Джон Толкин - Избранные произведения. Том III

— Добрые люди, не убивайте меня! — взмолился дракон. — Я очень богат. Я возмещу причиненный ущерб. Я оплачу похороны всех погибших, в особенности священника из Дубков. Я поставлю ему великолепный кенотаф [29] — хотя, по правде сказать, покойник был довольно постным. И каждый из вас получит богатое вознаграждение — если только вы позволите мне сходить домой за деньгами.

— Сколько? — спросил фермер.

— Ну… — протянул дракон и быстро произвел в уме подсчеты. Он отметил про себя, что толпа собралась довольно большая. — Тринадцать шиллингов восемь пенсов на каждого?

— Что за ерунда! — возмутился Джайлз.

— Чушь какая! — поддержали его жители Хэма.

— Вздор! — гавкнул Гарм.

— Тогда по две золотые гинеи и по гинее детям, — предложил дракон.

— А собакам? — вмешался Гарм.

— Продолжай, — приказал дракону фермер. — Мы слушаем.

— Десять фунтов и кошелек с серебром каждой живой душе, а собакам — по золотому ошейнику! — встревоженно произнес дракон.

— Убить его! — закричали жители Хэма, теряя терпение.

— Мешок золота каждому и бриллианты для дам! — поспешно предложил Хризофилакс.

— Это уже ближе к делу, — сказал Джайлз. — Но все-таки маловато будет.

— Про собак опять забыли! — возмутился Гарм.

— А мешок большой? — заинтересовались жители Хэма.

— А по сколько бриллиантов? — уточнили их жены.

— Горе мне, горе! — воскликнул дракон. — Я разорен!

— И по заслугам тебе, — отрезал Джайлз. — Выбирай: или ты будешь разорен, или будешь убит, если солжешь.

Он взмахнул Хвосторубом. Дракон съежился.

— Решай! — закричали жители Хэма, осмелев и придвинувшись поближе.

Хризофилакс зажмурился, но в глубине души он смеялся и даже беззвучно трясся от смеха, но люди этого не заметили. Этот торг начал забавлять дракона. Очевидно, люди и вправду надеялись что-то получить. Они слишком мало знали об обычаях огромного и безжалостного мира. На самом деле в Срединном Королевстве не было сейчас ни одного человека, которому доводилось бы прежде иметь дело с драконами и который разбирался бы в их хитростях. Хризофилакс уже успел отдышаться и снова начал нормально соображать. Он облизнулся.

— Назовите вашу цену! — сказал он.

Жители деревни снова принялись спорить, а Хризофилакс с интересом прислушивался к их разговорам.

Лишь кузнец, как всегда, пророчил несчастья — и это встревожило дракона.

— Ничего хорошего из этого не выйдет, попомните мои слова, — сказал кузнец. — Змей просто не вернется, вот увидите. Но так или иначе, а добром это не закончится.

— А ты можешь не участвовать в сделке, раз ты такой мнительный, — сказали ему односельчане и снова принялись обсуждать условия сделки. Постепенно они обращали на дракона все меньше внимания.

Хризофилакс приподнял голову. Но если он рассчитывал наброситься на людей или улизнуть, пока они спорят, то его ждало жестокое разочарование. Фермер Джайлз стоял рядом, жевал соломинку и что-то подсчитывал, но при этом не выпускал Хвосторуба из рук и внимательно следил за драконом.

— А ну, на место! — скомандовал Джайлз. — А то ты у меня живо получишь, что заслужил, и никакое золото не поможет!

Дракон тут же притих. Наконец жители Хэма избрали своим глашатаем священника, и тот шагнул вперед, встав рядом с Джайлзом.

— Гнусный змей! — произнес священник. — Ты должен принести сюда все свои неправедно нажитые богатства. После того как пострадавшим будет возмещен ущерб, оставшееся мы поровну поделим между собой. А после этого, если ты торжественно поклянешься никогда больше не беспокоить наши края и не подстрекать других чудищ чинить нам беспокойства, мы отпустим тебя и ты сможешь вернуться домой, сохранив и голову, и хвост. А теперь поклянись страшной клятвой, которую даже такой змей, как ты, нарушить не посмеет, что ты вернешься сюда и принесешь выкуп.

Хризофилакс немного поломался — для виду — и согласился. Дракон причитал, что он разорен, и плакал горючими слезами до тех пор, пока на дороге не образовались исходящие паром лужи. Но его причитания не разжалобили крестьян. Дракон многократно поклялся всем святым, что вернется со всем своим богатством ко Дню святого Хилариуса и святого Феликса [30]. До праздника оставалось восемь дней, и этого было слишком мало для такого путешествия. Жители Хэма при всем своем географическом невежестве могли бы это сообразить, если бы подумали получше. И все-таки они позволили дракону уйти, проводив его до моста.

— До встречи! — крикнул Хризофилакс, перебираясь через речку. — Я уверен, что мы вскоре увидимся!

— Увидимся, увидимся! — ответили ему крестьяне. Конечно же, они здорово сглупили. Разумеется, нарушение клятв должно было лечь тяжким грузом на совесть дракона, но беда в том, что совести-то у Хризофилакса вовсе не было. Ну хорошо, допустим, что этот прискорбный недостаток существа со столь величественной родословной оказался выше разумения простых крестьян. Но ведь священник был человеком начитанным и мог бы догадаться о подвохе. Хотя, возможно, он и вправду что-то заподозрил. Он был обучен грамматике, а потому, несомненно, разбирался в будущем времени лучше прочих.

Возвращаясь в свою кузню, кузнец мрачно покачивал головой.

— Хилариус и Феликс! — пробурчал он. — Ох, не нравятся мне эти имена! Какие-то они зловещие! [31]

Конечно же, об этом событии быстро прослышал король. Слух о победе над драконом пронесся через королевство, словно лесной пожар, и по пути разросся до неузнаваемости. Эта новость глубоко взволновала короля — по самым разным причинам, и не в последнюю очередь оттого, что тут запахло деньгами. И король надумал немедленно отправиться в Хэм собственной персоной. Похоже, там творилось что-то странное.

Король прибыл в Хэм через четыре дня после ухода дракона. Он появился на мосту верхом на белом коне, в сопровождении множества рыцарей, трубачей и большого обоза. Все жители Хэма нарядились в свои лучшие одежды и выстроились вдоль улицы, чтобы приветствовать короля. Кавалькада остановилась на площади у входа в церковь.

Фермер Джайлз был представлен королю. Фермер преклонил колени, но король велел ему подняться и даже похлопал Джайлза по плечу. Рыцари сделали вид, будто не заметили этой фамильярности.

Король повелел, чтобы все жители деревни собрались у реки, на большом выгоне, принадлежащем фермеру Джайлзу. После того как все они (включая Гарма, который был уверен, что его это тоже касается) явились в назначенное место, Августус Бонифациус, король и базилевс, милостиво соизволил обратиться к ним с речью.

Он подробно объяснил, что все сокровища злокозненного Хризофилакса принадлежат ему, поскольку он является законным владыкой этих земель. О своих претензиях на титул сюзерена горной страны король упомянул лишь мимоходом (поскольку его права на этот титул были достаточно сомнительны). Но он изрек: