Александр Никоноров - Станция спасенных грез [СИ]

- Что... Что с тобой? - ладони вспотели и тут же замерзли, будто их опустили в сугроб. Я не мог оторвать взгляд от жуткой дыры в солнечном сплетении. Ему как будто проломили грудную клетку металлической трубой. Как тараном.

Смотритель превозмог себя и накрыл мою ладонь своей. Я поднял взгляд.

- А... - вылетело у меня.

Дядя Коля посмотрел мне в глаза. Внутри меня что-то оборвалось.

Глаза. Они были бесцветными. Молочно-серыми, как поднявшийся над Дымчатой туман. Как будто он поселился в глазницах смотрителя... И в то же время зрачки будто были нарисованы - они выглядели плоско и неестественно.

Дядя Коля смотрел на меня, сжимая руку все сильнее. Мне стало больно. Я пришел в себя и первым делом закричал:

- Тин! Ти-и-ин! Аптечку, живо! Беги к нам, буди дедушку! У него есть!

Шелест травы. Мишка встал на ноги и засеменил к дому.

- Да не надо... - прошептал дядя Коля. - Я уж все.

Я пришел в ужас. Неужели на моих глазах умирает человек?

- Как это?! Нет, нет! Сейчас перевяжем и скорую вызовем. МИШ! СКОРУЮ ЕЩЕ! - заорал я вслед убегающему другу.

Из тяжело вздымающейся груди смотрителя вырывалось прерывистое дыхание. Я прислушивался к каждому вдоху и пугался всякий раз, когда дядя Коля долго не выдыхал.

- Ты прости меня, - сказал он. - Но мне придется оставить все на тебя. Туман... Туман поможет тебе.

- Туман?!

- Хорек мой. Я возлагаю на тебя, Оул. Ты справишься. И со вторжением тоже.

Господи, да что он такое говорит?! ОН ЖЕ УМИРАЕТ! Неужели дядя Коля лишился разума?

- Нет, - сказал он, будто прочитав мои мысли. - Ты справишься. И спасешь Дымчатую. И всех людей. Теперь ты - Хранитель Грез.

- Как? Что? Но... - заикался я, не в силах вымолвить хоть что-нибудь внятное.

- Слушайся во всем Тумана.

Мне показалось, что дядя Коля улыбнулся. Но все было мутным. И тогда я понял, что уже давно плачу. Слезы текли по щекам, капали на разодранную грудь смотрителя и мешали видеть.

Голоса звучали глухо. Туман овладел всем. Он оставил лишь маленький пятачок вокруг - платформу "ДЫМЧАТАЯ". Чтобы никто нас не слышал.

Пошел дождь.

- Помни историю про Сарпия, Сашка. Я рассказал тебе ее не просто так.

Я судорожно кивнул. Дядя Коля закашлял.

- А мне пора. - Он крепко сжал мою руку. - Я немного не справился. Перегорел. Но старался держаться. Я виноват перед тобой, Саш. И перед бабушкой. И перед... - дядя Коля не договорил.

Он умер.

Так и не отпустив меня.

Когда я пришел в себя, вокруг были люди в белых халатах. Врачи. А еще местный участковый. На всех - тень. И все разговаривали как ни в чем не бывало. Разве что официальнее обычного и несколько отстраненнее. И никаких странностей...

Шел дождь. Или это я плакал? Наверное, все вместе. Иногда мутная пелена отступала, и я видел знакомые силуэты - дедушку, Тина, тетю Дашу и Людмилу Сергеевну. Они что-то говорили. Меня, рыдающего, оттащили от дядя Коли и даже ничего не спросили. Ничего не сказали. Помню звон побрякушек тети Даши и ее суетливые интонации, вопросы. Помню твердую ладонь Мишки на своем плече. Помню пустой взгляд дедушки. И теплые объятия Людмилы Сергеевны.

В глубокой ночи выли сирены, вспышки проблесковых маячков озаряли Дымчатую и растворялись в тумане, неприятно напоминая призрачные поезда.

