Кира Измайлова - Злые зеркала

До тех самых пор, как этот человек не надумал жениться. Предметом его воздыханий сделалась знатная девушка, которую не отдали бы невесть за кого. Платок выручил хозяина и на этот раз — придал ему вид заморского вельможи, который без труда завоевал сердце красавицы.

Может, обман так и не вскрылся бы, не заподозри та неладное (и как знать, не нашептал ли ей об этом обиженный дух, вне всякого сомнения обитавший в платке) и не попроси у жениха подарить ей самое дорогое, что только у него есть. Он и подарил… И проснулся поутру тем, кем был на самом деле, — ловким пройдохой без единой монеты в кармане. Чудом ему удалось унести ноги из дворца невесты, и с тех пор никто больше о нем не слышал.

Девушка же, поговаривали, после исчезновения жениха сделалась немного странной: не один слуга видел и слышал, как она разговаривает с кем-то, а войдя в покои, не заставал там гостей. Так или иначе, в свое время ей нашелся хороший муж, с которым она прожила долгую жизнь… А вот куда подевался вышитый платок, неизвестно. Согласно одному варианту легенды, девушка сожгла его, отпустив несчастный дух на волю, согласно другому — оставила при себе и передала дочери, а та — своей дочери… Так или иначе, следы его затерялись, но никто не знает, не отыщется ли в бабушкиной шкатулке усыпанный жемчугом и бриллиантами златотканый платок с серебряной каймой…

— Вот завтра соберем всех, — постановила Вера. — Огласим завещание, выслушаем возражения… Тогда, может быть, что-то станет понятно. А пока… Ран, ты ведь еще не забыл, как выглядел дом? После ужина прогуляйся, посмотри, не покажется ли тебе что-нибудь странным.

— Лучше не стоит, госпожа, — заметил Керр. — Иначе это он сам покажется странным! С чего бы императорскому дознавателю посреди ночи шастать по дому? Даже если мы приехали расследовать дело, действовать должны среди бела дня, не скрываясь. Зачем бы?

— Тоже верно… Но выйти из комнаты и случайно заблудиться, наткнуться на слугу, велеть принести что-нибудь и как бы невзначай расспросить о том о сем вы можете, — утвердительно сказала она.

— Попробуем, госпожа. Нам еще ужин должны подать, вот и повод…

— Я бы на это особенно не рассчитывал, — сказал Ран. — Отцовские слуги всегда умели держать язык за зубами.

Слова Рана оправдались в полной мере: слуги в Эдоре вполне могли сойти за глухонемых. Даже горничная, которая спросила, не нужно ли помочь госпоже с туалетом (разумеется, Вера заявила, что без ее услуг никак не обойдется), не пыталась ни сплетничать, ни расспрашивать гостью. Странное дело: обычно в таких… пусть не провинциальных (какая провинция, до столицы рукой подать!), но все же достаточно скромных имениях свежих поводов для разговоров мало, любой незнакомец — уже событие, а уж если это дознаватели в компании с волшебницей…

Но нет, горничная отмалчивалась в ответ на болтовню Веры, на вопросы же отвечала односложно или вовсе притворялась, будто не понимает. Подавай она же ужин, Лио, вне всякого сомнения, сумел бы вытянуть из нее слово-другое. Но нет — подносы принес все тот же Тики, а разговорить его явно было не проще, чем каменную статую. Может, удалось бы подкупить, но выглядело бы это чересчур странно!

— Ран, неужто слуги всегда были такими молчунами? — спросил Керр, доставая из сумки хлеб и нарезая его щедрыми ломтями.

Поданные кушанья выглядели и пахли весьма соблазнительно, беглая проверка не показала ничего подозрительного, но все равно никто не рискнул притронуться к еде. Должно быть, лекция Лио, недавно обнаружившего в библиотеке школы Примирения книгу о растительных ядах, возымела действие: он полдороги со вкусом пересказывал, как при помощи сочетания самых невинных на первый взгляд приправ можно усыпить, а то и отравить человека. Может, не насмерть, но кому понравится обниматься с тазиком? В любом случае такой пострадавший практически небоеспособен, и недоброжелатели могут это использовать. И даже волшебство не спасет: чтобы излечить какую-то хворь, нужно сперва понять, чем она вызвана! Просто сбить жар или прекратить тошноту возможно, чего уж проще, да только если не устранить первопричину, человек превосходно отправится на дорогу предков, пускай и безо всяких симптомов…

— Насколько я помню, обычные были слуги, — пожал Ран плечами, оделяя остальных сыром. — Но с незнакомцами вряд ли были бы откровенны: отец очень не любил, когда болтают понапрасну.

— То-то ты молчаливый такой…

— А тебе бы понравилось, если бы тебя за лишние, по его мнению, слова, оставляли взаперти на пару-тройку суток? Ну и речи лишали… Помню, мне как-то довелось неделю проходить немым.

— Н-да… — только и сказал Керр. — Это когда ты еще ребенком был?

— Нет, подростком. В Корпус я не попал, но согласен был на любую другую школу или хоть личное ученичество у сельского колдуна, лишь бы подальше от дома! Увы, я высказывал свое желание слишком часто, громко, настойчиво и без подобающей почтительности… — Ран вздохнул и взял кувшин с вином. — Жаль выливать, хорошее…

— Водой обойдемся, — ответил Лио и опустошил еще один кувшин. — Очисти как следует, мало ли что на горлышке и на стенках может оказаться.

— Без тебя бы не догадался… Так вот, ни в какую школу меня в не отправили, потому что я оказался не только дерзок, но еще и чересчур строптив. Словом, наотрез отказался извиняться перед отцом.

— Что ты такого брякнул-то?

— Самое смешное, что я уже не помню, — сознался Ран. — А тогда даже не понял, почему он вдруг так взбеленился, отвесил мне оплеуху и посадил на хлеб и воду. Вынужденная немота — это уж так, приятное дополнение.

— Ну, тебе это вряд ли повредило, — задумчиво произнес Керр, раздавая на сей раз ветчину. — Я тебя давно знаю, ты сутками молчать можешь. Вот Лио — тот бы взбесился от невозможности высказаться, а ты…

— А я выцарапывал на стене ругательства. Наверно, они и по сей день там, — усмехнулся Ран.

— Еще выть можно, — просветил Лио с набитым ртом. — Вот как госпожа — отменно у нее получается голодного варлаха изображать! Кстати, если выть в пустой кувшин, звук получится и вовсе дивный!

— Пробовать не стану, и не проси, — ответила она. — Подозреваю, отец Рана, зная его паскудный нрав, предвидел подобное развитие событий, а потому накрыл узилище пологом тишины.

— Именно так, госпожа.

— И чем кончилось дело?

— Очевидно, он понял, что я не уступлю, и можно хоть до скончания века держать меня взаперти, а потому выпустил. Дал коня, припасов, денег и велел отправляться на все четыре стороны. В том смысле, что если мне хочется чему-то учиться, то я волен искать себе преподавателей сам, раз уж полагаю себя взрослым.

— Постой-ка. Ты сказал — не попал в Корпус. Но почему? У тебя и силы достаточно, и умения, и происхождения ты знатного, не то что мы с Керром! — удивился Лио.