Мобснабсбыт Ухорезов - Дневники Задрота [СИ]

— Хватай его! — взревел десятник и с положения сидя прыгнул на кухонного.

Тот, нужно признать, не растерялся. Швырнул горшок в летящего на него Степана и попытался рыбкой выпрыгнуть в окно.

Ну, тут уже я пришел в себя от резкого изменения ситуации. Кастанул «Ночь», и в трактире стало темным-темно.

«Буум!»

Это Прокоп мимо окна промазал. Я-то в темноте вижу отлично, а вот он нет. Впечатался лобешником в стену, и отключился.

— Аааа!!! Глаза! Мои глаза!!! Он меня ослепил сволочь! Мертвой водой, не иначе!!! Аааа!!!

— Степан, уймись. Сейчас снова светло будет, не ссы.

— Бааарииин!!! Я бегуууу, барииин!!!

В темноту огромным ядром влетела туша Нафани. Я еле успел увернуться. А Степан нет. И они кубарем покатились по захламленному полу, сопя, ругаясь и почему-то награждая друг друга могучими тумаками.

— Отставить! Брейк! — заорал я. — Хватит! Тут все свои! Не драться!!! Да расцепитесь вы…

Когда свет вернулся, под глазом у Нафани красовался огромный фиолетово-черный фингал. А Степан, в дополнение к предыдущей своей помятости, щеголял ярко-красным, раздувшимся до неимоверных размеров левым ухом. Два великана хмуро смотрели в пол, избегая встречаться взглядами. Вероятно, не до конца еще выяснили отношения и готовы продолжить междусобойчик.

От них обоих неимоверно несло рыбой, уха оказалась наваристой.

— Познакомитесь, — сказал я. — Нафаня, это Степан. Степан, это Нафаня. Поднимайте этого… Вон, к лавке привяжите, чтоб не сбежал. Сейчас мы ему испанскую инквизицию устраивать будем.

Совместный труд, он, как известно, объединяет.

Немного поспорив на счет того, чем, какой стороной, и в какой позе привязывать пленника к лавке, богатыри уложили Прокопа на живот. Стянули руки и щиколотки под скамьей поясами, снятыми с валяющихся рядышком покойников. Спросили, снимать ли с иуды штаны и рубаху.

— Зачем? — не понял я.

— Ну как, — Бадья искренне удивился. — Вещи хорошие, почти новые. Дык, если много крови будет — опачкаются.

— Не надо. Я хоть и инквиз, но не зверь же. Сейчас, чары «Дознание» привяжутся, и поспрашиваем.

— Чего куда привяжется?

…

Мдя.

Нет.

Так не пойдет.

Нужно сначала полностью описать что там со мной происходило в Лабиринте, а потом уже текущие события освещать. А то, мысль скачет, я и сам забываю, о чем писал, а о чем еще нет. Вот, например, «Дознание» мое…

Хотя, лучше по порядку. Там не так уж много осталось, да и постараюсь покороче. Без философии и пространных размышлений.

Но это на следующем пергаменте, тут место кончилось.

Крыс рассказал о нелегкой жизни настоящего джентльмена в далеких от приличного общества условиях. Тут, в этом Лабиринте, отбывал он срок за шулерство, причем, по его словам, несправедливый.

— С их стороны было совершенно не благородно тузы в колоде пересчитывать, — мотивировал крыс. — Настоящее свинство и дурной тон. Вообще, я привык почти. Меня сюда уже в восьмой раз ссылают. Вон, даже дорожный джентельменский набор приобрел: столовое серебро, канделябр и граммофон. Но до Секьюса Сенси Сотиса мне далеко… У него то тридцать вторая ходка. РекордсмЭн. А вообще тут неплохо, можно о жизни поразмышлять. Мне ведь всего пятнадцать суток дали, ерунда. Никто особо не докучает. Гули вот разве что. Но тут главное к ним близко не соваться, а то накинуться гурьбой, порвут да сожрут. Причем даже без соли. А то и заживо. Никакого чувства собственного достоинства у некоторых… Я, этих невоспитанных дикарей на дух не переношу…

— Так я как раз их извести и должен!

