Александр Быков - Дружина сестрицы Алёнушки (трилогия) [СИ]

— А откуда у тебя мертвая вода?

— Это не моя. У филина взял. Взаймы… — фазан доклевал угощение и, косясь на Баюна, взлетел на ветку. — Полечу потом к источнику, наберу новой и филину обратно отдам… Я не глупый.

Персиваль, тем временем, пришел в себя, встал и нетвердыми еще шагами подошел к Алене.

— Ожил! Ожил! — радостно захлопал крыльями фазан.

— Ожил, — прислушиваясь к себе неуверенно повторил Персиваль, и, прижав руку к сердцу, поклонился фазану. — Спасибо тебе, добрая птица.

Фазан гордо распушив перья загукал. Потом подлетел к Горынычу и взял у него из рук пустой пузырек. Отлетев на несколько шагов он опустился наземь, осторожно поставил пузырек и, гордо посмотрев на Добрыню, сказал:

— Я не глупый, — подхватил пузырек и улетел.

Богатыри проводили фазана глазами.

— Вот так-то, — сказал Илья и похлопал Добрыню по плечу.

Самостоятельно идти Персиваль пока не мог, да и остальные путники изрядно вымотались, пробираясь через ловушки, поэтому, пройдя немного берегом реки и выбрав наиболее открытое место, они остановились на отдых. Караулить вызвался Горыныч. Персиваль и богатыри свалились спать даже раньше, чем небо моргнуло, возвещая что наступила зеленая четверть четвертого часа вечера. Алена спала беспокойно. Ей снились волки, но они почему-то не нападали, а наоборот, пятились, испуганно поджав хвосты. Потом все вокруг словно накрыло огромной тенью, сквозь которую смутно слышались вой, рычание, и, почему-то жадное чавканье. Проснувшись Алена обнаружила у себя под боком Баюна.

— Ты чего это? Замерз, что ли?

В вечернем сумраке в последние часы стало немного прохладнее, но еще не настолько чтобы кутаться в одежду и прижиматься друг к другу во время сна. Так что от кота под боком Алене было жарко. Баюна же била мелкая дрожь, у него стучали зубы.

— Ты не заболел ли часом? — девушка погладила его, пощупала нос.

— Ох, что-то мне стра-ашно, — прошептал Баюн. — Чую холод к нам приближается. Да еще во-олки эти. И Змей…

— Что — Змей? — насторожилась Алена.

— Коситься он на меня все время и облизывается… — кота передернуло.

— Да показалось тебе, переволновался с волками, вот и мерещится невесть что.

— Правду я говорю, неладное с ним творится. Как вы уснули, волки завыли, а он слушал, слу-ушал, да как завоет по волчьи. И на меня все так и зыркает голодными глазищами. Вот я к тебе и перебрался. А потом слышу — опять вой. И он ка-ак кинется в кусты… Ох, не выдай меня, Аленушка.

Алена приподняла голову, ища взглядом Горыныча. У костра его не было. Вокруг лагеря было подозрительно тихо. Даже птички не пели, и ветер не качал кронами деревьев. Только из кустов на опушке доносилось чуть слышное шуршание.

«Змеюшка! Куда ты пропал?» — мысленно позвала Алена.

«Да здесь я. Поблизости… — с какой-то неохотой отозвался Горыныч. — Слышу все и вижу. Волков отгонял».

«Что с тобой происходит? Ты в порядке? Тебя уже кот боится».

«Все со мной в порядке. Сейчас вернусь… Что ж вам все не спится?»

