Елена Чалова - Легенда о Ши [СИ]

— А за дело, — вздохнул парень.

Уселся Митар рядом с дядькой на бревно и историю свою поведал:

— Было мне лет тринадцать. Хилый я был, да маленький, не то, что сейчас. Обижали меня все ребята, издевались, а я постоять за себя не мог. Вот однажды пошёл я в лес с сестрой да с её подружками. Они венков наплели и на меня ради смеха надели. А тут и дождь заморосил, а после него радуга появилась красивая, широкая. И увидел я, что конец радуги на полянке встал. Побежал я туда — а там врата у подножия. Слышал я давно от бабушек, что врата эти волшебные, самое заветное желание исполняют. И вошёл я во врата те и пожелал стать самым сильным, чтобы все меня боялись, чтоб одно моё появление страх вызывало. Прошёл я сквозь врата и подумал, что обман всё, раз ничего не изменилось. Да только ошибался я. В первую же ночь, пока тело спало, душа моя демоном обратилась. И так каждую ночь повторялось. И творил я вещи страшные. Все, кто встречались со мной, жуткий страх испытывали. Стал я создателем страхов людских. Каждая ночь новый страх приносила.

Замолчал Митар, склонив голову. А Алеко ласково на него посмотрел, пожалел.

— Вон оно дело какое. Вроде с виду человек хороший, а внутри демон живёт, — сделал вывод Алеко.

— И чем больше злился я, обижался и гневался, тем сильнее демон становился, — продолжил Митар. — Тогда решил я, что по совести надо жить днём, чтобы хоть как-то компенсировать свои ночные злодеяния.

Почувствовал Алеко, что снова кто-то в спину смотрит, но этот взгляд был ему знаком.

— Ровно семь дней назад гулял я по лесу, полянки ягодные присматривал, чтоб с сестрой туда отправиться. И набрёл я на домик лесной, вот только он необычный был — внутри больше, чем снаружи. Повстречал я и хозяйку обители — девушку…

— Неужто Каэтану? — перебил парня дядька Алеко.

— Каэтану. А откуда ты знаешь её, Алеко? — удивился парень.

— Знакомая моя. Да вот только я про неё и знаю, и никто больше.

— Девушка хорошая, только странная. Но понравилась она мне. Уж очень неловко я с ней пообщался и решил вернуться, когда по тропинке прочь от домика её ушёл. Вот только вернулся я и не увидел Каэтану, а встретил Ши на пороге.

Алеко покачал головой, удивляясь.

— Красивая она, волосы чёрные до пят почти, а за спиной два крыла, как у ворона. Как взглянул я в глаза её тёмно-синие, так совесть во мне и в демоне моём проснулась. И рвалась душа надвое. И не знал, что делать мне. Тогда Ши сказала, что обратит меня псом страшным ровно на семь дней и коли кто не испугается меня в обличие таком, значит жить мне на белом свете, умрёт демон мой, а я останусь. А коли не найду я такого, кто не почувствует страха, то погибну я вместе с демоном.

— Пожалела тебя, значит, — задумчиво проговорил Алеко. — А, постой-ка, Митар! Что ж это получается, наша Каэтана не боится Ши и не чурается, раз в её дом та вхожа?

— Вот боюсь, что Каэтана и есть Ши, — обречённо проговорил Митар.

— А ты не бойся. Что тебе оттого, Митар? — услышали они голос и вздрогнули.

— Ах, Каэтана! Правда ли это? — встал с бревна дядька Алеко.

— Правда, дядюшка. Как отец родной ты мне стал, слова добрые и мудрые говорил и меня слушал внимательно. Прониклась я к тебе всей душой. И знала я, что ничего тебе не станется, если в глаза Ши ты заглянешь, чиста твоя совесть. Но всё равно боялась, поэтому никогда не показывалась, лишь издалека наблюдала, а ты не поворачивался. Помогал ты мне вспоминать, какой я была раньше — девушкой простой. Благодарна я тебе за это, Алеко, — ласково проговорила Каэтана.

— Ты так говоришь, словно прощаешься. Нет мне разницы, Каэтаной ты зовёшься или Ши, душа твоя едина. Раз природа-матушка любит тебя, то не зла ты душой, — вкрадчиво сказал Алеко.

— Мудр ты, дядюшка. Но решила я покинуть эти места. Надо мне идти туда, где никто меня не найдёт, — став печальнее, проговорила девушка.

— А возьми меня в попутчики! Что в одном обличии, что в другом — одинаково прекрасна ты, и неважно мне, кто ты есть на самом деле, — смутился Митар.

— Нет, Митар, — покачала головой девушка, — каждый день ты будешь смотреть в глаза Ши. Вдруг случится так, что против совести своей пойдёшь. Тогда не спасти мне тебя. Погублю…

Погрустнел Митар и снова на бревно присел.

— Если б видели мы радугу, то смогли бы снять заклятье это, — вздохнул Митар, — да вот только ни ты, ни я, не видим её.

— Авось и я вам пригожусь, — подмигнул им Алеко и усы пригладил.

Красоты необычайной вышла картина у дядьки Алеко: семицветная радуга концом своим на полянке с иван-чаем стоит и у радуги девица, будто ангел с крыльями, да только тёмный ангел тот, волосы и крылья — чернее ночи.

— Вот странный ты человек, Алеко. Откуда такие сюжеты берёшь? Что в голове твоей творится! Но красота получилась, с этим не поспоришь, — размышлял деревенский мужик, с удочкой и ведром в руках, рассматривая полотно.

— Из жизни всё… из жизни… — загадочно усмехнулся Алеко. — Всё что выдумано, всё может в жизни быть. Ты подумал, а где-то появилось.

— Ха! Мудрёно говоришь, — махнул рукой мужик, перекинулся ещё парой фраз и пошёл рыбачить.

— Кто же теперь людей к совести призывать будет? — спросил Митар, крепко держа за руку Каэтану.

— Каждый сам должен это делать, — ответила Каэтана, — равно как и со страхами своими бороться.

Красивая девушка со светло-русыми волосами шла рядом с широкоплечим сильным парнем.

Много лет с той поры минуло, и забылась легенда. Вот только до сих пор тот, кто по совести живёт — счастливым становится, а кто о совести забывает — тот тени своей боится, словно Ши идёт за ним по пятам.

Давно нет демона, страхи создающего, да только люди сами вместо него стали страхи себе придумывать.

Врата радужные для всех открыты теперь, но семь раз взвесить нужно, прежде чем пожелать что-то. Каждое желание делом обращается.

И только творчество помогает нам помнить, что в каждом есть прекрасное, и место доброте у всех в душе найдётся.