Рэй Брэдбери - Избранные произведения в одном томе [компиляция]

Туман искажал звуки так же, как искажал свет.

Так что, когда раздался мощный всплеск, было трудно судить о размерах того, что создало это плеск. Как будто в озеро с большой высоты грохнулась чугунная ванна. Или автомобиль. В любом случае всплеск был громким.

— Что это было? — опять закричала Хизер, схватившись за живот, словно он у нее болел.

Гейл сорвалась с места и побежала. Спрыгнула с набережной на пляж, не удержалась на ногах и упала на колени. Вот только пляжа не было. Волны бились о стену набережной, волны высотой в фут, какие бывают на море, но уж никак не на озере Шамплейн. Узкая полоска песка и гальки полностью скрылась под водой. Гейл вспомнила, как, когда они шли обратно, вода ласково набегала на берег, и им с Хизер хватало места идти бок о бок и не промочить ноги.

Она мчалась сквозь холодный, взбитый ветром туман и выкрикивала имя Джоэла. Она бежала изо всех сил, но все равно чувствовала, что не успевает. Она едва не пропустила то место, где раньше был динозавр. Сейчас он исчез, а в таком плотном тумане, почти по колено в воде, было сложно отличить один участок пляжа от другого.

Но Гейл заметила альбом Хизер, качавшийся на волнах. Он весь промок и распух. Рядом с ним Гейл углядела одну теннисную туфлю Джоэла, полную холодной зеленоватой воды. Гейл не задумываясь наклонилась, схватила туфлю — Джоэл же будет ее искать, — вылила из нее воду и прижала к груди.

Она стояла, вглядываясь в туман над волнующейся, потревоженной водой. В боку кололо. Она никак не могла отдышаться. Когда волны отхлынули, она увидела глубокую борозду на гальке — там, где тело мертвого динозавра утащили в воду, домой. Словно кто-то проехал на тракторе и зарулил прямо в озеро.

— Джоэл!

Она кричала воде. Потом обернулась и стала кричать в сторону набережной, в деревья, в сторону дома Джоэла.

— Джоэл!

Она кружилась на месте, выкрикивая его имя. Она не хотела смотреть на озеро, но все равно повернулась к нему. Горло болело от криков, на глаза вновь навернулись слезы.

— Гейл! — позвала Хизер звенящим от страха голосом. — Иди домой, Гейл! Сейчас же!

— Гейл! — звала ее мама.

— Джоэл! — опять закричала Гейл и подумала, как это нелепо: все кого-то зовут.

Издалека, из тумана над озером, донесся горестный рев. Жалобный и печальный.

— Отдай его, — прошептала Гейл. — Отдай, пожалуйста.

Хизер бежала к ней сквозь туман. Но не по берегу, где тяжелые, холодные волны все еще бились о пляж, а поверху — по набережной. А потом рядом с Хизер оказалась и мама, бледная и встревоженная.

— Солнышко, — сказала мама, глядя на Гейл сверху вниз. — Иди сюда к нам. Иди к маме.

Гейл ее слышала, но не стала подниматься на набережную. Что-то плеснуло в воде совсем рядом, а потом ткнулось ей в ногу. Это был альбом Хизер, раскрытый на одном из пони. Зеленый пони в радужную полоску и с красными копытами. Зеленый, как рождественская елка. Гейл не знала, почему Хизер вечно рисует лошадок, совсем не похожих на лошадей — лошадок, которых не может быть. Они были как динозавры, эти лошадки. Возможности, отметающие себя сразу, как только они возникают.

Гейл выловила из воды альбом и уставилась на зеленого пони, борясь с подступающей дурнотой. Ей и вправду казалось, что ее сейчас вырвет. Она выдрала из альбома лист с пони, смяла его и швырнула в воду. Потом — еще один лист и еще. Смятые бумажные шарики качались на воде вокруг ее ног. Никто не кричал ей, чтобы она прекратила, и Хизер не сказала ни слова, когда Гейл уронила альбом обратно в озеро.

Гейл напряженно вглядывалась в туман над водой. Ей хотелось еще раз услышать этот печальный, протяжный рев, и она его все же услышала, только на этот раз он был внутри, в самых глубинах ее существа — беззвучный плач обо всем, чему уже никогда не случиться.

То, что на тебя повлияло сильнее всего, ты не носишь, подобно рубашке, которую можно надеть и снять, когда вздумается. Ты носишь это как кожу. Для меня такой «кожей» стал Рэй Брэдбери. От двенадцати до двадцати двух лет я прочел все романы Брэдбери и сотни его рассказов, причем многие по два-три раза. Учителя приходят и уходят; друзья появляются и исчезают; но Брэдбери всегда был со мной, как Артур Конан Дойл, как моя спальня, как мои родители. Когда я думаю об октябре, о призраках или о масках, о верных псах, о детях и их пугающих детских играх, все мои мысли окрашены тем, что я узнал обо всем этом из книг Рэя Брэдбери. В одном из самых известных сборников Брэдбери «Человек в картинках» говорится о человеке с татуировками, в которых оживают бессчетные истории Рэя; о человеке, который всю жизнь несет на себе эти истории. Я состою с ним в родстве.

Джо Хилл

Во-первых, вот хайвеи Америки. Вот штаты, раскрашенные в голубой, розовый и салатовый цвета, черные линии — границы между ними. Питер следит за их продвижением по детской версии карты. Города, через которые они проезжают, он помечает крестиками. Он рассматривает картинки, обозначающие предметы гордости каждого штата. Кукуруза. Нефтяные вышки. Коровы. Лыжники.

Во-вторых, вот сам мистер Бриз. Он ведет старый длинный «Кадиллак». У мистера Бриза худые, изящные руки, слегка покрасневшие, словно обветренные. На нем белая рубашка, застегнутая на все пуговицы — включая рукава и воротник. Его редеющие волосы аккуратно зачесаны, на костлявом лице — улыбка.

Он умен, вежлив и приветлив, как ведущий детской программы, которую Питер любил смотреть по телевизору. Когда он говорит, то округляет глаза и нарочито отчетливо выговаривает слова.

В-третьих, вот пистолет мистера Бриза. Полуавтоматический «Глок-19», калибр девять миллиметров, как говорит мистер Бриз. Пистолет лежит в бардачке прямо перед Питером, и Питер представляет себе, будто оружие спит. Дуло — отверстие, из которого вылетают пули — как закрытый глаз, способный открыться в любое мгновение.

Остановив машину у заброшенной заправки, мистер Бриз прислушивается к еле заметному скрипу петель старой вывески с рекламой сигарет. Он насторожен, но его лицо непроницаемо, как витрина магазина у заправки. Ее стекла давно разбиты, дыры залеплены кусками картона, а на пыльном асфальте между колонками кружатся в хороводе бумажные стаканчики, опавшие листья и прочий мусор. Колонки просто стоят, им на все наплевать.

— Эй! — громко кричит мистер Бриз после долгой паузы. — Есть кто живой?

Он вынимает из ниши сбоку колонки заправочный пистолет и проверяет его — жмет на крючок, который выпускает бензин из шланга. Пусто. Питер идет рядом с мистером Бризом, держится за его руку и разглядывает дорогу перед собой. Другой рукой он заслоняет глаза от солнца, катящегося к закату. Дальше по дороге видны несколько домов и высохшие деревья. Цепочка товарных вагонов на рельсах. Башня элеватора возвышается над голыми ветвями вязов.