— Как так? — заинтересовался крысюк. — Ты один, голый вон совершенно, будто только что от мужа-рогоносца спасался, из всего оружия кости окаменевшие. Да и силы в тебе великой не чувствуется. Да ты же против любого из них будто Дьесик против Томомама!

— Слушай сюда…

И я рассказал хвостатому шулеру-джентльмену о хитром плане геноцида.

— Великолепно! — усы крыса задергались, он довольно потирал розовые ладошки. — Деяние достойное Усетса Сносси! Знаешь, еда, в порядке исключения, я, пожалуй, обойдусь сегодня без ужина. Зато потом, когда эти мерзкие гули вымрут — попирую всласть! Но… Знаешь… Вид твоего бесшерстного, совершенно голого тела оскорбляет мою нежную тонкую натуру. Пойдем. Знаю я тут одно местечко…

- Это здорово. Но давай для начала, кое о чем договоримся, — крыс удивленно приподнял бровь. — Да, а ты думал. Первое. Не называй меня пожалуйста «еда». Это, знаешь ли, задевает уже мои тонкие душевные струны.

— Ну… Ладно. Принято. Но это полумеры. Раз уж мы наши отношения достигают нового витка, предлагаю перейти на вы. И назвать друг другу имена, как это положено в среде джентльмЭнов.

— Хорошо, — довольно согласился я и пробурчал — Надо же. Дозрел.

— Дозрел? — у крыса оказался очень чуткий слух. — Странно, а в прошлый раз, вы сэр, говорили, будто вы Задрот.

- Да, Задрот. Задрот Дозрелович. Это отчество.

— А… Ясно. У вашего народа принят варварский обычай чтить первое имя отца. Я же вращаясь в высших кругах Сорестьюса отлично себя зарекомендовал под именем Ситтинис Тье. Сэр. Игрок, рантье и джентельмЭн. А есть ли у вас какое-либо почетное звание?

Хм… Я призадумался. Назваться уродом? Двояко. Да и не по рангу. Кроме того, мало ли какие у этого хвостатого шулера скилы прокачаны. Заподозрит ложь — кранты зарождающейся положительной репутации. Во!!! Придумал. Скажу правду!

— Само собой, господин Тье. И не одно! Я — Паладин Восьмидесятого Левела, Элита Заранских сил Вторжения, Почетный гражданин Конфедерации, Его Высочество Рангайской Империи, Вестник Истины Достигший Девятого Круга, Глава Гильдии «Седьмой Элемент», Сеньор Клана «Республика», и прочая и прочая… Перечислять все мои звания будет очень долго и не совсем к месту. А, ну и еще, бакалавр экономических наук.

Крыс явно офигел.

— Господин Задрот, я просто теряюсь… Но… Почему здесь?

— Каждый из нас должен пройти свой путь, — туманно ответил я.

— Как это верно, как правильно! Сказано в Книге Силасиса «И да не будь хвостом дрожащим»! Недаром говорил великий мудрый Сесровись… О, господин Задрот, сама судьба свела в этом гиблом месте двух таких благородных джентельмЭнов. И не устану я благодарить Всеблагого Сиессову, не давшему свершиться непоправимому. Немедленно, сию минуту — в путь!

Но сию минуту не получилось. Крыс еще с четверть часа собирал, вытирал и прятал свои пожитки. Беспрестанно болтая о благородстве и цитируя великих своего мира. Лишь изредка в обрушившемся на меня потоке слов можно было выловить крупицы полезной информации.

Самое главное — тоннель я угадал верно. Именно в нем гули обитают. Но какой-то из поворотов пропустил, свернул не туда, и вместо их логова, очутился в древнем Храме Света. И гроб этот хрустальный, их, гульская реликвия. Которой они поклонялись, когда еще гулями не стали, а были каким-то другим, светлым народом. С тех пор прошло уже много времени, храм и алтарь потеряли большую часть силы. И даже частично осквернены… Периодически швыряют гули сюда всякую противоестественную дрянь и недоеденную падаль. Но самим гулям в это помещение входа нет. Потому и держится святыня на остатках былого поклонения.