Анна Бруша - Иди к черту, ведьма!

Ева кивнула.

— А ты чем занимаешься? — поинтересовался Варфоломей.

— Я художник-иллюстратор.

Официант не торопился. Облокотившись на стойку, он отчаянно жестикулировал, беседуя с поваром.

Варфоломей привлек его внимание, попросив кофе.

— Ты говоришь на итальянском? — удивилась Ева.

Черт помолчал и пожал плечами:

— Наверное… как-то не задумывался.

— Как можно не задумываться?

— Не знаю. Я просто говорю, — ответил Варфоломей.

Он на чистейшем итальянском обратился к официанту, обстоятельно расспросив о погоде и меню.

Ева внимательно слушала мелодию незнакомых слов.

Когда озадаченный официант отошел, черт сделал очевидный вывод:

— Да, определенно, я говорю на итальянском.

— Я, конечно, не специалист, но звучало отлично, — сказала Ева. — Можешь, наверное, сделать карьеру переводчика.

— Хм… как вариант.

Варфоломей не придавал значения тому, что люди говорят на разных языках. Этот факт как-то ускользнул от его внимания, ведь сама природа заложила в чертях способность находить общий язык с любыми людьми. Понимать, говорить и даже читать для него было так же естественно, как дышать. А дыханию никто не придает значения. Конечно, до тех пор, пока с ним не возникает никаких затруднений.

— Мне пора, — сказала Ева, не двигаясь с места.

Они стояли на горбатом мостике, вокруг текли волны туристов. Еву толкнули, и она оказалась очень близко к Варфоломею. Второй раз за это утро. Их руки сами собой переплелись и сцепились в объятия. Но они этого не замечали.

— Было приятно познакомиться.

— Мне тоже, — совершенно искренне сказал Варфоломей.

Оба замолчали, продолжая удерживать друг друга, как двое утопающих в этом людском море.

Ей не хотелось уходить.

Ему было приятно рядом с ней.

Ева подумала о том, что, когда вернется, возможно, номер будет оккупирован и охвачен любовным огнем. И придется в одиночестве бродить по городу. На Маринку она уже не слишком рассчитывала. Интуиция просто кричала: придумай предлог! Вам не нужно расставаться! Не сейчас!

Пауза затягивалась. Нужно было принять решение и в конце концов отпустить друг друга.

— Голуби! — неожиданно вырвалось у Евы.

— Что? — не понял Варфоломей.

— Ты можешь помочь? — План родился спонтанно. — Если у тебя, конечно, есть время?

Варфоломей отчего-то обрадовался.

— Есть.

Каждый вздохнул с облегчением, радуясь, что появилась отсрочка в расставании.

— Можешь меня сфотографировать? — Ева достала телефон. — Есть тут одна маленькая пьяцца…

— Ева, давай беги! Да что ж за бесы ленивые! Нет, ты только на них посмотри!

Варфоломей сжимал телефон в руках, а Ева бегала по маленькой венецианской площади за голубями.

Концепт фото был прекрасен: девушка в движении, развевающиеся волосы, блестящие глаза и разлетающиеся серые голуби — все это на фоне живописных особняков песочного цвета.

Но венецианские голуби не желают летать. Они лениво ходят, переваливаясь с боку на бок. Когда Ева бежала на голубиную стаю, они осуждающе смотрели на нее глазами-бусинками и степенно расступались. Потом сбивались в кучу и возмущенно курлыкали, словно обсуждая это досадное происшествие.

Ева смеялась, размахивала руками, топала ногами, но у этих голубей были принципы. Птицы упорно ковыляли прочь, не делая попыток расправить крылья.

Варфоломей смеялся вместе с Евой. Он попытался пробежаться сам, убеждая Еву, что «голуби должны его испугаться», но это были птицы без страха и упрека.

Ева сделала несколько снимков Варфоломея, он получился беззаботным и счастливым.

— Какие-то пешеходные голуби. Ладно, хватит, — сдалась Ева. — Как насчет мороженого?

— Же-ла-то. Здесь — же-ла-то, — певуче растягивая слоги, поправил Варфоломей.

Но перед этим они завернули в темный магазинчик, где продавались блокноты, перьевые ручки, чернила и печати из сургуча, а потом — в лавку с волшебным венецианским стеклом.

Совершенно необъяснимым образом они оказались на катерочке, катались по каналам и глазели по сторонам. Ева мысленно сопоставляла увиденное с прочитанным в Интернете.

— О! Смотри! — она вскинула ладонь, указывая вперед. — Видишь? Видишь ту белую башню?

— Да. Красиво.

Ева усмехнулась:

— Знаешь, что на ней аристократки сушили волосы?

Варфоломей оценил высоту башни:

— А что, другого места не нашлось? Зачем туда лезть? Это какая-то человеческая женская традиция?

— В стародавние времена, уж не помню когда (у меня всегда плохо с датами), в моде были волосы цвета золота. Короче, аристократки хотели стать блондинками.

— Какое странное желание, — сказал Варфоломей, прикидывая, как это: захотеть быть светловолосым в Аду. Добровольно.

— Актуально и сейчас. Но раньше было сложнее, приходилось отбеливать волосы конской мочой.

— Люди странные…

— Ага… И чтобы не смущать сограждан, красавицы забирались на башню и там сушили волосы под лучами солнца, чтобы получше выгорели.

Варфоломей расхохотался так, что на них обернулись две английские туристки.

— Минутка бесполезных исторических фактов от Евы, — сказала Ева.

Так они провели вместе целый день. Разговаривали, ели, гуляли. Им было легко. Уже поздно вечером Варфоломей проводил Еву до ее отеля. Немного смущаясь, она расцеловала его в обе щеки на итальянский манер.

— Еще увидимся.

— Да, — уверенно подтвердил он.

— Чао.

— Чао.

Поднимаясь к номеру, Ева довольно улыбалась.

— И где же нас носила нечистая сила? — поинтересовалась Маринка, естественно, не подозревая, как близка к истине.

— Думаю, у меня было свидание, — ответила Ева.

— О… Хорошее?

— Очень. Ну, мне лично понравилось. Думаю, мы увидимся опять. И очень скоро, — убежденно сказала Ева. — Если не здесь, то дома. Представляешь, Варфоломей — мой сосед! В Москве мы живем не просто в одном доме, а в одном подъезде.

— Как интересно! А не хочешь ли поехать в Рим со мной и Анжело? У него будет выходной, так что можно…

Ева оценила отсутствие воодушевления в Маринкином голосе. Чувствовалось, что подруга мечтает получить отказ, чтобы с чистой совестью наслаждаться своим собственным итальянским приключением. Ева была нужна Маринке с Анжело, как собаке — пятая нога.

— Нет, думаю, лучше я еще посмотрю этот город. Венеция заслуживает, чтобы ей уделили время.

Маринка вздохнула с облегчением.

Обе остались довольны друг другом.

— Вот ты где? — Амадей выглядел помятым и злым. — Чем занимаешься, Варфоломей?

— Гуляю.

— Гуляет он… Ну, спасибо тебе. БОЛЬШОЕ.

Варфоломей посмотрел на Амадея.

— Я к нему с открытой душой, а он просто разворачивается и уходит в неизвестном направлении. Шарахается, не побоюсь этого слова, как черт от ладана!