Михей Абевега - Ярлинги поневоле [СИ]

— А она не знает?

— Пока нет, — заявил гоблин. — Но это может случиться в любой момент.

— Ладно, с этим понятно. А ты то с нами зачем собрался? Ты ж такой крутой специалист, — парень подпустил в голос сарказма, — найдётся, поди, у императрицы и ещё для тебя работёнка.

— Найдётся, — кивнул кобл, — даже не сомневайся. Да только, как думаешь, простит она мне то, что я знаючи о происхождении вашем, ей не доложил? Вот пока она думает, что вы простые иномиряне, домой спешащие и опасности для неё не представляющие, а я просто вас использовал, и надо нам бежать поскорее. Да подальше.

— И как я буду знать, что ты с нами просто так идёшь, а не какой-нибудь очередной хитрый план исполняешь? — доверять теперь гоблину Ярик сильно остерегался, — Вдруг ещё кому продашь?

— Никак не будешь знать, — усмехнулся зелёный. — Я конечно могу тебе сказать, что в тот первый раз, когда ты разделил со мной ужин, ты стал для меня другом, и я это очень ценю. Но для тебя будет лучше, если ты не будешь в это верить.

— Да что ж такое-то, — печально вздохнул юноша. — Постоянно оказывается, что никому нельзя верить. Вон, даже мэтр нас на свободу и опыты свои променял. Так же нельзя. Ты к человеку с добром, а он тебя то предаёт, то использует.

— Знаешь в чём твоя главная проблема, Яр? — наклонился гоблин, чуть приближаясь к юноше.

— Ну, и в чём? — тот угрюмо глянул на зелёного.

— Ты пытаешься творить людям добро и почему-то ожидаешь, что тебе ответят тем же. Нет, не ответят, — скрипучий голос кобла, словно сверло, врезался в мозг, причиняя чуть ли не физическую боль и вводя в уныние. — Более того, станут считать твою доброту проявлением слабости и глупости. Будут норовить сделать тебе гадость, при этом радуясь своей хитрости и безнаказанности.

— Что же мне теперь, — насупился Ярик, — ради их адекватности, только зло творить?

— Зачем же зло? — прищурился гоблин. — Хочешь быть добрым, будь. Твори добро. Но только потому, что сам хочешь это сделать, а не ради благодарности или награды. Нет, — развёл он опять руками, — награда — это тоже хорошо. Выполнять заказ за звонкую монету и знать, что при этом доброе дело делаешь — это и вовсе прекрасно. Но совершать добрый поступок и ждать, что люди уже только за это будут тебе хвалебные песни петь и на руках носить — глупость несусветная. Да и вообще, — кобл откинулся на спинку стула, — с добром, главное, не перестараться. У нас говорят, помог раз — поблагодарили, помог второй раз — восприняли, как должное, не помог в третий — стал врагом.

— У нас тоже так говорят, — буркнул юноша, погрузившийся в какую-то меланхолическую апатию.

— Значит, и у вас умные люди бывают, — утверждающе заявил гоблин.

— Вот ты меня грузанул, — вздохнул тяжело парень и повернулся к открывающимся дверям.

На пороге появилась сестра. Она радостно кивнула юноше, заулыбавшемуся в ответ, и, чуть посторонившись, пропустила вперёд Агаю. Та же, кинув сердитый и весьма многообещающий взгляд на гоблина, хмыкнула и прошла к вскочившему на ноги Ярику.

Девушка была прекрасна. Новое платье, уложенные в сложную причёску волосы. На открытой шее какие-то сверкающие висюльки.

Если честно, Ярик даже не обратил на это внимания. Всё что он видел — это тёмные глаза Агаи, оказавшиеся вдруг совсем рядом. В них не было обиды или упрёка, но парень всё равно чувствовал себя безмерно виноватым перед ней. А ещё — невообразимо счастливым.

Он стоял затаив дыхание и тщетно подбирая в уме слова. Которыми можно было бы хоть как-то выразить все чувства и эмоции, что, переполняя его, того и гляди, грозили разорвать парня изнутри. Вот только сказать так ничего и не успел.

— Ну и чего вы тут застыли, в статуи превратившись? Ждёте, когда про вас новая императрица вспомнит? — сварливый голос гоблина нарушил идиллию и вернул к насущным проблемам. — Давайте уже на выход двигать. Мне ещё деньги получить надо. А тебе, Ярам, ещё коня своего забирать.

В углу напрочь промороженной комнаты, наполовину забитой кусками льда, наполовину — трупами, в полной темноте и тишине раздался тихий-тихий не то вздох, не то стон. Никто не смог бы его услышать, даже если б находился рядом, всего в нескольких шагах. Но вокруг не было ни одной живой души.

Стон повторился. И у одного из мёртвых тел, того, что было почти целиком покрыто чёрной горелой коркой, чуть дрогнул палец на левой руке.