Александр Быков - Дружина сестрицы Алёнушки (трилогия) [СИ]

— Отдай мне меч, Черномор, — елейным голосом произнес дракон. — Зачем он тебе теперь?

— Поди прочь, слизняк! — взвизгнул карлик.

Он одним махом выпрыгнул из воды на четыре ступени вверх. Взмахнул мечом-кладенцом, пресекая попытку Змея схватить его за ногу.

— Убирайся! А не то изрублю!!!

С вазой эпохи Мин в обнимку и с мечом-кладенцом в правой руке, карлик выглядел довольно комично. Но покрытый ржавчиной, обломанный на кончике клинок в его руке сверкал, наполненный магической силой. Ярким золотом блестела на рукояти, у самого перекрестья половинка Кольца Сил, и по лезвию то и дело прокатывались серебристые волны разрушительной энергии.

— Деваться тебе, милый, все равно некуда, — Змей издевательски улыбнулся, но хвост свой, на всякий случай, убрал подальше от нервно дергающего мечом Черномора. — Не отдашь по-хорошему, так я дыхну на тебя, ты тут и сваришься.

— Зарублю гада! — отчаянно завизжал Черномор и бросился, подняв меч, на Горыныча.

Тот, опешив от такой наглости, еле успел убрать голову под воду, подальше от занесенного меча, и оттуда, из-под воды, дыхнул на Черномора всей мощью своего колдовского огня. Узкое пространство между водой и завалом моментально заполнилось горячим паром, языками пламени, грохотом падающих камней и истошным визгом ошпаренного Черномора. Потом визг затих.

Зрители, застывшие в напряженных позах над озером, нервно сглотнули.

Пар стал рассеиваться, и из воды вновь появилась голова Горыныча.

— Неужели сварился? — спросил Змей сам себя.

Он внимательно осмотрел ступени, стены. Не нашел там тела карлика, зато обнаружил неширокий тоннель, прорубленный Черномором, видимо, в ошпаренном исступлении — ведь меч-кладенец рассекал абсолютно все, даже камень. Туннель уходил в скалу под углом, где-то вдалеке заканчиваясь хлюпающей, словно в колодце, водой.

— Утек в подводное царство, собака… Теперь ищи его, — констатировал Змей с досадой. Затем, еще раз осмотрев мокрые от осевшего пара ступени, радостно улыбнулся. — О! А вот и обломки драгоценной фарфоровой вазы эпохи Мин… Эх! Отчаянный парень этот Черномор. Все, что у него было, одним махом променял на меч-кладенец!

Лебедь, заметив, каким взглядом смотрит на Змея Алена, поспешила сменить изображение. Теперь в озере вновь отражался замок Черномора, точнее его руины. Ни Кощея, ни его слуг над замком видно не было. Гроза утихла, и где-то у горизонта сквозь тучи уже проглядывало синее небо.

— Вот и все. Война закончилась, — облегченно вздохнула Лебедь. — Теперь можно отдохнуть, отоспаться, — оглянувшись за спину Алены, Лебедь улыбнулась, радостно взмахнула руками. — Экая ты незаметная, Бабушка!

— А я давно здесь стою. На представлению эту любуюсь… И верно, братцев моих так легко не возьмешь. Один на выдумку хитер, а другой, хошь дурак, да не совсем. Не сплоховал, не сварился. А то пришлось бы мне, старой, бегать, выручать, искать живой воды, мертвой… Ну да ладно. Потешились деточки и будет. У нас, может, и поважней дела есть. Пойдем-ка со мною, Аленушка. Чую, давно на разговор твое сердце просится.

Баба Яга взяла Алену за руку, и повела по знакомой лесной тропинке. Лебедь и богатыри молча смотрели им вслед, кто сочувственно, кто с надеждой. Не прошло и минуты, как перед Аленой раскинулась покрытая цветами поляна, а на ней избушка на курьих ножках. Такая же, как и прежде, только с подновленной крышей и слегка обугленным правым боком. Заведя Алену в избу, Бабушка тут же усадила ее за стол. Невидимые слуги стали торопливо выставлять блюда с пряниками, пирожками, блинами.

— Ну вот, — довольно сложила руки Яга, когда стол был окончательно сервирован. — Что же ты, Аленушка, не кушаешь?

— Да не хочу я, спасибо, — Алена безрадостно улыбнулась.

— Тогда расскажи, о чем душенька томится. Я хоть и волшебница, ан порой чужую душу постичь посложней волшебства. Верно говорят люди — чужая душа потемки… Да только чую, любовь тебя присушила.

Алена, мечтательно вздохнув, посмотрела в пространство.

— Добрыня вот, к примеру, сватается к тебе, — вглядываясь в лицо Алены продолжала Яга. — И собой молодец красив, и умом смышлен, а силушке да ловкости его любой позавидует. И что же? Совсем не люб?

Алена печально покачала головой.

— Не люб, Бабушка.

— Да кто же любый твой? Кто на тебя смотрит?

— Кто на меня смотрит, тот не люб, а кто люб, тот не смотрит, — вздохнула Алена.

— Что-то ты загадками говоришь, красна девица… Неужто в Алешу? — всполошилась Яга. — Что ж ты мне раньше-то не сказала? Это ж надо! Своими руками собственное счастье…

— Да с чего ты взяла?! — возмутилась Алена. — Сдался мне этот мальчишка!

— И то верно, — Баба Яга облегченно вздохнула, и, секунду спустя, расцвела в улыбке. — Да никак Илья? Ну наконец-то, нашлась девица с головой. Уж этот точно будет хорошим мужем. Давно ему пора остепенится, семью завести…

— Да ты что, Бабушка? — удивленно подняла брови Алена. — Он же старый!

— Ну, милая, — сокрушенно вздохнула Яга. — На тебя не угодишь. Один ей молод, другой стар… Может из морских кто глянулся?

— Да кто мне в море мог глянуться? — фыркнула Алена. — Осьминог что ли?

— Садко-купец? — спросила на всякий случай Яга.

— Да ну тебя, Бабушка! — Алена в сердцах вскочила из-за стола и, отвернувшись от Яги стала смотреть в окно. За окном был солнечный усыпанный костями двор и частокол с черепами. — Ты бы мне еще Черномора сосватала, или Кощея!

В избушке повисло напряженное молчание.

— Да кого же тебе, душечка, надобно? — с досадой спросила Баба Яга. — Змея, что ли, подавай тебе, Горыныча? — она тоже вскочила со скамьи и нервно зашагала по комнате из стороны в сторону.

— Змея, — чуть слышно всхлипнула Алена.

Бабушка, схватившись за сердце, присела на лавку.

— Что-то я туговата стала на ухо. Кого, ты говоришь?..

— Змея Горыныча, — снова всхлипнула Алена, на этот раз чуть погромче.

— Ах он, злодей… — Яга с неожиданной резвостью вскочила, взяла Алену за плечи и развернула лицом к себе. — Ой, не углядела… Что ж это он с тобой сделал? — Бабушка внимательно, словно отыскивая признаки какой-то болезни, посмотрела Алене в глаза. — Каким к тебе являлся? Что говорил?

— Да он на меня и не смотри-ит! — Алена вырвалась из рук Яги и, уронив голову на стол, разревелась.

— Ну, слава Роду… Что ж ты ревешь, дурочка? Радоваться надо.

— Да как же мне радоваться… — раздалось сквозь всхлипывания, — коли мне без него жи-изни нет…

— Вот незадача, — Яга присела на скамейку рядом с Аленой и погладила ее по голове. — Ты б еще в Солнце влюбилась. Ты хоть знаешь, кто такой этот Змей?

— К-кто?

— Да он весь — колдовской огонь. Жидкая, незастывшая лава. Оттого-то он такой изменчивый. В кого хочет, в того превращается. А коль он полюбит красну девицу, так считай, той девице конец пришел. Как начнет он к ней в гости захаживать, как начнет на любовь к ней залетывать, от любви той она иссохнет, душечка. Ни одна не жила больше месяца.