Алексей Анонимов - Гронтхейм [СИ]

Некоторое время спустя наступает тишина, и я открываю глаза. Осматриваю себя. Весь черный, как шахтер только что вылезший из угольной шахты. Цокнув языком, оглядываюсь по сторонам. Все такие же чумазые, кроме некоторых индивидов в цветастых мантиях.

«Так вот оно что», начинаю я понимать замысел учителя.

В стене образовался проход в ширину дороги. Смотришь, и яркий свет бьет в глаза. В этом неестественно желтом сиянии, из прохода стали выходить люди. Силуэты различимы, а вот лиц, хоть убей, не видать.

Толпа зашевелилась. Одни радуются, смеются, обниматься лезут. Недалекие. Думают, что пройдя за стену, угроза для них миновала? Как бы не так. Другие кричат, раздают указания, дабы караван поскорее тронулся с места. Торговцы в любой ситуации остаются торговцами. А вот третьи, немногочисленный по сравнению с остальными вооруженный отряд, поодаль, стряхнув с себя пыль и недобро косясь на чумазых свиней, коими считали их еще до принятия грязевой ванны, в спешке седлают коней и выстраиваются клином.

После вчерашних событий благородные объединили силы, дабы трагедия, постигшая старшего сына барона Далескариенсо с дружками, не повторилась. Трупы их, бережно завернутые в шелковые саваны, лежали в стоящей посередине строя повозке.

— Пришла-таки, — раздался за спиной голос учителя, а затем у самого уха: — Все помнишь, ничего не забыл?

Я молча кивнул.

— Вот и молодец. А за меня не волнуйся.

«Даже не думал» — Волноваться стоит не за вас, а за них, — ухмыляясь, пробормотал я себе под нос.

Толпа пришла в движение. Но вынуждена была остановиться, когда каждый, от первого до последнего ряда, услышал усиленный магией воздуха властный женский голос:

— Прошу всех вас немедленно остановиться.

Слепящий солнечный свет, льющийся из прохода, померк. На дороге, между проходом и беженцами, теперь можно было разглядеть виденные мной ранее силуэты.

— «Высшие», — сразу понял я по роскошным пурпурным мантиям с вышитым на груди серебряными нитками символом Башни.

— Многие из вас узнали мой голос, — отделилась от Высших красивая женщина лет тридцати с хвостиком в такой же мантии, но с золотым, а не серебряным узором и продолжила: — Для остальных же, позвольте еще раз представиться. Меня зовут Семиклейна, и пока не будет выбран новый король, был создан чрезвычайный совет, главой которого я являюсь. Понимаю, всем вам не терпится оказаться по ту сторону стены, но я вынуждена просить вас задержаться и внимательно меня выслушать. Прежде чем вы сможете пройти внутрь, каждый будет обязан пройти инициацию. Поймите нас правильно, мы должны знать, кого впускаем в свой дом. Но не бойтесь, никто не останется за порогом. Каждый, кем бы в прошлом он ни был, какой бы грех за душой не имел, получит прощение и шанс начать новую жизнь. Многие из вас, кому не исполнилось еще тридцати лет, пройдут обучение в Башне. Одни после Райкаса станут на путь мага, другими займутся приглашенные наставники из Обители Войны. Но мы не станем никого заставлять брать оружие в руки. Не хотите сражаться — не надо. Нам нужны все, а не только воины: кузнецы, повара, каменщики и даже просто лишняя пара рук. Для каждого в Саренхольте найдется работа. Не стану обманывать и скажу все как есть: всем нам угрожает опасность, страшнее которой еще не видывал род людской. Прямо сейчас к нам движется армия мертвых из Железного Леса с востока и монстры из Проклятой Пустоши с запада. Первые прибудут сюда уже через два-три дня, вторые подоспеют четырьмя сутками позже. Но и это еще не все. Не так давно нам стало известно, что вслед за ними подлые и коварные демоны собираются перейти нашу границу. Не отряд и даже не армия, а армада. Если мы с вами не объединимся, не приложим все силы для выживания, люди как вид, возможно, перестанут существовать. А теперь, сказав все, что хотела, я попрошу вас спокойно, без криков, давки и драк, проследовать за стену. Вдоль дороги будут стоять представители Башни, которые, после инициации, оставят на вашей ладони отметку. Прошу вас, не пытайтесь пройти без оной или каким-то образом избавиться от нее. На входе в город вас также встретят наши люди, которые ответят на любые вопросы и помогут найти место для ночлега.

Закончив говорить, Семиклейна развернулась и просто ушла в сопровождении Высших. Театрально появившись на сцене и акцентируя внимание на тех ужасных бедах, что грозят людям, даруя им надежду и принимая всех без исключения, мало кто заметил, что она только что фактически призналась в самовольном захвате власти.

Перед тем как войти в проход, мы с учителем разделились. Он ушел в конец очереди, а я остался в начале. Судя по тому, что Айлуна пошла вместе с ним, у него имелись на нее какие-то планы, в которые меня, как обычно, не посвятили.

Но мне грех жаловаться. Главное, что я своего добился. Учитель, несмотря на быстро меняющуюся ситуацию, вернулся к первоначальному плану и разрешил мне отправиться в Башню. Хоть и попросил кое-что сделать, когда не смог убедить меня уйти с остальными и раз уж я, как он выразился: «сам идешь в берлогу василиска, когда на охоту за ним из своего логова вылетел дракон».

Впервые за все время на Гронтхейме, я остался один. Сам по себе весь этот и следующие пять дней, которые пять для всего остального мира, а для меня и тысяч других, что проведут их в стенах Башни, целых десять лет жизни.

Как и просила Семиклейна, беженцы вели себя смирно. Не кричали, не дрались. Разве что в самом начале возник небольшой инцидент, когда благородные вновь почувствовали себя защищенными, воспрянули духом и погнали коней вперед каравана. Хотя, по идее, должны были следовать за ним.

Гриргонэ, будучи сам благородным, по положению был ниже баронов, наследников рода и прочих и прочих. Короче, находится он в самом низу иерархической лестницы. Так что скандалить торговец не стал, невзирая на вчерашние события, показавшие, что прошлые правила больше не действуют. Что не могут отныне благородные делать все, что им заблагорассудится. Что кровь у них такая же красная, как у всех остальных, и что пустить ее им также легко, как и любому другому.

Гриргонэ не стал, а вот барон Далескариенсо решил поднять бучу. Подъехал к ближайшим представителям Башни (ученики, что понятно по желтым ливреям, надетым на них) верхом на гнедом жеребце и даже не спешился. Издали можно было заметить, как он показывал то на толпу, то на телегу где лежали трупы казненных, в числе которых был и его старший сын.

Реакция будущих магов поразила многих. По жестам мне стало понятно, что им до всего этого не было никакого дела. А что, логично. Умертвили-то их по закону, а даже если и нет, что только что сказала всем архимаг? Что каждый получит прощение, какой бы грех за душой не имел.