Мобснабсбыт Ухорезов - Дневники Задрота [СИ]

Привязал заклинание к полоске быстрого доступа и применил на целовальника.

К моему изумлению и эта мера не дала результата.

Я попробовал еще раз. И еще. И еще… Только с десятой попытки, всхлипывания и дрожь пошлина убыль. А после двадцатой — трактирщик сел, невидяще смотря в стену.

Прогресс, однако, был на лицо, и я продолжал сеанс чаротерапии.

Когда маны оставалось всего ничего, трактирщик слабым, но ровным голосом попросил попить.

Я, не решаясь оставлять его в таком состоянии в одиночестве… ну пусть наедине с лягушкой, крикнул Нафане принести ведро из колодца. Ту воду, что заготовили ранее, я уже извел в тщетных попытках привести трактирщика в себя безмагическими методами.

Пришел Нафаня, принес ведро. Пустое.

Был послан взад. В смысле, набрать воды.

Пришел, отчитался что воды набрал.

Без ведра.

Был послан взад, принести ведро с водой.

Принес ведро с водой на донышке. Я же, мол, не сказал сколько нужно, а что он, дурак, надрываться?

Трактирщику, однако, хватило.

Пока он пил, явился Степан Бадья, ругаясь, на чем свет стоит. Оказывается, недавно, был он ранен. Какой-то моб конкретно ему ноги повредил. И они до сих пор побаливали.

Несмотря на травму, Степан от работы не отлынивал, и больничный не оформлял. Не привычный сидеть без дела, затеял перетаскивание пиломатериалов под навесик, и привлек к этому полезному делу моего холопа. А когда я Нафаню позвал, тот отпустил свой конец тяжелого бревна и помчался на зов барина. Похвальное рвение, что сказать. Бревно покатилось, увлекая за собой прочие. Не ожидавший подвоха Бадья не успел увернуться и оказался погребенным под тремя десятками пятиметровых бревен и штабелем досок. Тех самых, в нагрузку к которым Нафаня прилагался. Вот, только сейчас десятник насилу выбрался. Весь в синяках, ссадинах, занозах и стружке. За ребра держится, бедолага, дышит хрипло.

Собрав последние крохи маны, произвел «Обезболивание» (Компиляция из заклинаний Тьмы, Крови, Жизни и Тлена). Потом, как смог подлечил десятника. Обещал долечить чуть позже, но тот и немудрящей анестезии рад был.

Пришедший в себя, но все еще бледный трактирщик нашептывал что-то ласковое в кувшин, Степан растирал заживающие ноги, а Нафаня ковырялся в носу. В общем, все были при деле.

Один я маялся, не решаясь предложить хозяину помощь в расколдовывании чудо-дочи.

Тут, он сам пришел мне на помощь. Вдруг, посмотрел мне прямо в лицо и заговорил.

— Задрот, хочешь заработать? Много.

Такая постановка вопроса мне понравилась. Трактирщик, хоть вроде должность и подразумевает, жлобом вроде не был. Кормил вкусно и сытно, обжуливал не особо нагло, изначально предупреждая о ценах на то и се… Так что, с ним вполне можно было иметь дело. Но с чего он вообще этот разговор затеял?

— Слушаю тебя, добрый хозяин.

— Ты уже почти неделю у меня живешь, оговоренный срок к концу подходит… Посмотрел на тебя, доверять стал. Человек ты хоть и сам себе на уме, но не разбойный, сразу видно. Знаю, прячешься от кого-то… Возможно, именно от этих чудищ, что на трактир напали пока меня не было и прятался. Так? По глазам вижу, так… Хотя по твоим и сложно, нео я всю жизнь в целовльниках, наловчился в людях разбираться… И в нелюдях тоже. Стало быть, нашли тебя, и таиться более причины нет. Доча моя и тебе на помощь пришла и дом оборонила, вот и… Нет, в случившемся с Оленкой не тебя виню… Не сейчас, так в скорости, сбылось бы. Все шло к коже лягушачьей. Не ты в том повинен, а колдовство это окаянное, что ей досталось на пару с проклятием… Через колдовство она и обезобразилась. Вместе с даром, проклятие страшное получила, я о том давно знал. Да все знали… Я и колдовать запрещал, и батюшку приводил… Но не нашего местного, не отца Ставросия, уехал он куда-то, по делам божеским… другого, пришлого. Не смог он ее образумить. И очистить от скверны не сумел… А разве за девчонкой уследишь? — трактирщик горестно вздохнул. Неожиданно ловко поймал в кулак пролетающую мимо муху. Пристально рассмотрел насекомое, наверное, на предмет личной гигиены и упитанности. Удовлетворился и сунул в кувшин.

— Стало быть, проклятие снять необходимо. Ты, Задрот, о себе тут много понарассказывал. Ежеле хоть десятая часть всего правда — сдюжишь. А я думаю — правда. Хоть и выглядишь странно, но лечить умеешь… Да и Степан с непутевым этим, говорят, колдовал мастерски, когда чудища лезли. Так что вот тебе, моя просьба. Сними проклятие с Оленки. За то, век тебе признателен буду. Что хочешь отдам. Вот, у меня два трактира. Я крест целовал что от казны доходов не утаю, так и ту клятву преступить готов и все заработанное тебе отдавать. Пока не поймают да на дыбе не заломают.

— Кого заломают? Меня или тебя?

— Обоих. Но это еще не скоро будет, не переживай. Три года, а то и пять всласть попируешь.

— Так, стоп. Куда-то наши с тобой взаимоотношения не в ту сторону скатываются. Мне на дыбу совсем не хочется, благодарю покорно. Давай так, я сделаю все что смогу, а потом попрошу, что захочу, и ты мне это обеспечишь? Только без последствий в виде дыбы, плахи или еще какой гадости.

Трактирщик призадумался.

— Идет. Выполню любое твое желание, что только смогу, хоть хозяйство на тебя перепишу, хоть холопом твоим стану. Но не за то, что ты попытаешься дочу мою расколдовать, а за то, что расколдуешь.

Поправка была принята и одобрена.

«Получено задание: любым способом расколдовать дочь трактирщика.

Награда: бесконечное расположение и все имущество трактирщика.

Штраф за невыполнение: нет».

Ну, на таких условиях, только полный дуралей от квеста откажется.

— Вынимай, — сказал я. — Щас расколдую.

Глаза трактирщика загорелись радостной надеждой.

— Вот прям щас? Сразу? Так быстро?

— А чего тянуть?

Целовальник бережно перевернул кувшин и на его грубую мазолистую ладонь вывалилась лягушка. Она хоть и лягушка, и зеленая, и вся как положено в пупырышках, но немного волосатая. Вот, про рыбий мех слышаш, а про лягушачий — ни разу.

Нафаня с ужасом уставился на мохнатое земноводное. Округлил глаза и бочком-бочком, по стеночке пополз к выходу.

Я, не особо заморачиваясь, схватил лягуху, зажмурился и смачно чмокнул. Но не взасос, а так, по-дружески. Раздался стук да гром. Но нет. Колдовство не снялось. Добиться эффекта очеловечивания оказалось непросто. Сейчас же, эффект был нулевой. За исключением возмущенного квакания лягушки, удивленного вскрика трактирщика и громогласно-смущенного хохота Степана. И того самого стука-грома. Головы о стену. Это Нафаня потерял сознание от вида сцены поцелуя.

— Не сработало, — огорчился я. — Не туда попал. Наверное, нужно все-таки в губы. С языком.

Я попытался развернуть лягушку нужной стороной, та упиралась и пыталась вырваться.