Александр Быков - Дружина сестрицы Алёнушки (трилогия) [СИ]

— Это какая же бабушка?

— Как какая? Ягая наша бабушка. Всему заповедному лесу начальница. Да и не только лесу. Ну, это долгий рассказ. Пойдем-ка лучше отсюда, нечего тут ошиваться! А то эти, спаси Род, из леса вернуться… Они ить, совсем дикие. Глянь, какую страмотищу через весь лес протоптали, — леший махнул рукой на широкую просеку и в сердцах сплюнул. — В лес ходят, слышь-ка, на охоту. Какая такая охота — зверей по лесу пугать? Их не только Ведмедь, Соловей-разбойник и тот боится. Кому охота связываться с такими дикими? Как увидят кого, сразу стрелами стреляют, хватают, да в мешок… Силушки богатырской немеряно, а ума-то Род не дал. У собаки ихней и то ума больше.

— Да чем же они тебя, дедушка, так обидели? — Алена, присев на корточки, слушала приоткрыв рот и округлив от восторга глаза.

— Как это чем?! А давеча что учудили, лихоимцы? Морские богатыри-то в гости к ним наладились. Меду да зелена вина как напились-накушались, да как пошли в лес — гулять, песни орать. Ох, до сих пор в ушах свербит. Дубов да елочек наломали несчитано. Куды ж девать-то, с дуру, силу богатырскую? Да и не одни гуляли. Еще русалок морских с собой притащили, изверги. Русалкам воды надобно, а они зеленым вином их поют. А потом разгулялись, в пляс пошли. И давай русалок-то кидать, подбрасывать. Шесть раз подбросят, ан пять раз поймают. А на шестой, хошь за ветки цепляйся, чтоб не разбиться. Им-то что, злодеям. Нагулялись, да и пошли в терем свой почивать. А русалок, каких морские богатыри с собой в море забрали, а каких и забыли. Цельный день уж, бедолаги, на деревьях висят, плачут. Росой, да дождевой водой, болезные, питаются. А слезть не могут. Ног-то нетути — хвост один. Как с этаким хвостом с дерева слезешь? А и мне каково? Русалки морские чуть не на кажном дереве! Страмотища!

— Так ты бы помог им, дедушка. Они и сами рады будут в море вернуться.

— Ну да, — закивал старичок. — Сами-то они рады, да не могут. А вот кто бы их снял…

— Да сам и сними! Что тут сложного?

— Я?!! — всполошился старичок. — Да они же морские, а я-то лесной! Стихия, туды ей в дупло. Мне и прикасаться-то к ним грех. Уж и без того я нонеча измочился весь! Как же я еще и русалок-то… А? — от возмущения он мотал во все стороны сучковатыми руками и шевелил рыжей с проседью, моховой бородой.

— Подожди, но ведь богатыри русалок как-то в лес привели. И ничего с ними не случилось. Почему бы и тебе…

Леший не дал Алене договорить.

— Богатыри — им что. Силушка их дурная, богатырская. Им любая беда, как с гуся вода, вот и творят что хотят. А я что ж — сегодня русалку за хвост потрогаю, а завтра у меня вместо вьюнка водросля какая вокруг деревьев расти начнет?.. Тьфу! Неподобно мне даже подходить к ним близко. Их и птички, и все зверушки лесные бояться. Ведь может она, русалка, и добрая, а может акула какая. Сожрет — по имени не спросит. Только издали подходим все, слушаем, как поют они — жа-алистно. Аж слеза наворачивается, — и леший утер навернувшуюся на глаз слезу.

— Да что ж это такое?! Жалко тебе их?

— Ой, жалко, милая. Жалко…

— А помочь не можешь?

— Ой, не можу… Как им, болезным помочь-то?

— Да хоть лестницу какую-нибудь им к дереву приставь, или там бревно, чтоб они спуститься смогли.

