Александр Никоноров - Станция спасенных грез [СИ]

- Не-не-не, никакой мяты!

Людмила Сергеевна приподняла бровь.

- Ты чего это?

- Да что-то... Многовато мяты последнее время.

Чай пили в удрученном молчании. Несмотря на безоблачное небо и тихий теплый ветерок говорить не хотелось. Светлые мысли просто не лезли в голову. Наверное, озадаченное и уставшее лицо Людмилы Сергеевны нашло отражение в лице Саши.

- Чего-то давно Мишка не заходил. Где он?

Ложка с тортом застыла на полпути ко рту. Саша положил ее на блюдо и опустил взгляд. Кашлянул. Шмыгнул. Снова кашлянул.

Людмила Сергеевна все поняла.

- Что, он тоже?

Саша виновато кивнул.

- Блин... - Людмила Сергеевна сникла. - И давно?

- Не очень.

- Какой кошмар...

- Ничего, - Саша отпил чаю. - Все будет хорошо. Вот увидите.

Он говорил так уверенно, что никаких сомнений не было.

- Да, Саш. Все будет хорошо.

Она встала и достала из шкафа небольшую плоскую тарелку.

- Я положу ему все-таки... Передашь, ладно?

- Конечно, Людмила Сергеевна.

Вскоре он ушел.

Людмила Сергеевна смотрела, как Сашка решительно идет к своему другу. И плакала.

Отомстить

04 июля.

Забвение. Мрак и мгла. Два лица - мрак и мгла. Отец и сын. Дядя Володя и Мишка.

- Здравствуйте, дядь Володь! Привет, Тин!

Я знал, что никакого ответа мне не будет, но продолжал здороваться. Независимо от того, что тебя окружает, надо оставаться человеком до последнего.

- Я вам тут торт принес. Людмила Сергеевна принесла. Вот, поешьте.

Сделал им чай, и под абсолютное молчание они УПОТРЕБИЛИ (на иной глагол это не было похоже) весь торт. То было иное молчание - не чета нашему с Людмилой Сергеевной. ЭТО давило безысходностью, расплющивало и выворачивало наизнанку. Оно отравляло. Шедший от теней холод остужал кровь. Меня потряхивало.

- Оставляйте, я помою, - сказал я, когда чай был допит, а торт УПОТРЕБЛЕН.

Они и не собирались ничего мыть. И бардак, царящий вокруг, лишь подтверждал мои предположения.

Полчаса ушло на небольшую уборку. Я не хотел, чтобы мой лучший друг обитал в таком бардаке. Когда с делами было покончено, я пошел в комнату Тина, где обнаружил его сидящим перед компьютером. Он бесцельно водил мышкой по экрану и даже не следил взглядом за курсором.

- Миш?

- А.

- Ну ты как?

- Нормально.

- Торт вкусный?

- Нормальный.

- Ты какие-нибудь другие слова знаешь, Тин?!

Тихо, тихо, не психуй. Он не виноват.

- Наверное. Не знаю.

- Может, погуляем хоть?

- Не хочу.

- Почему?

- Что там делать?

- Собирать дрезину.

- Да пошла она.

Я пересек комнату и отодвинул Тина от компьютера. Взяв его под мышки, приподнял. Мишка не сопротивлялся. Он смотрел на меня пустым взглядом, теряющимся во тьме тени.

- Вернись, Миш. Пожалуйста, вернись. Ты же тут. У тебя же есть мечта! Вернись, слышишь?

- Да.

- Пойдем. Ну пойдем же! Дрезина ждет.

- Да пошла она.

Я стиснул зубы.

- Кстати! Ленка приехала!

- Да пош...

- ЗАТКНИСЬ!!!

Я поднял руку, зная, что не сделаю этого. Прежний Тин тоже знал. Этот - нет. Проворный и длиннорукий, он, казалось, сам того не понимая, ударил меня в скулу. Волна шока окатила меня. А мой друг стоял и смотрел на меня как ни в чем не бывало.

