Bandileros - The Задрот [СИ]

— Они живы?

— Да, живы, — кивнул Чжи-Хан, — хотя не все, должен признаться. Как церкви масок удалось уничтожить такой клан, как ваш?

— Мы ещё не уничтожены, — сказала немного нагло Нам-Кью, — и не надо смотреть на нас свысока, раз мы проиграли битву.

— А так же лишились семидесяти процентов клана, резиденции и территории, и в целом — было ваше, стало наше, — хмыкнул Чжи-Хан, — добро пожаловать в офис Ханфарм, — Чжи-Хан улыбнулся, доводя девушку до белого каления.

— Наглый… противный… — она насупилась, — я хотела тебя отблагодарить за спасение, но…

— Не стоит. Я делаю это исключительно из-за Си-Юн. Если бы не она — вас бы здесь не стояло. Стоило бы поблагодарить дочь за заботу. Она, по крайней мере, спасла то, что осталось от вашего клана, — Чжи-Хан развернулся, — девочки где-то здесь. Поищи.

Нам-Кью была в бешенстве. И хотя здравый смысл говорил ей, что стоило бы поостеречься, но всё же, поражение всего некогда великого клана Юнхонмун, который был одним из сильнейших в Корее, сказалось на ней плохо, очень плохо. Традиции, совет старейшин, перспективы, всё это исчезло. Она пошла за Чжи-Ханом, как и Шин Юнхван. Они все втроём зашли в одно из помещений, гостиную, в которой и находились трое девушек. Си-Юн что-то читала, сидя в кресле, Юнхва — делала домашнее задание, а Ю-Чжин — деловито подпиливала ноготь на левой руке.

Появление Чжи-Хана и с ним — ещё двоих, вызвал в девушках оживление. Юнхва посмотрела на свою копию и улыбнулась, не вставая с дивана. Ю-Чжин посмотрела на прибывших таким взглядом, который красноречиво говорил «Только не создавайте проблем». Си-Юн же вскочила и нахмурилась:

— Что этот делает с тобой? — спросила она, — или ты уже захвачен?

— Спокойно, — поднял Чжи-Хан руки, — церкви масок больше нет. Мы обо всём договорились и они безоговорочно капитулировали. Оставшиеся в живых члены клана Юнхонмун в более-менее вменяемом состоянии вынуты и доставлены, к сожалению, только у Нам-Кью оказалась более-менее целая личность. Остальные частично растворились и их пришлось лечить, но некоторое время им потребуется уход.

Си-Юн порозовела:

— Спасибо… А эта девушка?

— Нам-Кью, — сказал Чжи-Хан.

Названная опустила взгляд в пол. Си-Юн мгновенно потеряла свой лоск и стиснула кулаки:

— Зачем ты привёл её?

— Хм? — Чжи-Хан скосил взгляд на трогательную встречу двух девушек, обе из которых не те, кем кажутся, — ты недовольна?

— Довольна, — буркнула Си-Юн, — мало того, что она проиграла, так ещё и пыталась убить нас.

Похоже, слова её ранили Нам-Кью, которая расчувствовалась. Что было неудивительно — хотя она и понимала, что дочь для неё и клана была лишь оружием и между ними никогда не было тёплых отношений. Следовало ли ждать теперь, что она будет радоваться спасению «любимой» мамочки? Едва ли. Только под влиянием маски и только, чтобы заманить её, она вспомнила, что они вообще близкие родственники, а не просто члены одного клана, поэтому сейчас можно было не надеяться на то, что Си-Юн внезапно воспылает любовью. Она была зла, и всё-таки, любила свою мать, но простить им всё, что произошло и просто мило лыбиться, как это делали другие, не могла. Нам-Кью понуро опустила голову:

— Я виновата перед тобой. Мы делали всё в интересах клана, но…

— Больше нет клана, — сказала как отрезала Си-Юн, смирившаяся с потерей Юнхонмун, — кто это сделал?

— Старейшина Чоль, — ответила Нам-Кью, — он принёс эту проклятую маску и убедил других одеть её, а потом… а потом было уже слишком поздно.

— Я найду этого старого пердуна и выверну наизнанку, — пообещала Си-Юн, — но что ты собираешься делать теперь? У тебя больше нет ни ки, ни клана, ни положения. Ты никто.

— Я думала, у меня есть дочь? — с надеждой спросила Нам-Кью, всхлипывая.

— Правда? Помнится, ты никогда не называла меня так.

— Я не виновата, — ответила Нам-Кью, — у меня не было выбора.

Эту эмоциональную перепалку прервал Чжи-Хан, которому сопливые перепалки обиженной девочки и раненой в сердце матери надоели.

— Так, хватит тут разводить сырость. Си-Юн, ты слишком строга к матери.

— И в сотую часть не так строга, как она была ко мне много лет, — ответила Квон, — так что не считается. Зачем она нам, если у неё нет Ки? Может, стереть ей память?

Такое предложение заставило Нам-Кью оторопеть от шока. Впрочем, если не принимать во внимание родство, на которое она надеялась, то вполне логичное.

— Не буду, — Чжи-Хан вздохнул, — я, конечно, понимаю, что твоя жизнь не сахар, но не надо так прессовать маму. Она и так лишилась всего, что у неё было — силы, семьи, положения, и только оставшись без всего, начала понимать, что ценно, а что нет.

Впрочем, моральной экзекуцией рыжая девушка удовлетворилась, посмотрев на плачущую в уголке комнаты девушку и безразлично взирающего на эту картину Чжи-Хана. Си-Юн никогда не отличалась способностью по-женски чувственно воспринимать мир, поэтому говорила со всей прямотой, и конкретно сейчас — дала волю своему внутреннему садисту, который получал удовольствие, чем ниже опускались плечи и голова матери, тем ему было приятней. И хотелось эту засранку заставить плакать всё больше и больше, чего она и добилась.

Чжи-Хан применил свою технику Юнхон на Нам-Кью и вздохнул раздражённо:

— Пусть так. Думаю, ты имеешь право на некоторый моральный садизм по отношению к этой женщине. Как и Юнхван, она забыла о самом дорогом ради своих иллюзий. Бездна меняет людей не в лучшую сторону, и чем сильнее в неё погружаются, тем больше социопатии в людях. Социопаты — это те люди, которые не способны сопереживать, привязываться, не ощущают своей ответственности ни перед кем, кроме себя. Бездна, с её практически вседозволенностью навязывает именно такую модель поведения. Шальная сила, которую можно купить за деньги, пьянит и кружит голову, нет ничего странного, что Нам-Кью тоже погрузилась в это с головой и предпочла сделать из тебя воина. Конечно — для твоего же блага. Ведь лучше быть сильной главой большого клана, чем просто девушкой из семьи Юнхонмун, верно? Так она думала. Так же, как и Юнхвана, её не волновали твои желания и твоя личность, она взяла на себя смелость самой определить, как для тебя будет лучше. Не учла, что если она сама была бы счастлива стать главой клана, это не обязательно сделает счастливой тебя. Люди часто забывают, что другие люди — не они, и то, что было бы благом для них — для других может быть злом. И тогда у людей возникает желание навязать это, своё, персональное благо, как они его видят, открыть глаза, пробудить, убедить, осветить путь, поставить на путь истинный… сколько определений для этого отвратительного процесса было придумано за всю историю человечества — не пересчитать. Некоторые родители приковывают детей к фортепиано, или насильно впихивают в музыкальные школы — ведь многие мечтают играть, но у них нет таланта. И тогда им в голову приходит гениальная идея насадить свою мечту детям.