Александр Демидов - Товарищ Грейнджер

Катя не слышала взрыва. Она даже не поняла, что теряла сознание. Просто внезапно стемнело, и в непривычно легкой голове зазвучал голос, предлагающий жизнь. Естественно, Катя ответила, как подобает комсомолке.

В этот раз она потеряла сознание заметно для себя. Только за тем, чтобы тут же очнуться на мягкой кровати.

Катя вскочила и, заметив ТТ на столике, цапнула его со всей возможной проворностью. На секунду ей показалось, что она его не удержит, так она ослабела, но все же оружие подчинилось ей.

Пляшущий в руках ствол она переводила то на окно, то на дверь. Было тихо. Что-то не казалось правильным, но боевой азарт мешал сообразить, что же. Наконец, до Кати дошло — книги. Много, много книг. Запирать пленницу в библиотеке? Или, судя по пушистой кровати, роскошной комнате? Жирно будет. А вот раненого товарища — слабость подтверждает возможность ранения — вполне могли и разместить вот так. На столе тоже лежали книги, и не только они. Еще — календарь, свернутая в трубочку газета. Это славно, можно почитать сводку с фронта. Вдруг уже выбили врага из Белоруссии? Канонады не слышно… Ну конечно! Канонады не слышно! Значит, тыл, и притом глубокий тыл.

И потом, ведь кто-то оставил ей пистолет? Враг точно не стал бы.

Поколебавшись, она спрятала пистолет в тумбочку. Не должно боевое оружие вот так валяться, а таскать его и тяжело, и незачем.

Катя решительно направилась к столу, и присмотрелась к календарю. «Июль 31, 1989». Стоп. Как это так? Восемьдесят девятый? Это где же ее сорок пять лет мотало? И ей что, шестьдесят пять исполнилось? Но рука вообще без морщин. Так не бывает. Да что же это!

— !!!

Однако, за такие слова мама и рот с мылом вымыть могла. В мирное время, конечно, но тут, судя по всему, оно и есть.

Правильным не казалось еще что-то. Календарь, вот что! Трофейный что ли? Нет, немецкий Катя кое-как знала. Один раз даже пригодилось — это когда ее тот фриц обезлошадил и она, пробираясь к своим, напоролась на троих фрицев в лесу. Правда, тогда больше пригодились другие навыки, которые преподал товарищ инструктор именно на подобный случай. Матерого диверсанта из Кати, конечно, за месяц занятий не сделали, да и не стояла такая задача, но вида крови бояться отучили, да и преподали… всякое интересное. В сочетании со знанием вражьего языка полезное.

Двоим немцам по пуле в грудь, одному в колено, а потом два часа задушевного разговора с ним. Когда с немцем случился серьезный некомплект ушей и пальцев, он в итоге перестал поливать ее презрением, и даже охотно делился информацией, но это ему не помогло: Катя его зарезала. Стрелять не стала, потому что патронов и так не хватало, а запачкаться успела. В общем, немецкий она знала и еще подучила с тех пор, а то разминулась с патрулем на считанный час, пока соображала, что фриц лопочет…

Так вот, календарь был не немецким. Но и не русским.

Рядом с календарем лежала открытая книга. Взгляд Кати лихорадочно забегал по строчкам. О, математика, только уровень детский какой-то… Да что не так-то?!

Вдруг взгляд Кати расфокусировался и она увидела не слова, а буквы. Латинские буквы. Она присмотрелась внимательнее.

— Bollocks! — выругалась она снова, с удивлением и ужасом понимая, что этот неродной язык она понимает, как русский. Английский язык.

И если англичане ну или американцы не совершили своей Революции, если у них не было своего Октября, если весь мир не объединился под алым стягом, это означало одно.

Капстрана. И находится тут Катя достаточно давно, чтобы считаться предательницей.

Впрочем, Катя успокоилась, еще до того, как, шагая по комнатке туда-сюда, подошла к зеркалу.

Предательница? А почему, собственно? Ну, только допустим, что это капстрана. Мало ли законных поводов тут находиться? Может, она память потеряла?

В таком ключе Катя рассуждала, пока не подошла к зеркалу. Затем все ее мысли как будто вымело из головы. В зеркале отражалась не она. То есть совсем не она. В зеркале отражалась девочка лет девяти, такой и в пионеры-то рано. Октябренок еще. И вместе с тем, казалось, что так и должно быть, отражение не воспринималось, как совершенно чужое.

Сама по себе такая новость вряд ли способствует успокоению, но в Катином случае это значило в первую очередь то, что она действительно никого не предавала, даже невольно, а исполнила свой долг до конца. Это были приятные мысли, и они на некоторое время отвлекли ее от другого вопроса. Но к нему пришлось вернуться.

Итак… Какого хрена случилось?! Что за фокусы с зеркалом?

Катя припоминала, что кто-то предлагал ей жизнь. В ответ она обозвала его фашистской гадиной и сказала, что будь у нее пистолет… Ого. А пистолет-то и правда есть. ТТ. ТТ… Катя кинулась к тумбочке. ТТ послушно лег в детскую ладонь. Номер… Да, это Катин пистолет. Только будто только что с завода, все царапины ушли. Совсем все.

Это что же получается? Она могла что угодно пожелать? Целый ИАП, например. Или заводы новые. А лучше долгих лет жизни товарищам из ГКО. И чтоб враги Советского государства ничего с ними сделать не могли. Нет, лучше — чтобы сразу из страны убрались, капитулировали. Раз ее в другое тело засунули, то омолодить человека таким силам — раз плюнуть. И надо же было такой дурой быть.

Гм, а что за силам-то?

В бога Катя не верила, да и не стал бы он таким заниматься. Зачем? А вот если это коммунисты с другой планеты… С одной стороны, подтолкнуть развитие любого общества — благородное дело. Но с другой, вмешиваться прямо — это, наверное, все равно, что колонизировать, если разница в развитии велика. А она должна быть велика, судя по результату.

Отсюда еще вывод — что-то не так, раз понадобились такие меры. Человечество так и не объединено, либо что-то плохое вскоре случится. Будущее, они, наверное, тоже знают, мало ли. А Катю не зря отобрали — она хоть и не успела вступить в Партию, но за дело Ленина бороться готова!

Жаль только девочку. Но, может, она и так умирала. Или не было ее вовсе? Теперь не узнать. Хотя, если судить по тому, что Катя так бодро читает по-английски, никуда девочка не делась. Ну и хорошо.

Но надо кое-что проверить:

— Как меня зовут?

И сама же ответила:

— Екатерина Фролова. Гм…

Может, на английском попробовать?

Получилось! Как будто само собой ответилось «Hermione Granger». Странное имя. Шекспировское какое-то. «Я, наверное, англичанка. Да, англичанка, — с неожиданной уверенностью заключила Катя. — Графство Сюррей. Ух ты, здорово!»

Знания не спешили приходить, но проявлялись, когда в них была нужда. Так, Катя — Гермионой она себя в мыслях решила не звать, чтобы не потерять самоосознание, — бросив взгляд на странный прибор с уверенностью опознала в нем магнитофон. Непостижимым образом она понимала, что это.