Шорох в кустах прекратился. Через некоторое время из леса появился Змей. Он прошел чуть пошатывающейся походкой мимо костра, подошел к реке и, встав на четвереньки, принялся жадно пить. Потом удовлетворенно вздохнул, и, подсев к костру принялся ковыряться в зубах. Алене стало почему-то не по себе, разговаривать со Змеем резко расхотелось. Но Баюн вдруг успокоился, замурлыкал. Девушка обняла кота и заснула под его воркование. Уже сквозь сон Алена слышала, как Горыныч ворчит:

— Ох уж мне эти Алешины стрелы. Вечно попадаются не вовремя…

Утром (то есть в синюю четверть четвертого часа вечера) путешественники вошли в Муравьиное царство. Вокруг — на деревьях, на тропинках, в траве кишмя кишели муравьи. Перед первым же большим муравейником Алена положила подарок — две горсти кураги, последнее, что осталось от запасов провизии.

— Дальше мы не пройдем, — Змей присев на корточки, внимательно вслушивался в неслышимые остальным голоса муравьев. — Пройти здесь и не раздавить ни одного подданного муравьиного короля невозможно. А подарков у нас больше нет. Лучше перебраться на ту сторону реки, там сырая почва и муравьев почти нет. Вот только брода я поблизости не вижу.

— Переправимся и так, чай не широка речка-то, — повел плечами Илья.

— А я плавать не умею, — растерялась Алена.

— А я так и пода-авно, — Баюн осторожно коснулся лапой воды и отскочил, брезгливо отряхивая капли.

Горыныч переглянулся с Ильей.

— Не бойся, Аленушка, сейчас что-нибудь придумаем. А ты, киса, садись Илье на шею. Уж он тебя перевезет в лучшем виде.

Змей был бодрым и даже веселым, чего с ним давно уже не бывало. Баюн от него уже не шарахался, хотя и косился подозрительно. И Алена никому ничего не сказала про Горыныча и волков. Дело прошлое, мало ли кто кого съел. Голод-то не тетка. Но на перед девушка решила внимательно следить, чем или кем питается Горыныч, учитывая его свойство зеркалить тех, с кем плотно общается.

Змей шагнул в воду как был — в одежде. И спокойно перешел по дну под водой на противоположный берег. Мужчины завистливо вздохнули. А Змей уже кричал Илье:

— Вещи мне бросай, а потом ее!

Илья деловито связал все сумки и одежду в один тюк и легко перебросил его Горынычу. Потом Илья подхватил на руки девушку.

— Вы что это?! — завизжала Алена. — Не надо! А-а-а!!!

Илья зашел по колено в реку, раскачал девушку и с размаху кинул Змею. У Алены душа ушла в пятки. Горыныч шагнул навстречу и на лету подхватил ее — обмеревшую от страха. Прижал на минутку к себе и поставил на берег.

«Прости, милая. Перенес бы тебя на крыльях, но боюсь тратить силу. Чую скоро она мне вся понадобится».

Алена только вздохнула и пошла разбирать сваленные в кучу вещи. Откуда-то вдруг подул холодный ветер. Змей тревожно огляделся и прокричал друзьям:

— Давайте, поторапливайтесь, не нравится мне здесь!

Поеживаясь от налетевшего холода, богатыри и Персиваль вошли в реку и поплыли. Алена обняла себя руками за плечи. Холод становился невыносимым. Река стремительно, как в ускоренном кино начала покрываться льдом. Горыныч бросился в воду, помогая выбраться Илье с котом на плечах и Добрыне. Алена подскочила к ним с одеждой. Полотенец ни у кого не было. Богатыри, стуча зубами, кое-как обтерлись плащами и принялись натягивать рубахи и портки. Баюн забрался на руки к Алене и она крепко обняла его, чтобы согреться. Горыныч по прежнему стоял по колено в воде, словно не замечая холода. Змей с тревогой следил, как сильно отставший Алеша медленно приближается к берегу, с трудом взмахивая руками. Персиваля, вошедшего в реку последним, нигде не было видно.

— Ежели ему свело ноги, не выплывет, — Добрыня начал стягивать надетую было рубаху. — Горыныч, родной, дыхни на воду, я нырну за ними, а то ведь потонут!