Я не дал сдачи. Через мгновение меня и след простыл. Я не мог ответить Тину. Он не виноват. Как можно поднять руку на лучшего друга? Но я знал, кто ответит.

- И ответит очень скоро, - сказал я, улыбаясь заходящему солнцу.

Мне не терпелось дождаться ночи. Я жаждал встречи с Едоками.

***

Снова шел дождь.

Раскаты грома сотрясали Дымчатую, и за шумом падающих капель не было слышно приближающегося поезда. Зато мир трясся, как мука в сите. Видимость была очень низкая, и все, что различал, это невнятное сине-голубое пятно.

Я промок до нитки сразу же, как вышел из сторожки. Но меня это не заботило. Еще никогда я не был столь решителен, как сегодня. Не обращал внимание на дождь даже тогда, когда поезд подъехал, и капли стали совсем ледяными, а изо рта повалил пар. Некоторые капли (самые близкие к поезду) превращались в град.

Мне не доводилось орудовать фанталями в такую погоду, и на секунду закралось сомнение, что контуры сферы могут не выдержать падающих сверху кусочков льда, но я быстро отбросил эти мысли прочь.

Они мои. Я им хозяин. С ними ничего не случится.

Для боя было выбрано единственно верное и правильное оружие, сильнее которого в настоящий период времени не сыскать. Тин. Его возвращение. То, чего я желал столь же сильно, сколько и уничтожения Едоков.

Я сам пошел к ним навстречу. Утопая в лужах и громко хлюпая ботинками, полными воды. Я шел к ним, вытирая лицо, чтобы через несколько секунд ледяные капли вновь застили обзор. Я шел во имя своего друга.

Их было двенадцать.

Я распылил в воздухе одну фанталь, чтобы замедлить движения Едоков, и пошел мстить.

Первого огрел перламутровой плетью сразу же, как только он показался на платформе. Хлесткий удар рассек его плоть-тень. Едок лопнул. Выбежавшая следом пара оказалась проворнее. Одного я смог подсечь, но другой увернулся от удара, и мне пришлось отступать, чтобы не быть прижатым к ограде.

Пока я совершал маневр, оставшиеся Едоки покинули вагоны. Дождь мог быть сколь угодно сильным, пусть бы и не различить ничего, кроме силуэтов, но я узнал его . А он узнал меня. Пленус . Огромный, на две головы выше остальных, стоял и смотрел мне в глаза. И пусть его лицо было неразличимо - я ВИДЕЛ эту улыбку. Чувствовал . Эту мерзкую улыбку. Он смотрел мне в глаза, а я смотрел на то, что было внутри него. То, что принадлежало Тину. Его мечта.

Наросты на спине стали еще больше. Словно воспаленные шишки. Я поблагодарил судьбу за то, что она свела нас именно сегодня. Очень своевременно.

Это было что-то вроде копья. Оно прошло сквозь грудь ближайшего из Едоков и завязло среди монстров. Пленус поднял лапу, и трое его прихвостней ринулись на меня, а за ними - еще двое. Троицу я сразу заключил в кольцо и туго стянул. Разобраться с ними не успел - подбежавшие Едоки замахали лапами, так что я ретировался, освобождая побольше пространства между мной и нападающими. И немного распылил фанталь.

В моих руках возникли длинные перламутровые посохи. Гибкие и проворные, подобно змеям. Не имея никакого опыта рукопашных схваток, я кое-как отбивался от напирающих Едоков. По моему приказу посохи оживали и жалили в ответ на попытки тварей исполосовать меня. Так, в скором времени у одного не было двух лап, второй лопнул после того, как я ловко ткнул посохом в морду и облако перламутра влетело в раскрытую пасть монстра. Голова его распухла и с противным хлюпающим звуком лопнула, а я поспешил собрать мириады перламутровых частиц в единую сферу. Ее и запустил в увечного Едока. Этого хватило, чтобы он умер.