Али Алиев - Леший [СИ]

Ярость выливается жгучим огнем, сжигая тварей, что пытаются подобраться ко мне. Я же несусь насквозь. Представший передо мной монстр, с четыремя руками, получает «Палача» между двух голов. Одна мужская, другая женская. Не знаю, уничтожен ли он. Да и некогда оборачиваться. Там впереди Таня. Девушка, когда-то доверившая мне жизнь. С которой столько всего было. Я не могу сейчас остановиться. Не могу позволить ей умереть.

«Я знала. Ты спасешь меня. Не смотря ни на что. Ты достанешь меня даже с того света. Я доверяю тебе, Олег. Я верю, что ты всегда вытащишь меня из любой беды».

Звучат в голове слова моей подруги. Я не могу разочаровать ее. Только не ее.

Союзники давно завязли в битве, а я продолжаю свой бег, сжигая противников. Наверное, жар огня зависит от моей ярости, или просто мертвые очень хорошо горят. Не знаю, но все, кто попадает в зону действия умения, становятся обугленными костьми. А вот и новые двери. Удар ногой. И тут мое пламя гаснет. Я не могу понять, в чем дело. Я все еще в ярости, но пламени нет. Передо мной стоит Мужчина, в свете сотен свечей. Он высокомерно смотрит на меня. Вокруг люди. Сотни три человек. Они лежат на голой земле. Груди вздымаются. А значит живые. Нахожу глазами Таню. Она спит. Но она цела. Жива. Вот и хорошо. Выхватываю нож. Не знаю, кто он, но рисковать не стоит. Снежке нужна помощь.

«Третий глаз», «стоп». Даю я машинально команды, метая нож. Команды не проходят. Что-то не так. Время не замедляется, но нож уже летит. Летит и врезается в матово черный магический щит. Сфера на миг окружает незнакомца и тут же исчезает.

— Контроль! — Говорит светловолосый мужчина.

Его заклинание тоже не проходит.

— О, Хорошо развита воля, раз я даже здесь тебя подчинить не могу. Тогда поступим иначе. На колени!

Неизвестная сила давит на меня сверху. Сила, с которой я не могу справиться. Умения не активируются. Как же я к ним привык. Стою сейчас на коленях и не могу пошевелиться. Как же так? Умения не работают, но моя воля не должна дать возможности управлять моим телом.

— Я слышал о тебе, Леший. Ты и правда, интересный человек. Я предлагаю тебе примкнуть ко мне. Прими мою веру, и я пощажу и тебя, и эту очаровательную брюнетку. Обещаю.

Твою мать. Как же ты смог управлять моим телом? Ну, ка. Пальцы движутся. Значит дело не в воле.

— Я и не знал, что свидетели Иеговы сменили методы воздействия. Уговоры уже не помогают?

Давление на меня усилилось. Голову прижало к полу, а плечо вышло из сустава. Больно блин.

Матерные слова так и вырываются из моего рта, без моего разрешения.

— Шутки тут не уместны. Ты находишься в храме Элна! В храме бога смерти! Люди такие странные! Вам всем приходили разные надписи. Ведь и на тебя когда то обращал внимание кто-то из богов. А вы пропускаете это мимо ушей! Это ведь не те мифические боги, что сидят на небесах. Эти боги реальны! Они смотрят на вас. Они вмешиваются! Вот ты сейчас лежишь, и не понимаешь, что происходит. А все дело в том, что в храме бога имеют власть только его жрецы. Ты бессилен здесь. Как и твои друзья. Тупые идиоты. Но должен сказать тебе спасибо. Ты предоставил мне хороший материал. Благодаря воли бога, я создал из них великолепное создание. Посмотри на них.

Он отошел, а я смог разглядеть. Но лучше бы я этого не видел. За блондином стояло нечто напоминающее паука. Сшитое из разных людей тело, смотрело на меня стеклянными глазами. Очи неизвестной твари окружали веселые канапушки.

— Тварь. Я убью тебя.

— Не оценил. Ну, да и ладно. Значит, и ты станешь материалом.

Кости захрустели. Я чувствую, как ломаются под этим весом ребра. Надо что-то сделать! Я должен! Я Обязан. Боги? Да хоть дьявол. Лишь бы он помог.

— Бгорт! Мне нужна твоя справедливость! — Кричу я во все горло.

«Вы хотите принять веру? Вы станете приверженцем бога Бгорта, бога справ…».

— Да.

Некогда читать. Я чувствую, как мою грудь обдает жаром. Мне недолго осталось. Кровь вырывается из горла. Что-то пытается меня раздавить. Вокруг меня разгорается пламя. Работает.

«Контроль».

Давление тут же исчезает, но сознание держится только на ярости.

— Вспори себе живот и съешь свои кишки мразь! — Кричу я из последних сил.

Глаза закрываются, но я вижу, как рука блондина выхватила нож.

Вот и все. С такими ранами не живут. Никакая регенерация не поможет.

Тьма. Кто-то думает, что ночью темно. Кто-то считает, что тьма в закрытой комнате. Та тьмы, что передо мной, это нечто другое. Нет ничего. Вообще. Ни света, ни чувств. Вдалеке появляется свет. Это так выглядит свет в конце тоннеля? Не уверен. Он слишком быстро увеличивается, а я не вижу своего тела. Голова не поворачивается. Наверное, у меня нет головы. Свет заполняет все. Все до чего может дотянуться. Он рассеивается, и прорисовываются картины, мебель. Я в комнате. Я сижу. Вот моя рука. Она настоящая, но какая-то не такая. Светлая что ли? Передо мной стол. На столе шахматы, а за шахматами мужчина. Не сказать что молодой. На вид ему лет 40–45. Так что и стариком его не назовешь.

— Сыграем? — Спрашивает меня он.

Я киваю. С моей стороны черные. Он делает первый ход. Е2-Е4. Стандартный ход, я вторю ему, и мы начинаем партию. Не знаю что со мной, но сопротивляться не хочется. Игра течет плавно и в то же время интересно.

— Знаешь, мне очень нравится эта игра. — Говорит мой оппонент. — Она справедлива. Никакой удачи. Только логика. Ты сам решаешь куда пойти. Ты сам делаешь ходы и сам же за них отвечаешь. Если ты слаб, ты проиграешь. Но кроме этого, в игре есть жестокость. Ведь фигуры навсегда покидают доску. Они умирают. И в этом одна из сторон справедливости. Справедливость всегда идет об руку с болью. У справедливости две стороны. Щит, что защищает правого и меч, что карает виноватого.

— Ты Бгорт? — Спрашиваю я, хотя понимаю что это так.

— Да, я бог, которого ты выбрал в покровители. Знаешь, я давно наблюдаю за тобой. Ты добр, но справедлив. Ты, не задумываясь, защищаешь, и так же яростно убиваешь. Ты прямой как меч и прочный как щит. Скажи, ты хочешь стать моим апостолом?

— Апостолом?

— Да.

— И что я должен буду делать?

— Строить храмы, приносить подати, ну и естественно вершить справедливость.

— Мне нужно будет голодать в твою честь? Или резать головы, прославляя твое имя? — Спросил я интересующий меня вопрос.

— Нет. Только убийство виновного будет для меня подношением, а на счет самобичевания, я не столь тщеславен.

— И что, если я соглашусь, ты воскресишь меня?

— Нет, что ты. Это было бы несправедливо.

— Тогда к чему этот разговор?

Бог впервые посмотрел на меня. В его бездонных серых глазах виднелось непонимание.

— Я же сказал, хочу предложить тебе стать моим апостолом.