Pol Neman - Иной мир: Маришка [СИ]

— Но вы ведь не всегда получаете то, что хотите, — возразила я. — Ребёнок может родиться и не человеком.

Он рассмеялся.

— Да, бывает и такое… Занятные звереныши. Но и на них есть определённый спрос. Я даже специально их вывожу. Это, знаете ли, у меня такое хобби.

— А что потом?

— Если бы вы знали, насколько люди развращены в своих сексуальных фантазиях, и как ненасытен детский рынок рабов, вы бы поняли, какую золотую жилу я нашёл. А мои зверьки пользуются необычайным спросом.

Судя по всему, я нашла того, кто создал Мелису. Теперь всё понятно. Работая под прикрытием центра вспомогательной репродукции, глумливый организовал побочный бизнес. А чтобы не тратиться на оплату суррогатных матерей, тем более что среди демонов их найти очень трудно, он стал похищать тех, кто ему нужен. Организм живёт своей жизнью, и, если оплодотворить женщину, она родит. Оставалось только догадываться, как он делал так, чтобы будущие дети были похожи на своих родителей. Впрочем, многое можно списать на генетику, дедушек и так далее. Если нет явных различий, вроде цвета кожи и роста, никто даже не задаётся вопросом, насколько ребёнок похож на своих маму и папу. Даже меня многие воспринимают как родную дочь Шираки и говорят, что я похожа на мать.

— Заболтался я с вами, — сказал он, вставая. — Пора начинать работу. Мне тут попался один очень редкий экземпляр, будет интересно получить от него потомство.

Меня передёрнуло. Что ждало меня в недалёком будущем, было очевидно.

Сексуальное насилие, если оно не переходит в физическое издевательство, по своей сути, немногим отличается от обычного секса. Всё дело в субъективном восприятии. Недаром психологи советуют женщинам: "Если вас насилуют, расслабьтесь и получайте удовольствие". Это, наилучшая форма защиты психики в подобной ситуации. К тому же сопротивление может спровоцировать насильника нанести своей жертве увечья, а это плохо. Понятное дело, что лучше в такую ситуацию вообще не попадать, но если надо выжить, то выживать надо любыми способами.

Разумно предполагая, что раз им от меня нужен ребёнок, то ничего сверх банального сношения они делать не будут, я была готова ко всему, кроме того, кто будет моим партнёром. Когда я его увидела, я восхитилась и ужаснулась. Огромный, бронзового цвета дракон, превосходящий меня в размерах раз в двадцать, был прикован к металлической раме. От его вен к аппаратам тянулись трубки. Взгляд его глаз был мутным. Похоже, они держали его на наркотиках, иначе я даже не знаю способа удержать в плену такую машину смерти.

Драконы жили обособленно на далёком материке, закрытом от людей, и в мире людей они не появлялись. Я видела их на фотографии, но вживую дракона я видела впервые. На его груди был родовой знак, и я знала, что по нему можно определить к какому прайду он принадлежит, одна беда, родословную геральдику я не изучала.

Пока меня провозили под ним, я испытывала откровенное восхищение и трепет. Его чешуя переливалась перламутровым отблеском. Тело было грациозно. Каждая его мышца дышала мощью, а изгибы линий были совершенны. Никогда ранее я не видела никого красивее и ужаснее. Я так им залюбовалась, что даже забыла, зачем я здесь, и только когда его живот навис надо мной, а в поле моего зрения показался его возбужденный член, всё внутри меня похолодело. Краем сознания я отметила, что для его размеров, член у него небольшой, примерно с человеческую руку. Но видимо, раз драконы до сих пор не вымерли, большего им и не требовалось. Внешне член был ближе к конскому, но его головка была очень похожа на человеческую. Природа не баловалась разнообразием, предпочитая опробованные варианты.

Один из медиков достал крем и обильно смазал им меня между ног. Второй достал шприц, видимо с обезболивающим, но его остановил голос глумливого.

— Не надо, — сказал он. — Я хочу, чтобы она всё чувствовала.

А ты оказываться ещё и садист. Нравится наблюдать за насилием?! Получаешь от этого удовольствие? Ну, погоди, глумливый, я до тебя ещё доберусь.

Моих половых губ коснулась горячая как огонь головка члена. Медик рукой помог ей попасть в моё устье. Дракон начал в меня входить. Его натиск рос, и мне становилось всё больнее. Я терпела, пока боль не стала невыносимой, и тогда я заорала во всё горло.

Захоти меня убить, глумливому было бы достаточно позволить войти в меня дракону до конца. Тогда я бы просто превратилась в кусок мяса с перемешанными внутри потрохами. Конец мой был бы мучительным, как у людей посаженых на кол. Но глумливый, предусмотрев всё, немногое оставил на волю своих пленников. Движения дракона были ограничены… даже там. Он входил в меня ровно настолько, чтобы ему хватило возбуждения для того, чтобы кончить, и насколько я могла его принять. Своего рода, минимум для него, и максимум для меня. Боль была адская. Казалось, меня разрывают на куски и с силой бьют изнутри по потрохам. Вскоре к простой боли добавилось нестерпимое жжение. Я кричала и билась в своих путах, мечтая потерять сознание, но милостивое забвение не спешило ко мне на помощь.

Мне трудно оценить, как долго всё это продолжалось, мне казалось целую вечность, но возможно, что и не более пятнадцати минут. Когда наступил финал, движения замерли, но облегчения мне это не принесло. Выждав, пока драконье семя всё изольётся в меня, нас разделили. Медики засуетились и, наконец, вкололи обезболивающее. Появились хирургические инструменты, видимо у меня там были нешуточные разрывы, потому что их руки, когда они поднимались, были в крови. Мне поставили капельницу и увезли в палату.

Моё новое обиталище было смесью тюремной камеры и больничной палаты, и даже не знаю, на что из этого она была похожа больше. После первого раза меня на неделю оставили в покое. Три дня я не могла встать. Всё болело нещадно. От моего истерзанного женского естества, до отбитых потрохов. Зная, какое сопротивление я оказала в самом начале, несмотря на моё состояние, охрана была бдительна. Перестраховщики. Сейчас я даже шею никому из них свернуть не смогла бы, настолько я была лишена сил. Но невозможность действовать позволила мне спокойно всё обдумать.

В сложившейся ситуации можно надеяться только на себя. Поймав меня, глумливый, наверняка заметёт все следы и постарается не высовываться. Так что надеяться, что сюда заявится Ден во главе нашего спецназа, верх оптимизма. Прошёл уже почти месяц с моего исчезновения, и если спасателей ещё нет, то, скорее всего, их и не будет. Значит, спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Надо придумать, как отсюда сбежать. Если это удалось Мелисе, удастся и мне. У любой тюрьмы есть слабые места, надо их только найти.

Что ещё мне известно, что может помочь? Психологический портрет глумливого прост и понятен, а зная о его предыдущих жертвах, можно предсказать его действия. Теперь я знаю, почему у некоторых жертв были ампутированы руки и ноги. И не после смерти, а задолго до неё. Культи уже успели зарасти и, по всем признакам было видно, что человек уже адаптировался к отсутствию конечностей. Лучшее средство борьбы со строптивыми, это лишить их возможности создавать проблемы. Конечно, подобные заключенные требуют содержания дополнительного персонала для их обслуживания, но, судя по всему, глумливому так проще. Значит, силовые методы надо оставить под самый конец, когда я буду пробиваться к свободе, а пока побыть пай-девочкой. Что ещё может мне помочь? Я взвешивала разные варианты и ходы, словно мысленно разыгрывала шахматную партию. Пока что глумливый меня обыгрывал.