Ирина Шевченко - Судьба на выбор

— Школа — тоже, — со значением произнесла Гвендолин. — Всего доброго, альд Торнбран.

Она проводила мужчин к выходу, но, шагнув за порог, маг вдруг вернулся:

— Гвен, вы уверены, что хотите провести эту ночь в одиночестве?

Быть может, он и не имел в виду ничего дурного. Судя по участливому тону, действительно, не имел… Но Гвендолин поняла это уже после того, как с грохотом захлопнула дверь перед его носом.

Ночь Гвен провела без сна.

Виной тому были не воспоминания о трагическом происшествии. Вернее, они присутствовали и, безусловно, сыграли свою роль, но… Гвендолин писала.

Впервые за долгое время она открыла свой незаконченный роман, пробежала глазами несколько страниц и внезапно поняла, что Эмрис Торнбран был прав, назвав историю Арчибальда глупой и наивной. Такой же глупой и наивной была сама Гвен, когда начала ее писать. Если сверяться с календарем, прошло не так много времени с того дня, как она оставила пансион, но, если судить по происшедшим событиям, казалось, что тут, в Трелони, она прожила целую жизнь. Жизнь, отличавшуюся от той, что была у нее прежде. Жизнь, куда больше похожую на приключенческий роман, чем придуманная Гвендолин история.

Нет, ее это не радовало. Приключения нравились ей лишь тогда, когда происходили на страницах книг. Но раз судьба дала ей сей печальный опыт, стоит ли от него отказываться?

Гвен подумала, что не стоит. Достала чистую тетрадь и принялась переписывать историю Арчибальда по-новому…

А воспоминания? Они остались, — лесная дорога, выстрелы, закрытые темными платками лица, — но теперь она разделила их с Арчибальдом, который был старше, умнее и сильнее, чем она. Он не дрожал от страха, когда его экипаж остановили разбойники, не жмурился, когда его взяли на прицел. Он ничего не боялся, ведь у него тоже был пистолет, а стрелял Арчибальд даже лучше Карлиона Линтона. А еще… Еще он был магом. Не каким-то там артефактором, ни на что не способным без зачарованных булавок и браслетов, а настоящим магом, причем очень сильным… И никто из ехавших с ним в той карете людей не погиб…

Гвен писала, и пережитый ужас отступал, смешиваясь с ее фантазиями. С каждой строчкой на душе становилось легче. С каждой законченной страницей крепла уверенность в том, что, какие бы еще преграды ни встали у нее на пути, в итоге все обязательно будет хорошо.

Когда она оторвалась от рукописи, за окном светило солнце и щебетали птицы. А в дверь кто-то настойчиво стучался.

Радуясь, что не готовилась ко сну, а значит, теперь нет нужды одеваться, Гвендолин пригладила волосы, растрепавшиеся от того, что, обдумывая очередную сцену, она не раз и не два запускала в них пальцы, и быстро сбежала по лестнице. На миг представилось, что, открыв, она увидит направленное на нее дуло пистолета, и сердце кольнул страх. Гвен решительно отмела его в сторону, распахнула дверь и оказалась в объятиях Джесмин.

— Ох, живая! Что ж ты так долго не шла? Я чего только не надумала! Вчера, как узнала, хотела сразу к тебе бежать. Родители не пустили, сказали, что тебе отдохнуть надо. А сегодня пришла, стучу и стучу, стучу и стучу…

Пока они поднимались в комнату Гвен, подруга тараторила без умолку, и Гвендолин мысленно поблагодарила старосту за то, что проявил мудрость и не разрешил дочери прийти вчера. Вечером после всего пережитого Гвен этой трескотни не выдержала бы, а сегодня она даже умиляла.

— Бледная-то какая! — Джесмин обхватила ладонями лицо подруги. — Небось всю ночь глаз не сомкнула, после таких-то ужасов! Как ты только одна осталась? Я бы не смогла. А насмотрелась ты вчера… Мне от одних рассказов жутко было. И откуда у нас разбойникам взяться? Места-то спокойные… Кроме замка, конечно. Торнбраны себе порядком врагов нажили, отец так говорит. И на карету, верно, потому напали, что та из замка ехала…

— Нет. — Гвен с трудом вклинилась в речь подруги. — Это какие-то бродяги, хотели денег. Наверное, решили, что в карете знатная альда, вся в драгоценностях.

О такой версии они договорились с вечера с альдом Линтоном и Криспином. Эмрис Торнбран поддержал. Не стоит никому, кроме служителей закона, знать, что учительница из Трелони хранит при себе ценный артефакт.

— Точно! — подхватила Джесмин. — Видно, слышали, что такая альда в замке живет. Она-то в город перебралась, а тебе за нее страдать!

— Я не пострадала. — Гвен покачала головой. Перед взором промелькнули застывшее лицо госпожи Энельмы и кучер, у которого лица вообще не было. — Не я… Давай не будем об этом говорить! Пожалуйста. О тех разбойниках можно забыть, они никому уже не причинят вреда. Расскажи лучше о чем-нибудь другом. Наверняка у тебя немало новостей.

Джесмин сморщила носик. Видно, надеялась не рассказывать, а поговорить о вчерашнем нападении, но поняла, что Гвен неприятна эта тема, и настаивать не стала. К тому же, новостей у нее и правда набралось достаточно. Главной из них был предстоящий Праздник весны. Через две недели в Трелони должны съехаться на ярмарку жители соседних деревень и ближайших городов. Хозяйки выставят на общие столы лучшие блюда, музыканты и балаганщики устроят представление, а с наступлением темноты в поле за деревней зажгут высокие костры, чтобы плясать и веселиться вокруг них до утра.

Гвендолин слушала воодушевленно расписывающую праздничные обычаи подругу и думала о том, что вряд ли увидит это все своими глазами. Когда жители Трелони соберутся на праздник, она, скорее всего, будет уже далеко отсюда. Если только не решится принять предложение альда Линтона.

Вспоминая о вчерашнем нападении, Гвен вспоминала и своего спасителя. Как он появился с пистолетом в руке. Как обнимал, с беспокойством вглядываясь в глаза. Как, услышав, что приближаются всадники, закрыл собой, готовясь защитить от новой опасности… А она не нашла ни времени, ни слов, чтобы поблагодарить его. Быть может, он откажется от своего предложения после всего случившегося. Зачем ему связывать свою жизнь с девицей, принесшей столько бед? Еще и с неблагодарной…

— Прилечь бы тебе, а то за столом уснешь, — покачала головой дочь старосты. — А я пойду.

Гвендолин проводила ее до входной двери и, открыв, удивленно уставилась на продетый через ручку букетик полевых цветов.

— Снова от Криспина? — улыбнулась Джесмин, но глаза ее заметно погрустнели.

— Нет. — Гвен заглянула во вложенную в букет записку и, прочитав, убрала ее в карман. — Почерк детский. Видно, кто-то из учеников узнал о вчерашнем и решил приободрить цветами.

— О да, они тебя любят! — с радостным облегчением закивала подруга. — В поле только и говорят, что хорошо бы скорее вернуться в школу.

— В поле, наверное, и родители мечтают, как бы за партами посидеть и сказки послушать, — усмехнулась Гвен.