Black Jackal - Игрок [CИ]

Он лежал на спине и одновременно находился нигде. Теплая амниотическая жидкость окружала его со всех сторон, мягко покачивая на своих отсутствующих волнах. Уши, погруженные в воду, слышали шум несуществующего моря, слабый прибой крови в его собственном сердце.

Тьма была бесконечной.

Время перестало существовать.

Он почти забывал о том, что нужно дышать, но каждый раз, когда вдыхал - его на короткий миг пронзала боль. Уже приглушенная, сведенная к ничтожному минимуму, но все равно ощутимая. Возвращающая восприятие окружающей реальности.

Левую руку и часть груди словно парализовало. Не окончательно, но близко к тому. Иногда, выныривая из пелены блаженного невосприятия, он пытался шевелить пальцами, но сдавался быстрее, чем мог от себя ожидать.

Каждый раз он просыпался все реже, и все с большим удовольствием отдавал себя окружающей тьме и небытию.

Тьма и приятный, ритмичный шум прибоя несуществующего океана.

Смутно ворочались в голове воспоминания, затухая, теряя краски с каждым новым приходом. Кажется, раньше он боялся небытия, бессилия. Боялся потерять ощущение самого себя. Теперь он осознал, что это высшее благо, которое может быть доступно мятущейся, болезненной душе. Страх одиночества разросся настолько мощно, что однажды просто поглотил его полностью и перестал существовать.

В один из моментов особенно серьезного просветления, в голове вдруг возникла странная мысль, что амниотическая жидкость суть есть околоплодные воды. И сейчас он будто находился во чреве милостивой, всемогущей космической богини.

Мыслеобраз богини оказалась внезапно живучим, и оставался в нем даже тогда, когда мысли о собственном существовании почти перестали посещать голову.

Он не осознавал, сколько провел в этом стоянии. Часы, годы, тысячелетия? Не знал он и того, в какой именно миг этого странного небытия сквозь шум прибоя несуществующего океана донесся ее голос.

- Пробудись, Магрейн. Ты нужен мне.

Одиночество отступило в сторону, схлынули воды извечной тьмы, оставив после себя новое чувство, из которой возродилась слабая искра огня, казалось бы, потерянного уже навсегда.

Ощущение того, что кто-то в нем нуждался.

***

- ... Я вынужден вам сообщить, что пациент получил слишком серьезное ранение и потерял огромное количество крови. Хотя первая помощь была оказана достаточно быстро, нет никаких гарантий, что он сможет прийти в сознание и...

- Доктор! Аппаратура фиксирует странный сбой, чрезмерную электрическую активность!

- Что? Сбой? О чем вы... Сестра! Пациент приходит в себя! Позовите дежурную бригаду, нужно извлечь его из раствора...

Лет эдак с пять назад он смотрел голофильм о парне, который так долго не вылезал из своей игровой капсулы, что мутировал, отрастил жабры и окончательно потерял возможность существовать на суше. В главной роли, кажется, был Стив Лейбурше, молодой человек с глазами навыкате, будто у шокированной, не обезображенной интеллектом рыбы. Как же он назывался-то? «Человек-тритон»?

Сейчас, похоже, с ним хотели проделать то же самое, что произошло с героем фильма.

В реанимационной капсуле, заполненной амниотической жидкостью, он провел все четыре дня, прошедших после операции. И теперь переданный через куратора приказ Брайаны Шеллард свидетельствовал о том, что этот безумный заплыв не только не закончен, но лишь начинается.

Справедливости ради стоило сказать, что Шеллард все же позаботилась о нем. В какой-то мере. В медсектор приехала пара улыбающихся молодых людей, парень и девушка, представившиеся родственниками пациента, и уже очень скоро Шестьсот семнадцатого доставили в его новое временное жилище, расположенное в очередной штаб-квартире Третьего Департамента. Для его нужд оборудовали целую отдельную комнату - стерильную, пустынную, невыразительную, как актерская игра Стива Лейбурше. Кроме самой капсулы, несколько модернизированной и видоизмененной в соответствии с медицинскими рекомендациями для подобных ему пациентов, здесь стояло еще несколько медаппаратов, должных помочь ему в период реабилитации.

И хотя морально Шестьсот семнадцатому было несколько неприятно - даже больничного нормального не положено, работай, пока не помрешь, а лучше еще и во время, и после смерти, разумом он все же понимал, что этот расклад на руку и ему самому. Смог бы он обеспечить себе профессиональных медицинский уход, полноценное питание и регулярные реабилитационные процедуры на все время выздоровления? Вот уж вряд ли.

В несомненный плюс стоило отнести так же и то, что на ближайшее время все расследования на территориях Станций, Ковчега и БКС взял на себя Третий Департамент. Все, что оставалось Шестьсот семнадцатому - смирно лежать в капсуле, выздоравливать, да в игры играть. Точнее, в Игру.

Кроме того, то, что так бесило его раньше - отсутствие даже подобия дисциплины на Станциях, - теперь исчезло. Хотя вдруг оказалось несколько сложнее привыкнуть к тому, что раньше казалось правильным, к четкому расписанию дня. Каждый день в ближайшем будущем ему грозил ранним подъемом, обработкой швов, обследованием, занятиями с реабилитологом, завтраком. Игрой до глубокого вечера. По вечерам планировался отчет, обработка швов, обследование, массаж, ужин.

За время его отсутствия специалисты Третьего Департамента особенно далеко продвинуться не смогли. Обнаружили где-то с десяток взломанных дел, пропажу еще пары человек, на этот раз не Системщиков. Разработали программу распознавания трюка подмены внешности с помощью игровых фильтров, и с некоторой неохотой поделились нею со Службой Безопасности, в обмен на прекращение дела, заведенного на Специалиста номер Шестьсот семнадцать. Розыск голубоглазых людей в среде многочисленных религиозных сект результатов не дал. Поиски нпс (игроков?) Стиффи и Горци тоже оказался провальным. Технические специалисты и аналитики Департамента проштудировали тонны информации по Игре, но ничего толком не обнаружили. Впрочем, некоторую полезную сводку данных все же составить смогли. Даже стратегию сформировали для быстрой прокачки Шестьсот семнадцатого до желанного двадцатого уровня. Но даже беглый взгляд на предоставленный список самых нудных в мире вещей подсказал парню, что вряд ли он сможет на полном серьезе действовать по этому плану.

***

Несмотря на большое количество обезболивающего, введенного в рассол, и повышенную чувствительность датчиков движения на левой руке, Шестьсот семнадцатый ощутил собственную физическую ущербность уже на стадии входа в обычный виртуал. Пальцы слушались плохо, рука в целом - и того хуже.