Павел Боровец - Невеста для коменданта [СИ]

— Говорю тебе, Тэрон, она сама прислала мне записку, в которой написала, что жаждет со мной встречи, — скаля зубы, ведал Каппан. — Но, ты же знаешь — у меня с этими закорючками нелады, поэтому я дал прочесть бумажку знакомому торговцу на рынке…

Тэрон слушал все это вранье, слегка прикрыв глаза. Каппан был отъявленным бахвальщиком, и поэтому все пограничники всегда снисходительно улыбались, когда он рассказывал что-либо, позволяя вешать себе на уши подобную лапшу.

— Какому торговцу, Каппан? Ведь все купцы при твоем появлении хватаются за товар, заслоняя собой. Да на твоем лице прямо написано, что ты хочешь стащить что-нибудь, — встрял в разговор пограничник по имени Вашор. Все присутствующие радостно загоготали.

— А на твоей харе написано, что ты урод каких свет не видывал, — парировал надувшийся Каппан.

— Зато твоя немытая рожа блестит, как чан, в котором варили смолу, — не унимался долговязый Вашор, чьей родиной была бедная Морайя.

— Мать твою, Вашор! Ты хочешь, чтобы я засадил тебе нож в пузо? — Лицо Каппана налилось кровью. Потные ладони сжались в кулаки.

— Ладно, хватит вам! Успокойтесь! — Тэрон примирительно поднял руку, привлекая к себе внимание спорщиков. Те вмиг притихли. Все знали, что шутить с Тэроном не всегда безопасно, а уж перечить тем более. — Каппан, мне интересно, чем же закончилась та «правдивая» история, о которой ты нам рассказывал? Прошу тебя, не томи, продолжай!

Каппан застенчиво улыбнулся, растягивая щербатый рот едва ли не до ушей — ему очень польстило сказанное Тэроном слово «правдивая». Однако иронии в этом слове он не почувствовал, так как от природы был глуп. Еще никто не называл его истории правдивыми. Это добавило ему ложной уверенности, и он уже готов был сам поверить своему вранью.

— Так вот… Торгаш прочитал мне такое, что даже моя рожа покраснела от стыда. Никогда не мог подумать, что такая благообразная воспитанная дама, хочет сделать ТАКОЕ с простым солдатом, столько раз и таким образом! Я прямо обалдел от неожиданности!

Все слушатели замолчали, каждый думая о чем-то своем. Каппан самодовольно, словно он только что выиграл битву с многочисленными врагами, обвел всех взглядом. И только Вашор вновь принялся за свое.

— Я слыхивал про таких, как эта женщина. Говорят, многие дворянки любят предаваться плотским утехам с животными — есть у них такая потребность. Где ты встретился с ней?

— На базаре. Я едва не столкнулся с паланкином, в котором ее несли, и охранники пару раз огрели меня палками по спине, — ответил Каппан, все еще не понявший ход мыслей вопрошавшего.

— О! — торжествующе воскликнул долговязый морайец, сцепив пальцы рук в замок, отчего стал похож на довольного философа, только что выведшего основополагающую Истину Бытия, которую простые люди приняли бы за бред умалишенного. — Она, видимо, подумала, что ты аньянская лесная горилла, выставленная на продажу, и, естественно, возжелала тебя!

Каппан ошарашено смотрел на ухмыляющуюся физиономию Вашора, находясь в состоянии шока от умственного вывода лигурейца. Его лицо постепенно наливалось кровью, руки вновь сжались в кулаки. В воздухе запахло дракой. Все присутствующие в кабаке понимали, что теперь стычки спорщикам не избежать. Во всем был виноват острый язык Вашора, и теперь даже Тэрон не собирался воспрепятствовать тому, чтобы Каппан надрал задницу наглому морайцу.

Но все же драки не произошло. Когда противники уже готовы были накинуться друг на друга, входная дверь кабака распахнулась от толчка мощной руки, и в зал вошел сам комендант форта Анворд. Его суровое, обветренное северными ветрами лицо скривилось при виде двух драчунов, которые едва не нарушили его приказ о порядке. Казалось, что он даже обрадовался, что застукал нарушителей на горячем. Неспешно струсив хлопья снега с мехового плаща, он прошел к столу, где сидели пограничники.

— Что я вижу, ребятки? Кто-то, видимо, плохо понимает те указания, которые я всем сообщил. Уж не ты ли это, Каппан? — Глаза Анворда недобро вспыхнули, губы изогнулись в ложно доброй улыбке. — Тебе не с кем размять кулаки? Я найду тебе подходящего соперника.

Было видно, что у коменданта неважное настроение, и он искал повод, чтобы набить кому-то морду. Выпустить пар, так сказать. И этот повод был найден. Каппан все понял мгновенно. Он решил, что свои зубы стоит поберечь, но вот чужие неплохо было бы немного подправить.

— Комендант, смею вас уверить, я никоим образом не пытался нарушить порядок и тишину на вверенной вам территории форта, — доложил вытянувшийся в струнку Каппан, заискивающе улыбаясь и показывая изрядные прорехи в рядах зубов. Он старался, чтобы Анворд увидел эти пустоты и не захотел еще более увеличить их.

Комендант понимающе усмехнулся и Каппан понял, что спасен. Сегодня, злорадно подумал он, в морду должен получить другой. И Каппан знал, кто это будет. Знал это и Вашор, отчего по всему его телу прошла волна сокрушительной слабости.

— Я, комендант, просто рассказывал приятелям занимательную историю, что случилась со мной в далекой юности, — продолжил оправдываться осмелевший Каппан (хотя никто его об этом не просил), ехидно поглядывая на побелевшего морайца, — когда Вашор начал встревать в разговор, постоянно перебивая меня гнусными шуточками. При этом он старался меня оскорбить. Сдается мне, он специально хотел спровоцировать стычку.

Каппан почти умоляюще посмотрел на Анворда. И комендант не разочаровал его.

— Вашор!

— Да, комендант? — Морайец стоял как на казни.

— Каппан говорит правду? Было такое?

— Было… — вздохнул Вашор, мысленно прощаясь с зубами, которым скоро предстояло покинуть свои насиженные места в челюстях. Отпираться не было смысла.

— Ну ты и баламут, Вашор! Сколько уже неприятностей доставил тебе твой длинный язык, а? Все никак не научишься… — Анворд говорил как учитель, выговаривающий нашкодившего ученика. — Придется наказать!

Никто из наблюдавших за разговором не успел заметить, как правая рука коменданта метнулась вперед и впечаталась в левую щеку морайца. Ойкнувший Вашор отлетел на несколько локтей назад и приземлился спиной на дощатый пол. Приподнявшись на один локоть, он ощупал напухшую щеку. Затем выплюнул на пол несколько белых осколков и немного кровавой слюны. Вся экзекуция обошлась потерей всего двух зубов. И то неплохо.

— Надеюсь, Вашор, ты на меня не в обиде? Или я поступил неправильно? — Глаза Анворда испытующе сузились, ожидая ответа пострадавшего пограничника.

— Нет, комендант, все было по совести. Я полностью с тобой согласен, — сказал морайец, вставая и вытирая рукавом окровавленные губы. Он говорил правду, потому что был честным, хотя и болтливым, и признавать свою вину умел.