Александра Лисина - Провидица

— Я не знал, что будет так трудно, — тихо шепнул Викран, когда Айра умиротворенно замерла. — Думал, что самое сложное мы пережили. Полагал, что смогу отстраниться и сыграть свою роль так, чтобы никто не понял. Но оказалось, твоя ненависть — далеко не самое страшное, что со мной было. Гораздо страшнее знать, что ты меня любишь, но при этом не можешь даже приблизиться… страдаешь, тревожишься, не спишь. И все — по моей вине. Из-за того, что мне приходится тебя отталкивать. Прости. Я не предполагал, что будет невыносимо видеть твои глаза, слышать биение твоего сердца, чувствовать твое разочарование, обиду… и молчать.

Айра прильнула к нему еще теснее, не желая больше расставаться ни на миг. Зарылась лицом в его рубаху, прижалась к груди, обхватила за шею и прошептала:

— Я люблю тебя, Вик.

— И я тебя, — неслышно вздохнул маг, баюкая ее на руках. — Но нам надо быть осторожнее. Огэ будет контролировать все твои занятия, включая время их начала и окончания, то, где они проходят, как и с кем. А мне еще придется за них отчитываться, регулярно сообщая о твоих успехах.

— Как же ты будешь заниматься? Тебе ведь трудно меня учить.

— Трудно ударить, ты хотела сказал? — Викран невесело улыбнулся. — Да. С оружием придется что-то придумывать. Я, правда, надеялся на Бриера, но боюсь, что зря: второго такого испытания мои нервы не выдержат.

— Я думала, ты его убьешь, — тихонько призналась Айра, осторожно заглянув в синие глаза полуэльфа.

— Я тоже, — виновато вздохнул он. — Я, конечно, подозревал, что буду тревожиться, но это… что-то невероятное. Вроде все понимаю, знаю, что другого способа нет, сознаю, что сам не смогу, а без ошибок ни одна схватка не обходится… да и страшного ничего не произошло: подумаешь, синяк… но словно пелена какая-то повисла — и все. Как увидел кровь, такое бешенство накатило, что едва не перекинулся. Видимо, защитная реакция: Эиталле не прощает ошибок.

Она огорченно вздохнула.

— Значит, тебе придется отворачиваться, пока я фехтую.

— Я пробовал: не помогает. Все равно слежу и постоянно жду, что он тебя заденет.

— Тогда надо что-то другое, — беспокойно приподнялась Айра. — Я должна учиться. Ты сам говорил.

— Знаю. Я что-нибудь придумаю. Может, оставлю тебя на Бриера, а сам прогуляюсь по парку. Или попробую с учебной рапирой. Не волнуйся. Мы решим, как лучше. Я тебя никому не отдам.

— Да на меня вроде никто не покушается, — пошутила она, но Викран тут же посерьезнел.

— Это пока, потому что никто не знает, кто ты.

— Кто мы, — тихо поправила она, и он слабо улыбнулся. — Кстати, как Ковен отреагировал на мое зеркало? Много шумели?

— Когда я вернулся, Виоран еще не закончил со сферой, а ушел… вернее, лер Иоро попросил меня уйти… когда они по-прежнему пребывали в шоке.

— Я ничего лишнего не показала? — тревожно заерзала Айра.

— Нет, — успокоенно прикрыл веки маг. — Я видел почти все, что узнал старейшина, и думаю, что ты сделала свое дело прекрасно. Ничего лишнего. Никаких разрывов. А голос Сердца был замаскирован твоим собственным (довольно смутным, надо признать) восприятием. Я даже удивился, что у тебя так замечательно получилось. Так что концовки нашего с тобой разговора никто не слышал. И не видел, как ты меня вернула. А если они заметили крохотные пробелы в памяти — как раз там, где Альварис и Марсо говорят много лишнего, — то сейчас у них есть более важные проблемы, чем обращать внимание на подобные мелочи.

— Значит, о Кеари они тоже не знают?

— Нет. Виоран ее не увидел.

— Как она, кстати? — с любопытством посмотрела Айра. А следом на плечо мага вспрыгнул и Кер, заинтересованно принюхиваясь.

Викран расстегнул ворот, приоткрыв любопытным взглядам змейку на шее, бережно погладил чешуйки, одновременно отправив легкий мысленный импульс. С улыбкой проследил, как проснувшийся метаморф внезапно шевельнулся, и подставил ладонь. А затем тихо рассмеялся, когда гибкое тельце с готовностью соскользнуло вниз и молниеносно преобразовалось в совершенно другое существо.

— Привет, маленькая, — шепнул он, глядя в пронзительно синие глаза крохотной ласки. — А ты еще немного подросла.

Кеари радостно пискнула.

— Пусть разомнется, — с улыбкой сказала Айра. — Кер, покажи ей, что тут и как. Только не шумите и не портите пол: я не хочу, чтобы о Кеари знали посторонние.

Метаморфы обменялись выразительными взглядами, а затем проворно юркнули в полумрак, загремев возле стойки с оружием. Правда, несильно — понимали, умники, что грохот упавшего железа привлечет ненужное внимание, поэтому веселились осторожно, не пугая эха и не причиняя ущерба каменным стенам.

Айра, проследив за ними долгим взглядом, снова повернулась.

— Что решил Ковен?

— Тебе разве директор не сказал?

— Сказал, что меня отдают тебе на воспитание. Что Кера трогать не будут и позволят остаться со мной. Дескать, им интересно посмотреть, что из этого получится. Еще он сказал, что ты — единственный, кто может правильно обучить меня нужным навыкам.

— О Легране не говорил? — нахмурился Викран.

— Нет. А должен?

— Не знаю, — медленно проговорил маг. — Но, надеюсь, у Огэ хватит ума не привлекать его к твоему обучению.

— Что насчет Альвариса?

— Идет проверка. На этот раз — в Лигерии и особенно в Лире, в чиновничьих верхах, среди членов Ковена, с которыми он мог быть связан так же тесно, как с той троицей, которую ты обратила. Ну и, разумеется, Иоро потребовал от всех клятвы на крови, что больше никто в этом не замешан.

— Они дали?

— Куда ж они денутся?

— А Иоро — кто? Тот рыжеволосый, что задавал вопросы?

— Да, — кивнул Викран. — После Альвариса он был старейшим членом Ковена. А теперь наверняка станет новым главой.

— Он молодо выглядит, — заметила она.

— Иоро отлично владеет своим телом, так что может предстать и убеленным сединами старцем, и семнадцатилетним мальчишкой. Что, собственно, и проделывает, когда заявляется с проверками в какие-нибудь отдаленные уголки четырех королевств. Представляешь, как на него поначалу смотрят?

Айра невольно улыбнулась.

— Наверное, ему кажется это забавным.

— Угу. Думаю, Иоро сильно забавляет, когда вместо важного советника встречающие видят перед собой юнца с растрепанной шевелюрой и ехидной улыбочкой. Потом, правда, он представляется по всей форме… но, как правило, лишь после того, как выслушает все шепотки, узнает все тайны и нагло пороется в чужих мыслях, которые в его присутствии никто даже не думает скрывать.

— Наверное, когда он открывает свое настоящее лицо, поднимается паника?

— Я один раз был с ним в Вольных землях, так там после нашего ухода такой шум поднялся, что чиновники лет пять не смели даже рта раскрыть без разрешения.