Кристина Белозерцева - Пауза [СИ]

— Привет, Сам, — прохрипела я, пытаясь восстановить дыхание.

— А я уже решил, что мы стали добрыми друзьями! А что делаешь ты?

— Что я делаю?

Меня развернуло, и я оказалась лицом к лицу с тварью. Череп медленно оброс мышцами, волокно за волокном, разжился сосудами, затянулся бледной кожей тут же покрывшейся черно-белой краской.

— Ты расспрашивала обо мне одну из моих маленьких птичек. Обо мне и моих делах. Это — не хорошо…

— Я — любознательная.

Он встряхнул меня за ворот, как нашкодившего щенка.

— Знаешь, что произошло с любопытной кошкой?

— В чьем теле твой Хозяин? — прямо спросила я.

— А ты угадай, — тонкие губы растянулись в лягушачьей ухмылке, — дам целых три попытки.

— И если я угадаю…

— Я честно скажу тебе об этом.

— А если нет…

— Сделаю тебе больно. Не убью, не переживай, и не покалечу. Просто глоток страха и боли. Согласна?

Где-то это сегодня уже было.

— Бездна с тобой!

Он осклабился еще шире и крепко обхватил меня костлявыми руками.

— Первая попытка, — прошипела тварь, проводя толстым липким языком по моей шее, слизывая стекающую из ссадины на щеке кровь. Меня чуть не вывернуло наизнанку от отвращения.

— Герцог?

— Тепло, — зубы чуть прикусили кожу на изгибе между шеей и плечом.

— Вильдерфор? Глава стражи?

— Холоднее.

Я дернулась, попытавшись оттолкнуть его — бесполезно, будто дварфийские тиски.

— Прекрати! Ты мешаешь мне думать!

— А та-а-ак?

Это был даже не поцелуй. Это было похоже, будто в горло заползла отвратительно скользкая здоровенная змея, от которой несло тленом. Сам отступил на шаг, расхохотавшись, резко, будто ворона закаркала, а я упала на четвереньки, и меня таки вывернуло наизнанку. Он крутил тросточку и насвистывал, терпеливо ожидая, когда я снова смогу говорить.

— Нахрена, — поинтересовалась я, едва отдышавшись и вытерев платком губы, — ты это делаешь?

— Скажу, когда доиграем. Итак! Третья попытка!

Полагаю, никто не смог бы соображать в такой обстановке. Я не исключение.

— Казначей? — вяло попыталась я. — Перш?

— Не-е-ет…

Он снова вздернул меня на ноги, и теперь вместо лица снова был голый череп с тьмой внутри. Только зубы стали треугольные и даже на вид бритвенно острые.

А потом он медленно потянулся ко мне, и тут действительно стало больно.

А через миг все было кончено, я даже испугаться толком не успела. Стояла, хлопала глазами, да прижимала ладонь к левому уху, у которого больше не было мочки. Горячая кровь тонкой струйкой текла по шее за шиворот. В крови был и длинный розовый язык, на котором лежал кусочек плоти, минуту назад бывший частью моего собственного тела. Тварь захлопнула пасть и сделала глотательное движение.

Это все было одним долгим, мучительным, и не желающим заканчиваться кошмаром, вся эта мертвячья поездочка.

— Ты же понимаешь, что я сделал?

— Ты откусил мне кусок уха!! — вот они, первые ростки истерики, которую невозможно контролировать.

— И ты понимаешь, зачем?

— Нет! А знаешь, почему? Потому что я — нормальная!! — я ударила его кулаком в грудь, и только потом поняла, что делаю.

Отступила. Замерла. Ждала реакции.

— Скажу только одно слово. Сопричастность. Понимаешь? Нет? Жаль, жаль… Я считал тебя умнее, дорогая. Я рассказал о тебе, и представь, тебя прекрасно знают. И знают, что ты постепенно становишься причиной конфликта двух Домов. А еще подумывают, не съесть ли тебя все же? Ты глупенькая, но необычная, дорогая. Очень необычная, раз уж сумела притащить в явленный мир Абао, Пожирателя Миров. А потом еще и смогла от него избавиться. Кто бы ни покончил с тобой… Хех. Кто бы это ни был, это станет интереснейшей историей. Громкой! Я с удовольствием послежу, как закончится твоя жизнь. Но при этом кусочек тебя — всегда останется со мной. Как часть меня. Сопричастность, понимаешь? И именно я! Сам! первым начал тебя есть. Я потом с огромным удовольствием буду рассказывать эту историю другим. Мое почтение! — он приподнял шляпу. — Скоро рассвет. Пора заняться рутинными обязанностями. А тебе стоит выспаться, дорогая, выглядишь… измочаленной. Это не слишком привлекательно, знаешь ли.

— Сын герцога? — спросила я у его спины, ни на что не надеясь.

— Тепло! — он не обернулся, но помахал рукой, затянутой в белую перчатку.

«Все-таки лезть в подвалы…»

К себе я практически вползла по стенам и, не раздеваясь, рухнула ничком на кровать, прижимая к пострадавшему уху окровавленный платок. Что-то сдвинулось. Это был первый раз, когда я не отделалась только шрамами. Может, прав этот мертвячий фокусник с черепом на месте лица? Может, он знает или чует что-то такое, чего я не могу, и конец всей моей истории уже близок? Страх сменился апатией, а потом пришел такой же вялый протест. Выкручусь, думала я, это всего лишь мочка уха.

А потом был мрак. Словно удар по голове. Мир вздрогнул и пропал. Мне снился Дэвлин, как я засыпаю у него на руках после все того же памятного турнира. Он обнимал меня, и было хорошо и уютно, как уже никогда не было позже.

— У тебя волосы пахнут дымом, — произнес он неожиданно, — ты, что, спалила храм?

— Пожар тушила, — проворчала я сквозь сон, и внезапно очнулась.

Рядом кто-то был. Я прижималась невредимой щекой к чьему-то плечу, да и объятия не приснились. Да твою ж мать, это еще что значит?

Я подняла голову и уставилась в лицо Леонарда, освещенное первыми, робкими еще лучами солнца.

— Что ты здесь делаешь? — устало спросила я.

Откровенно говоря, мне было глубоко наплевать, что он ответит.

— Я-то? Пытаюсь понять, где тебя носит всю ночь. Какой еще пожар?

Я застонала, освобождаясь от его рук, и не рассчитанная на двоих кровать вторила жалобным скрипом.

— Слушай, я умираю от усталости. И ничего не соображаю. Пожалуйста, давай все завтра.

— Так спи, кто тебе… стоп! Это еще что? Какого мертвяка ты вся в крови? Ты что, ранена?

Леонард распахнул шторы, заставив меня зажмуриться, и сразу увидел все. Недозаживший ожог, кровь на рубахе, пострадавшее ухо, ссадину на припухшей щеке. Красавица!

Он заставил меня сесть на кровати, стянул расцвеченную бурым рубаху, скомкал и бросил в кресло. Потом посмотрел на собственную, тихо выругался и тоже скинул ее.

— Где болит, Крис? — говорил виконт спокойно, ровно, таким голосом он, наверное, своих охотничьих собак успокаивает.

Я послушно повернулась к нему нужной стороной, и Лео, будто нашкодившего кота практически за шкирку, потащил мое несопротивляющееся тело в ванную, пустил воду, смывая кровь с волос и кожи. Промыл ранку, потребовал у меня лечебное зелье, залил «Клеверной эссенцией» ухо, щеку и остаток ожога на руке, потом завернул в полотенце и уложил под одеяло.