Роман Суржиков - Кукла на троне

– Не богохульствуй, будь добр. Если Праматери желали исцелить хворого, то всегда могли это сделать. Всякому это известно, и не смей отрицать.

– Хорошо, хорошо, Праматери могли… Но с чего вы взяли, что хозяин Перстов тоже сможет?! Он-то не Праматерь!.. И главное: если даже сможет, то зачем ему помогать нам?! Потому только, что дал вам слово?..

Леди София притихла, пристыженная. Иона знала, что еще в Первой Зиме мама выслушала почти те же слова от отца. Но теперь к леди Софии пришла нежданная помощь – Аланис вмешалась в беседу:

– Милый Эрвин, если твой лорд-отец выздоровеет, вернешь ли ты ему герцогство?

– Без колебаний. У отца будут все права на него. Я же порадуюсь, что он возьмет на себя управление Первой Зимой, ведь у меня множество дел в столице.

– А знает ли хозяин Перстов, что ты настолько предан отцу?.. Я имею в виду: не хочет ли он исцелить лорда Десмонда, чтобы посеять вражду внутри Дома Ориджин?

– Умно… – признал Эрвин. – Обоснованная версия. Пожалуй, матушка, отчасти вы правы: мы можем надеяться.

Леди София гордо подняла подбородок:

– Когда я выживу из ума, дорогой, непременно извещу тебя об этом. А до тех пор не смей считать свою мать глупой овечкой.

– Приношу извинения, миледи. Я обрадовался преждевременно…

– Ах, негодный!

Они посмеялись. Вернув серьезный вид, леди София спросила:

– Скажи, когда ты планируешь сообщить о непричастности Адриана?

– Простите, мама?..

– Подлинный хозяин Перстов – не Адриан. После моей с ним беседы это совершенно очевидно. Коронация была, кажется, самым подходящим моментом, чтобы очистить имя владыки. Однако в дороге мы беседовали со многими людьми, и никто не говорит ни о каком хозяине Перстов. Вся Империя продолжает верить, что Эвергард и пленников за Рекою сжег Адриан. Когда ты развеешь это заблуждение?

Теперь и Эрвин стал очень серьезен.

– Матушка, я прошу вас, а также всех за этим столом. Ни с кем, ни при каких условиях не упоминайте никакого хозяина Перстов. Злодеем был Адриан, и теперь он мертв. Самозванец Галлард, восстание на Западе, пропавшая графиня Нортвуд, малолетняя пьянчуга на престоле – довольно хаоса в этой несчастной стране! Не хватало только слухов про таинственного Властелина Перстов!

Леди София попыталась возразить, и Эрвин добавил, понизив голос:

– Я сказал: «Прошу»?.. Простите, неудачная фигура речи. Я приказываю молчать о хозяине Перстов. До тех пор, пока не прикажу обратного.

Все затихли, несколько ошарашенные. Лицо леди Аланис имело такое выражение, будто она лучше других поняла смысл приказа.

* * *

Так было заведено у брата с сестрой, что, встретившись после долгой разлуки, первым делом они обсуждали самое важное. А самым важным оба считали то, что волнует. Глупость ли, мелочь, пустяк – не суть. Если это беспокоит, значит, это важно.

Такие разговоры не предназначались для чужих ушей, потому после ужина Иона укрылась в своих покоях, попросив Сеймура не впускать никого, кроме брата. Очень скоро Эрвин пришел в гости.

– Как вы обустроились, леди Иона София? По нраву ли вам покои? – широким жестом он обвел комнату. – Вы знаете, любезная леди, что все гостевые покои дворца обставлены и украшены в стиле разных земель Империи. В предыдущие визиты вам всегда предоставлялись комнаты северного убранства – на том глупом основании, что вы северянка. Но я преломил скучную традицию и выбрал для вас самую южную изо всех комнат! Довольна ли моя милая леди?

Комната была насквозь пронизана духом Шиммери – таким, каким представляла его Иона. Горы бархатных подушек, полотняные шкафы, стенные панели в резных цветочных узорах, картины с диковинными пестрыми тварями. В воздухе плывет аромат благовоний из двух высоких бронзовых чаш, журчит вода в крохотном мраморном фонтане.

– Миледи в полном восторге! Когда я попаду в настоящее Шиммери, там все должно быть именно так! В противном случае мне придется захватить Юг и полностью его переделать!

Она усадила Эрвина за столик, сплетенный из виноградной лозы.

– Однако, милорд, я хотела бы начать беседу с главного. Что у вас на сердце?

– О!.. – Эрвин ответил с усмешкой. – Пока шла война, меня беспокоили только две сущности: Адриан с его войском и мои собственные офицеры. Но теперь наступил мир… и тревожным стало все. Во всем вокруг есть подвох, каждую минуту что-нибудь идет не так. Не хватит тысячи глаз, чтобы за всем уследить, и ночи – рассказать обо всех проблемах.

Иона готова была слушать хоть десять ночей подряд и всем видом показала это, но Эрвин покачал головой:

– Лучше начни ты, подай пример. Что тебя беспокоит?

Слуги уже убрались в покоях, и не столь уж многочисленные вещи Ионы растворились в недрах шкафов, бюро и комодов. Однако самое сокровенное она сама спрятала под замок, едва войдя в комнату. Теперь Иона повернула колесики на ящичке секретера, четыре цифры ее даты рождения встали в ряд, и пружина вытолкнула ящик из ниши. Там лежала шкатулка из белого дерева. Иона открыла ее. На бархатном ложе покоились стеклянный пузырек и вороново перо. Иона взяла пузырек платочком, и даже сквозь ткань ощутила холод.

– Это – все, что осталось от человека. Не знаю, кем он был, какое носил имя. Его и еще тридцать невинных замучил насмерть брат моего мужа.

Она рассказала Эрвину все – от первых подозрений Минервы до конфликта с Виттором. Эрвин слушал с предельным вниманием, однако Иона догадалась:

– Ты уже знаешь?..

– Мне было важно услышать из твоих уст. Но да, история мне знакома. Первым поведал ее секретарь Итан Гледис. Он твердил, что Мартин Шейланд едва не убил ее величество, и требовал предать злодея имперскому суду. А вторым рассказчиком стал граф Виттор. Он прислал курьера с депешей, в которой описал действия брата как досадное следствие душевной болезни.

– Виттор писал тебе?..

– Конечно. Странно было ждать иного.

– И что ты думаешь обо всем этом ужасе?

Эрвин взял пузырек, выдернул пробочку. Осторожно приблизил к носу и тут же брезгливо отдернулся.

– Редкостная дрянь… Не думаю, что оно хотя бы простуду вылечит.

– Я не о том спрашиваю! – воскликнула Иона. – Что думаешь о поступке Мартина?

– Мое мнение сильно зависит от твоего ответа на один вопрос. А именно: причастен ли граф Виттор?

– Нет.

– Ты уверена?

– Да.

Иона рассказала о проверке, устроенной мужу.

– Весьма разумно, – похвалил Эрвин. Протянул паузу. – Однако…

Иона покраснела от стыда. Конечно! Эта проверка отдавала позором и бесчестием, нельзя было опускаться до нее!

– Ты должен меня понять… – прошептала Иона.

– Я хорошо тебя понимаю. А ты меня – едва ли. Будь добра, напомни, какой приказ я дал тебе в Первой Зиме?