Все оказалось правдой...

Что теперь со всеми нами станет?

Эпилог

Похороны состоялись через два дня.

Дымчатые, и без того отрешенные, стояли себе молча и напоминали манекены. Или декорации. Были даже ро-ро и дядя Володя. Что, в общем, не обрадовало ни меня, ни Мишку. В это хмурое утро дымчатые выглядели зловеще, словно кадр из фильма ужасов. В гнетущей тишине простились с усопшим, в гнетущей же тишине и разошлись. Ни прощальных речей, ни поминок, ни слез...

Тени на лицах стали еще темнее. Они углубились и вросли в кожу. Краски сгущались. Все менялось.

Мы с Тином старались держаться вместе и подбадривали друг друга. Хорек исчез. И по ночам у окна я больше не стоял.

***

Платформа была необычайно пустой. Покинутой. Я неторопливо прогуливался, стараясь не смотреть на то место, где умер дядя Коля. На серебристом заборе все еще оставались пятна крови. Алые лучи заходящего солнца лишь подчеркивали их.

Я взглянул на пути. Налево, направо.

Никого и ничего.

Скрипнула дверь.

Я повернулся к сторожке. Дверь раскачивалась на петлях. Шмыгнув носом, я попытался улыбнуться и посмотрел себе под ноги.

Дяди Коли больше нет. И никто больше не запирает его дверь. И никого на замену тоже не присылают. Да и надо ли? Может, его должность вымышлена? Смотритель... Ну что тут смотреть, в самом-то деле.

- Помни про Сарпия... - повторил я слова дяди Коли. - Ты пожертвовал, да? Ты умер за других?

Почему-то сомнений в этом не было. Я видел самое настоящее убийство. Кто убил смотрителя? За что? Кто эти Едоки и откуда они взялись? И что значит "я возлагаю все на тебя"? Меня тоже убьют?

Наступало время вопросов.

Я хмыкнул.

- Хранитель Грез. Хех, тоже мне...

Пнув камушек, я побрел к ступеням. Шел, не поднимая головы, пока не наступил на два круга света. Теплых, янтарных. Я поднял голову.

На перилах сидел хорек по имени Туман.

- Ну здравствуй, Хранитель Грез, - сказал он и спрыгнул на платформу.

Я восстанавливал текст согласно пометкам и мнемоническим "зарубкам". Все время я откладывал в сторону те или иные факты и заносил их в дневник. Тот самый, о котором вы уже знаете. Данные существовали отдельно от меня, но я мог вернуться к ним в любой момент. Как видеоархив или картотека. Чертовски полезная штука. Некоторые события я записывал. Часть - выуживал из дневника, освобождая место для новых сведений. Оказалось, что многие приемы (например, ход сражения, тип фанталей или отношение к Спойлеру) были тщательно прописаны. Во многом мне также помогли найденные записки дяди Коли, зачастую перемежавшиеся с бредом старого человека.

Я писал и заполнял дневник регулярно. И тщательно прятал записи от самого себя, чтобы, не дай Бог, не скользнуть по ним взглядом. Конечно, часть воспоминаний сохранить не удалось, другая часть навсегда стерлась, но я решил прибегнуть к художественности и кое-что домыслить исходя из того, каким я был и что бы сделал.

И я не получил ни грамма удовольствия или трепета от воспоминаний прошлого, когда перечитывал свои записи.

Пролог

Три месяца назад

Как же она любила дождь! Такой свежий, такой приятный. Во время дождя она всегда улыбалась, потому что вода уносила с собой плохое настроение. Она смотрела на капли и чувствовала, что те забирают с собой весь накопившийся негатив.

И радовалась.

Она склонилась пониже, чтобы увидеть в отражении лужи, похожей на премилое озеро, себя и свой красивый зонтик. Лиловый, с яркими оранжевыми розами. Ей говорили, что розы - для взрослых. Ей вообще много чего говорили. Ну их, говорунов.