Михаил Белозеров - Самурай из Киото

Упав, Ван Чжи произнес:

– У тебя были хорошие учителя…

Но Натабура его не услышал.

– Где он? Я убил его?! – спросил он первым делом, когда очнулся.

Юка, склонившись, брызгала на него водой, а Афра, повизгивая, с бешеными глазами бегал рядом и норовил лизнуть в лицо. Язаки с умным видом сидел в двух шагах и молился: «Амида… Амида…» Значит, все нормально, понял Натабура, испытывая умиление ко всем троим, особенно к Язаки, ибо спокойствие пузатенького Язаки означало только одно – опасность миновала.

Затем он что-то вспомнил, перевел взгляд и обозрел лощину: ни чернокрылых кудзу, ни Бога Ван Чжи – никого не было. «Как же так? – удивился он, поднимаясь. – Неужели приснилось?» Его слегка качнуло. Первым делом он поднял кусанаги, отер его о траву и вложил в ножны, а только потом огляделся: на краю поляны, под деревьями и зреющим виноградом, лежала туша. Она была такая огромная, что занимала треть пространства, и над ней уже кружились мухи.

– Кто это? – Натабура с недоумением оглянулся на Юку.

– Он… – кивнула она, судорожно сглотнув. – Он… Рыжий Чжи…

– Не может быть… – удивился Натабура, подходя ближе.

Удивило абсолютное отсутствие духов и демонов всех мастей. Должно быть, Боги не в их ведении. «Впрочем, это нас не касается, – равнодушно подумал Натабура. – Юку только жалко. Натерпелась она с детства от этих самых Богов. С сильными мира лучше не связываться. Самое время убраться, пока сюда не явился кто-нибудь пострашнее».

– Теперь он совсем другой…

Только по рыжим волосам, завязанным в пучок, и по шраму на левой щеке в виде креста он узнал своего врага.

– Смерть придала ему прежний божественный вид, – объяснила Юка. Щека у нее болезненно дернулась, а глаза стали как у больного животного – тоскливые и печальные. – На Земле он мог существовать только как человек. Он выбрал обличив дзидая. Ходил и пакостил. Убивал людей. Но ты должен быть благодарен ему: его кровь, смешанная с водой, оживила тебя.

– Хоп! – искренне произнес Натабура, встал на колени и сотворил молитву покаяния. «Наму Амида буцу! Я не хотел убивать вашего брата, – сказал он Богам. – Но я выполнял свой долг и не преступил Законы».

И тогда по вершинам лощины пронесся ветер, а на землю упали ровно семь багряных листьев, и они поняли, что прощены и что надо спешить, ибо впереди у них важное дело. Но прежде Натабура на правах победителя снял с Бога Ван Чжи волшебный мидзукара и с поклоном отдал Юке:

– Теперь он твой. Владей во все времена.

Он бы, наверное, и поцеловал бы ее со всей нежностью, на которую был способен, и со всей горячностью сердца, но рядом крутился Язаки, и насмешек потом не оберешься, – смутился, покраснел и отвернулся.

Путь их лежал к далеким горам Асафуса, где их ждала Богиня Аматэрасу. В чем Натабура уже стал сомневаться. Могла бы и помочь, ворчал он в тонкие усы, но так, чтобы никто не слышал. Особенно Юка. Вроде уже отошла. Не хотел он выглядеть в ее глазах трусом. А то заставили драться с Богом. Учитель Акинобу наставлял, что после такого надо срочно покаяться в грехах, чтобы на судьбу не легло проклятие. Сколько раз они отмаливали в монастырях и меньшие провинности. А здесь! Шутка ли, убить самого Ван Чжи. Нет, это хорошим не кончится, тревожно думал он, наблюдая, как Юка, ловко переступая через камни, обходит косо точащий из земли обломок скалы.

Было холодно. В асанака набивались камушки. Порывами налетал ветер, и спасения от него не было. А ей хоть бы что – идет уверенно, улыбается непонятно чему или кому. Обернулась. «Я здесь!» – махнула рукой. Привычная. Язаки примолк, не скулил, как обычно. Его теплые дзика-таби оказались как нельзя кстати, только большой палец на правой ноге торчит. Хитрец. Даже Афра перестал мотаться по окрестностям, но нет-нет да и делал круг, чтобы обследовать местность, – тогда Натабура чуть-чуть приотставал и поджидал его с тем, чтобы вдвоем догнать ушедших. Тогда Юка делала вид, что устала, и тоже поджидала их, опираясь на палку. Он поймал себя на мысли, что у него появилась привычка опекать пса, который, похоже, ничуть не возражал против этого, словно у них возник тайный союз на все времена. Впрочем, и с Юкой у них возникла странная связь – тонкая, как невидимая нить. И куда бы ни шел и что бы он ни делал, она тянулась за ним и не рвалась, только на сердце было одновременно и сладко, и больно.

В расщелинах прятался лед. Ручей меж камней, который ниже еще тек, здесь, в каменной пустыне, окончательно замерз и лежал ледяными наплывами. Потом полетели снежинки – полоса за полосой. Афра с жадность набросился на них, потом долго тряс головой и побежал, побежал, вернулся и пристроился рядом, радостно блеснув глазами, но тут же притих, полагая, что хозяин ни в чем не ошибается и что они все равно куда-нибудь да придут.

Если бы знать куда, думал Натабура, хотя за долгие годы привык к бродяжничеству. Даже с учителем Акинобу они, предпочитая равнины и леса, забирались в такие холодные пустыни всего лишь один раз – когда посещали великий Тибет, куда ходили за Махамудра Падмы Сиба. Учитель Акинобу планировал еще одну экспедицию, но началась война, клан Тайра был разбит, а страна погрузилась в распри, и неизвестно, закончились они или нет.

Но вроде бы Юка уверенно держит направление. Хотя какое здесь направление – долина, и все, думал он.

В час овцы, который верно и определить было невозможно, они сделали короткий привал, устроившись в каменной нише. Афра нетерпеливо уселся на жесткий зад и на всякий случай закрутил хвостом, нервно позевывая, стремясь разжалобить и Натабуру, и Юку, и Язаки заодно.

Сложились, что у кого было. Натабура хорошенько покопался в кармане хакама и нашел спинку сухой рыбы с чешуей. То-то его всю дорогу мучили запахи. Видать, прежний хозяин одежды был большим любителем вяленой рыбы. Юка предложила наётакэ – ровно три стебля, сладкого и душистого, – то, чем Натабура пренебрег, когда они проходили через бамбуковый лес, потому что, во-первых, они есть не хотели, а во-вторых, все были возбуждены поединком с Ван Чжи и разговоры велись только об этом. Вот если бы заговорили о еде, я бы, наверное, нарвал охапку наётакэ. Но в горах тяжело несли даже соломинку. Язаки со вздохом выложил из бездонных карманов горсть красного риса.

– Что бы вы без меня делали?! – И, ловко схватив самый толстый наётакэ, самозабвенно принялся жевать, радостно поглядывая на всех большими круглыми глазами.

– Ну?! – сказал Натабура, и они с Юкой уставились на обжору, словно неумолимый рок.

– Чего, ну? – спросил Язаки, не переставая жевать. – Чего? – потряс головой, показывая, что честен до корней своих.