Марьяна Сурикова - Между Призраком и Зверем

Действительно ли хочу? Да!

— Пожалуйста, сделайте меня такой, какой была до встречи с ним. Пусть я стану еще неприметней, пусть совсем потеряюсь в море других лиц, Амели. Не нужно подчеркивать природных достоинств, просто верните, как было когда-то. Верните мне меня.

— Однажды изменившись, ничто не становится прежним, дорогая, но я постараюсь. Пусть будет, как желаешь ты.

Я вышла на улицу, закутавшись в плащ и натянув капюшон пониже, и поскорее спряталась в карете. Экипаж покатил по дороге, а вскоре миновал и раскрытые ворота столицы. Пейзажи за окном сменяли друг друга, мы проезжали какие-то деревушки и города побольше, возделанные поля, леса, мосты над широкими речками. А я бездумно смотрела в окно, потому что время словно застыло, остановилось в одной точке, бесшумно тикая, но не сдвигаясь вперед.

Перед глазами — освещенная камином гостиная, император в кресле с высокой спинкой смотрит на меня, а я опустила голову, не в силах встретиться с ним взглядом. А потом картинка меняется, и я гляжу на свою руку, лежавшую поверх его груди, пальцы выглядят такими тонкими и белыми, почти прозрачными на фоне его загорелой кожи. Он, не мигая, смотрит в окно, а за ним медленно поднимается солнце.

Сердце пронзило резкой болью, карета качнулась, подпрыгнув на кочке, и я вдруг слетела с сиденья и очутилась на коленях. Слезы снова защипали глаза, и, уткнувшись лицом в сжатые кулаки, так и оставшись на полу, я плакала и шептала:

— Я скучаю по тебе, Кериас, я так тоскую.

Короткие остановки в пути совершались лишь тогда, когда главный среди атрионов отдавал громкий приказ, а затем коротко стучал по стенке кареты:

— Миледи?

Выходила, не снимая своего плаща с капюшоном, садилась на расстеленное покрывало, ела и пила, что давали, потом вставала, повинуясь предложению размять ноги, прохаживалась по небольшой полянке, не смея отойти далеко, а затем снова забиралась в свой экипаж, и мы ехали дальше.

Я не считала дней и бессонных ночей, но видела, как постепенно зеленые и сочные пейзажи сменяются видами суровых скал далеко на горизонте и растительность становится более скудной, словно выцветает.

На очередном привале, в этот раз — не на милой зеленой полянке, а на ровном участке горного плато, главный атрион снова постучал в стенку кареты, а когда я вышла, накинул мне на плечи роскошное меховое манто.

— Укутайтесь, миледи, мы скоро минуем границу Иннеи.

Впервые за дни бесконечного путешествия я ощутила какой-то отголосок эмоций.

Иннея? Независимое княжество? Неужели Кериас решил укрыть меня в землях своего врага?

Там, внизу, расстилались вересковые пустоши, а на вершинах далеких скал серебрились шапки снега. Я коснулась запястья, на котором сам император проявил метку в виде неприметного цветочка. Сейчас кожа выглядела чистой, серебристые линии исчезли без следа.

Уже когда солнце скрылось за горизонтом, а сумерки мягко скрасили резкие очертания высоких сосен впереди, я услышала приглушенный разговор атрионов. Главный спросил: «Это единственная дорога, через лес?»

Как оказалось, память все же фиксировала наш бесконечный путь даже сквозь марево моего равнодушия, покрывшего налетом все эмоции, кроме ноющей боли. И сейчас она услужливо напомнила, что за время поездки мы старались придерживаться открытых мест и даже выбирали объездные пути, шедшие вдоль полей, но не срезали напрямик через рощи и леса.

— Суровый край, — ответил кто-то из воинов, — здесь нет других дорог. Но можно ехать, придерживаясь берега реки. Будем закрыты с одной стороны.

— Тоже верно, — заметил главный, а потом отдал приказ: — Держимся берега.

Чего так боялись ответственные за мою жизнь воины, я поняла, когда над лесом взошла полная луна, осветив высоченные сосны и посеребрив реку, вдоль которой растянулся наш отряд. К сожалению, атрионы не могли теперь окружить карету со всех сторон, поскольку дорога оказалась узкой. Тем, кто преследовал нас, вероятно, от самой столицы, наконец-то выпал шанс, а я убедилась, что Кериас не обманул насчет планов заговорщиков в отношении меня.

Экипаж резко дернулся и остановился, а затем снаружи послышались крики. И хорошо, что я не отворила окно, пытаясь разглядеть происходящее, а вместо этого вжалась в спинку сиденья. Пуля со свистом стукнулась в стекло, но не смогла пробить, а затем в стенку точно посыпался горох. Засевшие внутри пули взрывались, кроша толстое дерево. Послышались громкое шипение и треск, как от подожженного фитиля. Дверца со стороны реки внезапно распахнулась, и меня с силой ухватили за запястье и потянули наружу.

Я попыталась вырваться, но узнала молодого атриона в защитной маске и форме и прекратила сопротивляться, послушно выскочив из экипажа.

— Следуй за мной, — сказал, судя по приглушенному тонкому голосу, молодой юноша и потянул меня к земле.

Пришлось распластаться и ползти за ним следом. Мы почти достигли кустов, когда сильный взрыв позади накрыл ударной волной. Мое плечо рассек осколок стекла, а темная ткань дорожного костюма быстро напиталась кровью.

Охнув, сжала зубы и продолжила ползти за атрионом. Позади слышались звуки борьбы, крики раненых и короткие приказы начальника охранявшего меня отряда, которые так резко оборвались, что я затормозила.

— Не оборачивайся, ползи, — сдавленно прошипели впереди, и я узнала эти интонации.

— Эви?

— Тшш.

Я тут же замолчала и поползла дальше, хотя передвигаться становилось все труднее. Ноющая боль в плече росла, а из-за потери крови начинала тихонько кружиться голова.

— Тебя ранили? — шепотом спросила кошка, когда порыв ветра качнул траву в ее сторону.

— Да.

— Перевязать надо, иначе увидят след.

Она затормозила, повернулась ко мне, безошибочно определила раненое плечо и, беззвучно ругаясь, достала что-то из кармана. Шепнув: «Терпи», — нанесла на рану нечто настолько жгучее, что кружение перед глазами сменилось плотной темной пеленой.

— Очнись, — Эви встряхнула меня за здоровое плечо, — я слышу их, Миланта, прошу, двигайся так быстро, как только можешь.

— Там река, — с трудом прошептала ей, опираясь на здоровую руку и отталкиваясь ногами, изо всех сил продвигая непослушное тело, заставляя его пробираться вперед, сквозь колючие кусты.

— В этой воде мы и нескольких минут не продержимся, — сдавленно ответила кошка, — слишком холодно.

Преследователи, прочесывавшие лес и добивавшие тех, кто еще сражался за нашей спиной, передвигались быстрее. Им не было нужды ползти, но колючие кусты хоть как-то замедляли их движение. Мой костюм оказался изорван в нескольких местах, ветки цеплялись за волосы, лезли в лицо, но я упорно следовала за Эвелин, старавшейся увести меня подальше.