— И верно! — обрадовался леший. — Так им бы только с дерев слезть безбоязненно. А там уж сами до моря доберутся как-нибудь.

Он наморщил лоб.

— Бревнышки… По пологому… Так ить бревнышков-то этих богатыри наломали несчитанно. Мы ж это мигом, с ведмедями. Мы ж… — и леший, спохватившись, земно поклонился. — Спасибо тебе за науку, красна девица. Ох, как сами-то мы не дотумкали. По бревнышкам, да по пологому… Одно бревнышко подставим, чтоб скатилась не расшибимшись, а другим-то и спихнем ее, болезную, чтоб не противилась… Как звать-то тебя, красна девица, дорогая наша советчица?

Алена даже растерялась от столь вольной трактовки ее совета, но спорить с дедушкой было неудобно. Она только вздохнула.

— Аленой звать.

— Попомню, Аленушка, я твою доброту, — и леший резво развернулся, собираясь уже бежать, очищать лес от «страмотищи». — Коли что надо будет тебе, так только кликни…

— А как звать-то тебя, дедушка? Кого мне кликать?

Леший остановился, как вкопанный.

— Ох, а разве я не говорил тебе?.. Буба меня зовут.

— Буба? — удивилась Алена.

— А что тут странного? — обиделся леший.

— Да ничего… Не пойму только, откуда такое… интересное имя?

Леший самодовольно хмыкнул.

— А вот, послушай, — он встал неподвижно, словно опять превратился в корягу. Только руки заходили ходуном. Одна рука хлопнет по макушке коряги, и разнесется по лесу глухой звук — «бу». А другая ударит по древесному животу, и разнесется по лесу звонкое — «ба». Так он и перебирал, с отрешенной улыбкой эти звуки, похожие то ли на уханье филина ночью, то ли на скрип качаемой ветром сосны. Потом замолк. Алена кусала пальцы, чтобы не рассмеяться и не обидеть это милейшее существо.

— Ну как? Нравится?

Алена широко улыбнулась.

— Ничего подобного раньше не слышала.

— Это потому, что никто другой, ни в каком лесу больше так не умеет. Я один могу это «бу» и «ба». Потому и имя тако… — он вдруг прервался на полуслове и весь сжался в комочек — Едут! Ой, беги, красна девица. Беги-прячься скорее в лесу. Они ж дикие. Как увидят кого, сразу хвать, и в мешок. А то еще из лука стрельнут…

Послышался стук копыт, и Буба замер, совершенно преобразившись в корягу. Бежать Алене не хотелось. Ей не верилось, что русские сказочные богатыри такие уж страшные, какими их расписывал бедный леший. Но, на всякий случай, она спряталась за ближайшим деревом. А коряга, в которую превратился Буба, уже куда-то исчезла. Видно леший не рискнул предстать перед богатырями даже в таком неприметном виде.

Три огромных, косматых коня с седоками появились из леса и замерли как вкопанные перед воротами. Медленно оседала дорожная пыль. На солнце сверкали начищенные шеломы, кольчужные брони и прочие блестящие части богатырской справы. Кони настороженно фыркали, а богатыри внимательно поглядывали вокруг.

— А что, Алешенька, — сочным басом спросил седобородый, самый грузный и широкоплечий из богатырей, поведя по сторонам косматыми бровями. — Не говорил ли ты какой из своих пав, как добраться до нашей заставы?

— Да что ты, Ильюшенька. Я ж себе не враг, — ухмыльнулся безусый еще, стройный молодец.

— Али ты, Добрынюшка, опять жениться вдруг надумал?

— Чур меня! Разве пьян сильно был, так и то бы не стал, — повел плечами черноглазый красавец в самом расцвете лет.

— От убейте меня, братцы, а чую здесь женский дух, — проворчал Илья, приглаживая широкую бороду.

Тщательно прокашлявшись и подбоченясь, он еще раз огляделся вокруг и заговорил нараспев: