Роман Суржиков - Кукла на троне

– Пойдем отсюда.

– Куда? – спросил слуга Ориджина.

– К шерифу.

Неожиданно Дед пожал плечами:

– Ладно, идем.

У шерифа Кейсворта был красный нос. Смачный такой, свекольный, с прожилками сеточкой. Марк хотел говорить спокойно… но, увидав этот нос, не сдержался:

– Ты совсем очумел, пьянчуга? Что допустил в своем городе?!

– По какому праву!.. – взревел шериф, а Марк оборвал его, грохнув кулаком по столу.

– Эврианов закон, шестнадцатая статья: «Подстрекательство к бунту». Виновны от четырех человек до трех тысяч! А ты сидишь, жуешь сопли!

Шериф издал грозный рык:

– Грррм! Не твое собачье дело! У нас вольный город, народ говорит свободно!

– Дурак ты набитый! Вольный город? Так это еще хуже, пустая башка! Будь у вас лорд – герцог с него бы шкуру спускал. А так – пришлет роту кайров, они вам устроят волю! Языки на копья нанижут, а кишки по заборам развесят – будет воля! Или думаешь, герцог не узнает? Лорд-тьма-сожри-канцлер – не узнает?!

– А вы кто такие? – спросил шериф чуть тише.

Марк злобно хохотнул:

– Мы, представь себе, люди лорда-канцлера. Его светлости Эрвина Ориджина личные посланники.

– Правда?.. – медленно, но все же доходило. – Я это… я сейчас распоряжусь… мы прекратим!..

– Значит, так. – Марк обошел кругом стола и воздвигся над шерифом. – Прекращать поздно: слово сказано, зерно посеяно. Потому сделаешь ты вот что. С завтрашнего дня – никаких сборищ. Кто начнет вещать – без лишних слов в темницу, пускай там вещает. Но горожан ты умаслишь, чем только сможешь. Вылижешь улицы, переловишь карманников, приструнишь хулиганов. Констебли твои берут у горожан – запретишь. Чтобы ни звездочки, чтобы только по закону – ясно тебе?! Чтобы все отныне делалось по закону! Вообще абсолютно все! Собака гавкнула – и то по закону. Если нет закона – пусть не лает! А потом развесишь по городу флаги с гербами и всех научишь орать: «Слава Агате!» Вдохновенно так, с чувством: «Слава его светлости! Слава Агате!» Понятно?

Марк ткнул пальцем в оконное стекло.

– И чтобы через неделю твой Кейсворт был образцовым прелестным законопослушным местечком. Чтобы любой северянин, приехав сюда, захотел остаться жить! Чтобы Первая Зима против Кейсворта казалась дичью и глушью! Ясно?!

Уже некоторое время шериф повторял:

– Так точно, милорд. Будет сделано, милорд. Так точно…

Наконец, Марк исчерпал запас. Перевел дух, буркнул:

– Ладно…

Шериф еще сказал по инерции:

– Будет сделано.

Помолчал, трижды шмыгнул носом.

– Так вы, милорд, вы это… не доложите?

– Мы – нет, – ответил Марк, искренне надеясь, что не солгал. – А вот за других шпионов в толпе я не ручаюсь. Потому отлови нескольких зачинщиков и показательно высеки. Прежде всех – того, что подгавкивал со ступеней. Явный провокатор.

– Будет сделано, милорд.

– Надеюсь, что будет. Бургомистру доложи, что мы заходили. Пускай тоже почешется.

– Да милорд.

– Ладно…

Марк уселся на стол. Царапнул еще взглядом по сетчатому носу шерифа. Сказал уже спокойнее:

– Вообще-то мы прибыли по другому делу. Ответь-ка на пару вопросов. В начале декабря в четырех милях от Кейсворта сгорела гостиница «Лесной приют». Что знаешь об этом?

Шериф проморгал зародыш бунта у себя под носом. Шансы, что он вспомнит что-нибудь о какой-то там гостинице, были ничтожны. Марк спросил только для очистки совести, и уже представлял себе муторный завтрашний опрос констеблей, почтовых курьеров, торговцев, глашатаев, сплетниц… Но шериф на диво ответил: «Всенепременно, милорд», – и вытащил из бюро толстенную книгу. Пролистал на начало декабря – Марк заметил, как много страниц исписано с тех пор. Похоже, все служебное рвение, какое осталось у чинуши, он направлял на ведение учета происшествий – единственное дело, ради которого не нужно было покидать кабинет…

– Да, милорд, запись имеется. На рассвете девятого декабря хуторяне заметили дым над лесом. Придя на место, нашли пепелище и трупы. Тела похоронили, о пожаре доложили нам. Это потому, что у них, в хуторе, своего констебля не имеется.

– Сперва похоронили тела, а лишь потом заявили в полицию?..

– Что с ними еще было делать? Лес же. Не закопаешь – волки пожрут.

– Ты учинил следствие?

– Никак нет, милорд. Дело обычное: пожар. Из очага выпали угли – и готово. Да и лес этот, где гостиница, не моя забота. Мы – вольный город, а лес принадлежит баронству.

– Баронскому шерифу сообщил?

– Зачем? Случай-то ясный.

Ну, естественно…

– Шериф, а были ли в последующие дни – десятого, одиннадцатого – еще какие-нибудь ясные случаи в округе? Скажем, грабеж, разбой, убийства?.. Может, другие пожары?

– Сейчас-сейчас, милорд…

Густо наслюнявив пальцы, шериф пролистал несколько страниц. Вчитался в записи, шевеля бровями.

– Никак нет. Никакого грабежа или иного бесчинства.

– А если б случилось, ты бы знал?

Шериф как будто обиделся:

– Учет ведется аккуратно, милорд. Извольте проверить!

Да-да… Ленивый и тупой пьянчуга, о чем, конечно, знает весь город. Вряд ли он первый, к кому бегут за помощью в беде.

Но с другой стороны, шестого декабря в столицу ворвались кайры! Девятого эта новость уже разошлась по городам Земель Короны. Люди дрожали от каждого шороха, любую странную тень приняли бы за северянина. Может, в иное время они и нечасто обращались к стражам порядка, но именно в те дни!..

– Скажи, шериф: а просто подозрительные люди появлялись в Кейсворте? Или, может, проезжали мимо?

Тот перевернул страницу.

– Вот, милорд. В самом городе никого такого не было. Но есть объездная дорога через лес. Ее протоптали те, которые… Ну, недобропорядочные лица…

Ага, ясно. За проезд через город взимается путевой сбор. Кому жаль денег, объезжают по лесу. Так длится годами, вот и возникла тропа.

– И что же на объездной?

– Там дежурил констебль Оутс. Он э… присматривал за недобропорядочными лицами…

То бишь, незаконно сдирал дорожный сбор.

– И?..

– Он видел отряд всадников. Человек сорок солдат при оружии.

– Откуда и куда ехали?

– Со стороны «Лесного приюта» на север, к развилке. За городом дорога раздваивается: одна в Альмеру, вторая в столицу.

– Под чьими гербами солдаты?

– Не было ни гербов, ни мундиров. Но Оутс их не сильно рассмотрел. Он… э… как раз отошел по нужде.

Точнее, спрятался в кусты, заслышав топот копыт. Вероятно, трусость спасла ему жизнь.

– Если не видел гербов и прочего, тогда как узнал, что они – солдаты?

– Хм… Не могу знать, милорд. В докладе указал: «Проехали неизвестные солдаты», – извольте убедиться. Да и странно ли, милорд? Война же шла, всюду солдаты ездили.

Да, конечно.

– Могу поговорить с этим Оутсом?