уйдешь. Держи, — Клавдия Михайловна протянула руку. Смерть аккуратно взяла ее своими холодными костлявыми пальцами и прижалась к ней губами. Лицо старушки побледнело и покрылось маленькими капельками пота. Веки стали тяжелыми и начали давить на глаза. Через минуту старушка покачнулась и схватилась руками за стенку.

— Хватит, — еле выдавила она из себя, с трудом шевеля пересохшими губами.

Смерть отпустила руку и та безвольно повисла у туловища.

— Тут даже на неделю не хватит, — сказала костлявая, — максимум — дня три, не больше.

— Ну хоть три дня твою морду противную не видеть. Все, иди уже с глаз долой, — старушка покачнулась и, придерживаясь за стенку, направилась в комнату.

— Чего ты? Плохо тебе? — старик убавил громкость телевизора.

— Да нет, Федь… Все хорошо, сердце что-то побаливает… Все хорошо. Пойду сейчас прилягу, пройдет все. Все хорошо, Федь, ты не беспокойся.

— Полежи конечно, полежи, Клав. Я пойду пока покурю.

Старик с трудом встал и вышел на кухню. Смерть стояла у холодильника, облокотившись на столешницу.

— Опять ты? Я тебе говорил — или с ней меня забирай, или чтоб духу твоего тут не было! Я тебе ее не отдам!

— Я ж вам говорила — нет на вас распоряжения. Так что вашу жену я с собой беру.

— Ну ты и карга старая! На, кровопийца, пей! А ее не трожь, поняла? На сколько там хватит?

Смерть обхватила протянутое запястье старика.

— Дня на три, не больше.

— Ну хоть так… И чтоб я тебя тут не видел эти три дня, поняла? Потом придешь, сразу ко мне. Только попробуй ее хоть пальцем тронуть!

— Как скажете, как скажете… — усмехнулась смерть и прильнула губами к руке.

— Сашка, а твой папка сильный?

— Конечно, — гордо расправил плечи мальчуган, — он меня одной рукой может поднять. А маму даже одной левой поднимает. А у тебя?

— И у меня сильный, — ответила девочка, — я один раз видела, как он целую тонну поднял!

— Да не ври! Тонну никто не может поднять!

— Не хочешь, не верь! Я то знаю, что мой папа может, — девочка пожала плечами и бросила камешек в речку.

— Ага, конечно! Тонну… Врешь ты всё!

— Да не вру! Я сама видела!

— Вруха ты!

— Да сам ты вруха!

Дети замолчали и некоторое время молча смотрели на воду. Первым тишину нарушил мальчик.

— Дашка, а ты своего папку давно видела?

— На прошлые выходные, а что?

— Ничего, просто, — вздохнул Сашка, — я тоже в воскресенье последний раз видел. Потом он ушел и не приходил пока что.

— Слушай! — Даша придвинулась к мальчику и хитро улыбнулась, — а давай их познакомим? Давай? И сюда приведем. Они будут рыбу ловить с удочками и помирятся!

— Думаешь, помирятся?

— Не знаю. А что, разве когда рыбу вместе ловят, ссорятся?

— Рыбу? — задумался Сашка, — не помню я, чтобы кто-то ссорился на рыбалке.

— Ну вот! — захлопала в ладоши девочка, — давай знакомить?

— А как? Они ж не захотят, наверное…

— Ну, не знаю, если я своего папу попрошу, он все сделает! — девочка гордо тряхнула светлыми локонами волос, — он меня знаешь как любит? Аж… Аж до неба!

— Мой тоже, вообще-то, все сделает, если я попрошу! — обиженно огрызнулся мальчик.

— Ну тогда давай знакомить, чего ты?

— Нет.

— Почему?

— Потому что мой папа тогда твоего убьет.

— Зачем? — Дашка распахнула свои, и так огромные глаза, и прикрыла рукой рот.

— Не знаю, он так сам говорил.

— Как? Говорил, что убьет моего папу?

— Нет, не твоего, а вообще… Я не помню уже, но как-то так сказал.

— Ну тогда надо быстрее их мирить, Сашка! А то мы с мамой завтра уезжаем уже!

— Куда? — Сашка вскинул голубые глаза на девочку, но тут же вспомнил, что нельзя девчонке показывать то, что она ему нравится, и, тут же стал с равнодушным видом ковырять на руке несуществующую болячку.

— Не знаю. Так папа сказал. Он тут останется, а мы с мамой уезжаем куда-то.

— Жалко… — протянул мальчик, — а когда приедешь?

— Не знаю, — девочка бросила еще один камушек в реку.

— Ну тогда не получится нам их помирить.

— Да ничего страшного, давай тогда потом. Все равно помирим.

— А когда?

Девочка ненадолго задумалась.

— Давай после войны?

— После войны? — мальчик склонил голову набок и улыбнулся, — давай, а во-сколько?

— После уроков. Я домой схожу, пообедаю и с папой сюда приду. А ты тогда со своим приходи. Только пусть удочку свою берет, а то у нас одна.

— Ну давай, договорились? — мальчик протянул руку. Девочка ухватилась за нее и сильно встряхнув в рукопожатии, отпустила.